Под-Московье - Анна Калинкина

— Ну, и что все это значит? — спросила Нюта, как только они с Мурой вернулись к ней в палатку. Ей было ужасно неловко, словно они нечаянно узнали чужую тайну, которая их никаким боком не касалась.

— Пока не знаю. Но кое-какие мысли имеются. Пожалуй, с этой Мариной надо быть осторожнее.

— Объясни, я не понимаю.

— Ну хорошо, — после некоторого колебания сказала Мура. — Учти, пока это только мои предположения, ничем не подкрепленные… В общем, я слышала, что на некоторых станциях так наказывают пойманных воров. Мне уже попадались люди, у которых не хватало пальцев. Конечно, увечья бывают и у сталкеров, да и бытовые травмы случаются сплошь и рядом. Опять же, возможно, Марину укусила, допустим, крыса, рана загноилась, и пальцы пришлось ампутировать. В общем, ничего плохого пока о ней сказать не хочу, но присматривать за этой голубушкой, пока она у нас гостит, на всякий случай не помешало бы. Тут я Илью целиком и полностью поддерживаю.

— Ужас какой — пальцы отрубать! — поежилась Нюта.

— Ты еще молода и, на свое счастье, многого не знаешь. Мне доводилось видеть людей, которым за воровство рубили руки целиком, и это был еще не худший вариант. Пойманному вору сгоряча вполне могли отрубить и голову. Это зависело от того, что именно он украл и насколько озлоблены были те, кто его ловил. А уж если в процессе он оказывал сопротивление… На центральных станциях еще сохранились обычаи цивилизованного общества, хоть какое-то подобие нормальных законов, а там, где жизнь трудная, и нравы жестокие. Но если даже мое предположение верно, — спохватившись, добавила Мура, — то бедняжка, скорее всего, стащила какую-нибудь мелочь, а то бы так легко не отделалась. Может быть, немного еды. Так что мы не должны осуждать ее слишком строго даже в этом случае.

Нюта вздохнула. Марина ей нравилась, и девушка заранее уже мысленно подыскивала ей оправдания на тот случай, если гостья действительно окажется воровкой.

В этот момент снаружи вдруг послышался шум, крики. Нюта и Мура, переглянувшись, моментально выскочили из палатки — и остолбенели. Они увидели толпу, люди возмущенно переговаривались. Протиснувшись в первые ряды, Нюта увидела, что жители станции собрались вокруг Игоря. А он, с перекошенным от ярости лицом, крепко держал за плечи ее знакомую, Оксану — невысокую плотную девушку с русыми волосами и курносым носом. И не просто держал, а тряс ее так, словно душу хотел вытряхнуть. Оксана, к удивлению Нюты, безвольно болталась в его руках, словно кукла. Хотя Нюта знала: обороняться девушка умеет и может так ударить ногой, что мало не покажется.

— Что происходит? — тревожно спросила Нюта, но Игорь ни на кого не обращал внимания.

— Ты что, следишь за мной? — гневно кричал он. — Ты и сюда явилась за мной? Прикончить меня хочешь?

— Да он контуженный! Псих! — раздался истерический женский крик из толпы. — Ксенечка, детка! Заберите ее кто-нибудь от него! Мужчины вы или нет? Он же ее убьет!

Кто-то из мужчин попытался схватить Игоря за руку, но он только двинул плечом — и заступник отлетел в толпу.

— А ну, покажи руки! — кричал Игорь. Опешившая Оксана покорно протянула пухлые ладошки. Игорь с недоумением глядел на миниатюрные розовые пальчики, не слишком чистые и в царапинах. Их было как раз столько, сколько нужно. И никаких рубцов и шрамов, которые говорили бы о произведенной ампутации.

— Вроде нормальные, — обескураженно пробормотал Громов. — Покажи тогда уши!

— Больше тебе ничего не показать? Хвост, например? Извини, не отрастила еще! — огрызнулась слегка осмелевшая Оксана. Однако все же покорно отвела русые волосы от лица и придерживала рукой, пока Игорь разглядывал ее уши. Под его пристальным взглядом розовые маленькие ушки постепенно превращались в пунцовые.

— Блин! Прости дурака, — пробормотал Громов. — Не сердись, обознался. С кем не бывает…

Оксана все еще тяжело дышала, но протянутую Игорем руку взяла и демонстративно тряхнула в знак примирения.

— Что тут происходит? — рявкнул подоспевший Илья Иванович, которому только сейчас удалось протиснуться сквозь толпу.

— Да ничего страшного, — торопливо пробормотала Оксана. — И правда, с кем не бывает? Обознался человек. Принял меня за… свою знакомую.

Комендант тяжелым взглядом смотрел на запыхавшуюся, растрепанную Оксану. Она поправляла волосы, на запястье наливался синевой синяк. Илья Иванович перевел взгляд на Игоря. Тот буркнул: «Все нормально. Извиняюсь», развернулся и широкими шагами пошел прочь. Толпа испуганно расступалась перед ним.

— Видал, он еще и контуженный, — мрачно сказал комендант Вэлу. — Вот только психа на станции мне не хватало для полного счастья!

Нюта и Мура тревожно переглянулись.

Вагнер быстро понял — от того, что они ушли из того жуткого места и перебрались поближе к Беговой, легче не стало.

Шпионы нашли туннель, уходящий в депо, и обосновались там, неподалеку от развилки. Только вот Кох по-прежнему вел себя странно. Во-первых, он не пожелал расставаться с черепом. Вагнер думал, что, как только они займутся делом, напарник возьмется за ум. Но пока приходилось по-прежнему ждать, и Кох все время старался что-нибудь отмочить, чтоб Вагнеру жизнь раем не казалась. Например, ни с того ни с сего начал предлагать подняться на поверхность. Здесь, мол, такие интересные места: бывший ипподром рядом. А еще ему страсть как хочется поглядеть на знаменитое Ваганьковское кладбище при лунном свете. Ему, мол, в последнее время все хочется стихи писать, и нужна пища для вдохновения. Вагнер только суеверно сплюнул — придет же такое в голову! Нет, какого черта ему навязали в напарники этого ипохондрика? В Рейхе-то вроде нормально общались, а вот сейчас, когда столько времени приходится проводить вдвоем, все и вылезло. И вместо того, чтоб делом заниматься, он должен изображать няньку для этого Коха. Хоть бы это все уже закончилось поскорее!

Вагнеру вдруг пришла в голову жуткая мысль, от которой он покрылся холодным потом. Возможно, ему только казалось, что в их паре ведущую роль играл он сам. Возможно, в Рейхе на это смотрели совсем иначе и рассчитывали в первую очередь не на его мозги, а на увлечение Коха потусторонними материями? А ведь всякий знает, что лучший способ обратить на себя внимание потусторонних сил — принести человеческую жертву.

Уж не выполнял ли он при Кохе, сам того не зная, роль овцы для заклания?

Вагнер старался отогнать так некстати пришедшие подозрения. Но от ужаса, охватившего его при этой мысли, руки и ноги сделались ватными. Но ничего, теперь он будет начеку и не даст себя безропотно зарезать в случае чего…

Вечером он совсем ненадолго отлучился: ему послышался какой-то шум в туннеле. А когда вернулся, Коха на месте не нашел. И «химзы» его, ясное дело, тоже. Наверняка напарничек решил-таки осуществить свою мечту. И что теперь делать — бежать за ним или ждать, пока налюбуется местными пейзажами и сам придет?

Вагнер некоторое время мучился сомнениями. Потом все же надел свой комбинезон и побрел по туннелю в сторону депо, надеясь, что те, кого они ждут, не успеют за это время проскочить на Беговую. «Черт бы побрал этого Коха!»

Шпион дошел до выхода — теперь его отделяли от улицы только старинные стеклянные двери. Он приналег, отворил створку и вышел. Под открытым небом стояло несколько полуразрушенных составов. Неприятное место. А самое главное — совершенно неясно, где теперь искать блудного напарника?

Вагнер сделал несколько шагов вперед. Надо попробовать постучать их условным стуком — вдруг отзовется?

Он поднял с земли обломок кирпича и стал настукивать по двери. Сначала тихо, потом громче. И так увлекся, что не сразу услышал — ему ответили.

Шпион прислушался. Да, откуда-то издалека и впрямь доносился вполне четкий звук, и звук этот с каждой секундой приближался. Только он не похож был на условный стук. Это было скорее похоже на… цоканье лошадиных копыт! То есть Вагнер, конечно, в последний раз видел живую лошадь в раннем детстве, но почему-то был уверен: соприкасаясь с асфальтом, их копыта звучали именно так.

Вот лошадь запнулась, сбилась с шага, но через мгновение стук раздался еще ближе. Вагнер затаил дыхание. Казалось, сейчас она появится из-за ближайшего состава. Она и ее всадник! Шпиона охватил необъяснимый ужас. Он то ли где-то слышал, то ли читал, что лошади — животные весьма пугливые.

«Если бы это была просто заплутавшая лошадь, — подумал он, — то она, скорее всего, испугалась бы шума и убежала вместо того, чтобы двигаться мне навстречу, да еще такой уверенной поступью Вывод: это не просто лошадь. Ею кто-то управляет!»

Вагнер вдруг сразу вспомнил все нехорошие вещи, которые ему доводилось слышать об этом районе. О старом ипподроме, о призрачных всадниках. Не помня себя и едва не выбив дверь, он влетел назад, в туннель, и успокоился, лишь пробежав с полкилометра. Вроде бы никто его не преследовал.