Чеченский детектив. Ментовская правда о кавказской войне - Константин Закутаев

— Ну а теперь как Рябина с фэйсами договорится, — резюмировал Долгов, утерев влажный лоб, — вариантов, правда, немного…

— От тебя-то чего хотели, Костян, — прервал повисшую паузу Бескудников. Он стоял спиной к коллективу, роясь в нижних полках, — душу продать?

Сделав смачный глоток минералки из «баклашки», он медленно повернулся к Катаеву. Синхронно с ним, в ту же сторону, повернулись головы остальных.

— Да так, — Костя, чувствуя вину, посекундно тянул время, — то сибоси, келешь-мелешь…

Его лайт-ответ никто не принял. Парни все также молча, но уже явно требовательней ждали объяснения.

— К сожительству склонял, — пытаясь сохранить легкую полуулыбку, продолжил он, — мол, расклад даешь и лучшим другом становишься…

Костя обвел всех взглядом:

— Я и дал… Вот только он у нас с ним разным оказался. Эти идиоты, Жоганюк и Слюняев, всем «смежникам» такой ахинеи наплели… И бабки мы с Сулейманом делили, и невиновных прессовали, и…

— Я не понял, Кость, — Бескудников, перебив, посмотрел сверху вниз на Катаева, — ты темы наши слил что-ли?..

— Ты что, Бес, — Костя, еще не отошедший от недавних эмоций, поднялся, — охренел в атаке?

Опера притихли. Все они, за исключением Долгова, в командировке были первый раз. Поэтому вставшим друг напротив друга «второходам», никто не препятствовал. Бескудников, несмотря на свою гиперборзость, не был уверен в своей правоте. Про «слив» он ляпнул скорее по привычке, пытаясь доминировать, на правах «вытащившего из плена», ну и, старшего по званию.

Катаев же, напротив, «включил быка», будучи убежденным в правильности своих поступков.

— Стволы еще друг на друга наставьте, — голос Луковца разрядил душное пространство, — или за ножи возьмитесь…

Он стоял, прислонившись к косяку. То напряжение, овеявшее его фигуру еще полчаса назад, исчезло. Он конечно не лыбился в 32 зуба, но уже излучал, присущую ему уверенность.

— Фэйсы от ворот снялись… — омоновец зашел в кухню, — изменилось, по ходу, что-то…

Весь оперсостав неорганизованной гурьбой вывалил на входной пандус. От КПП к комендатуре меланхолично прочесал «мобильный» капитан, выражением своего лица напоминающий кота после кастрации. Непосредственно у ворот один из молодых «фобосов», демонстративно, явно рисуясь, отстегнул магазин от своего автомата. Мол, необходимость отпала. Замкоменданата Тузов, вышедший из штабного корпуса, не глядя ни на оперативников, скучившихся у своей входной группы, ни на прошмыгнувшего куратора, пошагал в сторону жилого корпуса комендантского разведвзвода.

— Вся руководящая гопота в кабинете собралась, — за спинами оперов произнес Луковец, — Рябина все еще с «фэйсом» трет… Мы с Малдером у переговорника были, слышали как у кого-то на «броне» по рации отобой прошел… Ну мы и на территорию сразу…

— А этот, ну, дебилоид-то где? — Бес повернулся к Сереге.

— Где и положено… В бане…. Подмывается…

Прошло еще какое-то время. Время, очевидно, бывает разное. Конкретное и какое-то. В первом случае ты точно знаешь единицы измерений или событий, во втором этой ясности нет. Не было ясности и в этот раз. Внезапный отбой, но не разрядившаяся обстановка, диссонируя, подкручивали общий нервяк, не давая ему путей отхода.

Рябинин появился внезапно. По крайней мере, Катаев увидел его уже подходившим к пандусу. Парни, не зная как реагировать на его выход из штабного корпуса, десантировались навстречу. Столпившись вокруг майора, они притормозили его неторопливую поступь.

— Все нормально, — сразу, не ожидая ничьих вопросов, подал Рябинин, — представление продолжается…

Роль пофигиста Бескудникова ему не шла. При кажущейся легкости роняемых фраз, потемневшие глаза и красные пятна, гулявшие по шее разрушали амплуа комического героя. Двустрочного объяснения о произошедшем было явно недостаточно. Это, очевидно, понимал и сам Рябинин. Поэтому он, выискав глазами Катаева, приобнял его за плечи и подтолкнул к жилому кубрику:

— Пойдем, пацаны в кубарь покубатурим…

Опера также синхронно как и спрыгнули, полезли обратно. Рябинин же, чуть отстав, негромко сказал своему молодому коллеге:

— Молодец, Костян… Не забздел…

Перед самым входом, Сергей остановился и обернулся к, шедшему последним, Луковцу:

— Серег, пусть твои бойцы этого утырка обратно в камеру отведут…

— В бауле этапировать? — Луковец, почти серьезно спросил взводный.

— Да нет, — улыбнулся с примесью горечи Рябинин, — ножками…

— Ситуация, пацаны следующая… — начал Рябинин, когда оперативники заняли свои места за кухонным столом, — тему с обменом мы забываем, точнее, отдаем ее «смежникам»…

— Это этим петухам из Мобильника?! — не сдержался, естественно, Бес, — ни хрена себе…

— Во-первых, не им, а фэйсам, хотя разница небольшая…

— Те же яйца, только в профиль… — хмыкнул Бес.

— Во-вторых, — продолжил Сергей, не обращая внимания на реплики Бескудникова, — на сейчас это единственный вариант, чтобы от нас вся эта грядка отцепилась и мы спокойно завалились бы на «сохранение»… Ну, а в-третьих, это все-таки возможность вытащить пленного бойца…

— И что они ради этого такой спектакль устроили? «Маски», спецы, «броня»… — Долгов озадаченно поглядел на Рябинина, а затем и на всех остальных.

— Да нет, по ходу тут основную роль наш Николай Иванович сбацал… — Рябинин тяжело поднялся, протянув руку к полке, где хранились сигареты, — покоя ему, уроду, движения не давали… Да и, по всему видно, хочется Куликову доложить, что все наши темы на бабки завязаны…

— Ага… И параллельно орден за освобождение пленных выхватить… — Бес даже малость задохнулся, — козел помойный, еще по Сейфулле, помните…

— Помним… — полуулыбкой притормозил раздухарившегося Беса Рябинин, — не об этом сейчас речь…

— Так о чем ты с фобосом-то так долго базарил? — спросил Долгов Рябинина, когда тот, взяв пачку сигарет, вернулся к столу.

— Технические моменты в основном обсуждали, — Рябинин глубоко затянулся, — что да как… Я как понял, их подтянули для того чтобы жути нам привить… А подпол этот эфэсбэшный, Олег, что ли, сразу вкурил, какие для себя пироги поиметь сможет… Да и Костян, вон, ему, по ходу, еще до меня все красиво разложил…

Автоматически головы всех присутствующих повернулись в сторону Катаева. Тот, чувствуя, как кровь приливает к лицу, буркнул:

— Как учили так и сказал… При слабой-то постановке голоса…

Бескудников, по обыкновению своему, хотел что-то ляпнуть, но, не отошедший еще от недавнего зародыша ссоры, Катаев хмуро вскинул на него глаза. Бес решил смолчать.

— В общем, сейчас фэйсы со своим руководством решают, как будут двигаться по обмену. То ли сами Сулеймана дернут, то ли сейчас на блок в Курчалой поедут… — Рябинин говорил равнодушно, но удушливое чувство, знакомое каждому рисковому оперу, у которого из-под сердца вырывают выстраданную реализацию, угадывалось в третьей за три минуты сигарете.

— А ты им сказал, что офицер раненный? — Катаев вспомнил слова Сулеймана, — что его «духи» просто куда-то к дороге выволокут?

— Да сказал… — Рябинин «добил» окурок в цинк-пепельницу, — сейчас Серега малолетку в камеру сдаст, а я минут через десять опять пойду… Разговоры разговаривать…

Опера молчали. Почти все они впервые столкнулись с интригами подобного формата. Дома, в райотделах, конечно же, каждый из них был знаком и с самодурством царьков-начальников, и с неизменным «стуком» коллег, но здесь… Человеческие жизни вдруг становятся разменной монетой для очередного звания или ордена, из красивой оперкомбинации грязно мастырят мошенничество, только для того чтобы хапнуть под себя… Даже опытный и старший по возрасту Рябинин заметно тяжелея взглядом, обвел друзей глазами и поднялся.

— Вы, парни, пока здесь посидите, — он поднялся из-за стола, — не надо петушков наших раздражать…

Все ответили молчаливым согласием. Даже Бескудников воздержался от своих дурацких комментариев. Рябинин вышел, прихватив с собой пачку сигарет.

Время меланхолично двигалось. Противное чувство пропущенной пощечины не отпускало. Бескудников пару раз брался за баклашку гуманитарного спирта, но был остановлен единогласным отказом коллектива. Катаев ушел в спальное помещение и завалился на кровать. Долгов и Поливанов взялись за нарды, Кочур, будучи официальным «самоделкиным», принялся чинить электроплитку. Остальные опера оставались сидеть за столом, изредка перекидываясь фразами.

Минут через двадцать зашел Луковец. Рассказал, что сдал мини-боевика конвоирам ИВС, затем его зачем-то дергал Жоганюк. Попросил посидеть в кабинете, подождать. Сам же куда-то ушел. Затем прибежал, сказал Сереге, что тот уже не нужен. Омоновец матюгнулся и вышел на воздух.