Убик - Филипп Дик

— Меня не волнует, почему, — проговорил Барни, продолжая смотреть вниз.

— Ты не хочешь взглянуть на меня? — спросил Палмер Элдрич.

— Я нечистый, — проинформировал его Барни.

— КТО СКАЗАЛ ТЕБЕ ЭТО?

— Животное в пустыне. Оно никогда не видело меня прежде. Оно узнало об этом, только подойдя почти вплотную.

«Где-то футов на пять, — подумал он, — что, впрочем, довольно далеко».

— Хм. Может, его мотивы…

— У него не было, черт побери, мотивов. Скорее наоборот — он казался полуживым от голода и собирался меня съесть. Так что, должно быть, это правда.

— Для примитивного мозга, — сказал Элдрич, — нечистый и святой — одно и то же. Сливаются воедино. А для них это — табу. Их ритуал…

— А, черт, — проговорил Барни резко. — Но это правда, и ты знаешь. Я жив, я не хочу умереть на корабле, но мне некуда деться.

— А мне?

— Догадайся сам, — ответил Барни.

После паузы Элдрич пожал плечами и проговорил:

— Хорошо. Я прибыл из другой звездной системы. Не хочу называть ее, да для тебя это и неважно. Я устроил себе резиденцию, где на меня и натолкнулся неистовый скороспелый оператор из вашей системы.

И какая-то часть этого перешла на тебя. Но немного. Постепенно, за несколько лет, ты восстановишься. Это будет уменьшаться, пока не исчезнет совсем. Твои друзья-колонисты ничего не заметят, потому что это коснется и их тоже. Они разделят твою участь после того, как отведают Чу-Зет.

— Мне хотелось бы знать, — сказал Барни, — чего ты пытался достичь, поставляя нашим людям Чу-Зет?

— Сделать себя вечным, — спокойно ответило сидящее напротив него существо.

Барни взглянул на него.

— Особая форма размножения?

— Да. Только специфичным способом.

— Господи. Мы все стали бы твоими детьми? — С непередаваемым отвращением проговорил Барни.

— Не стоит так мучиться, мистер Майерсон, — сказало существо и рассмеялось чисто по-человечески весело. — Занимайтесь своими делами, своим маленьким садиком, оросительной системой. Если честно, я очень далек от смерти и буду только рад, когда Лео Балеро осуществит то, что задумал… Он взялся за это сразу же, как только ты отказался принять метаболический токсин. Как бы там ни было, я хочу тебе счастья здесь, на Марсе. Только не всегда все удается.

Элдрич поднялся.

— Ты мог бы возвратиться, — проговорил Барни. — Вернуть себе форму, которая была у тебя до встречи с Палмером. Тогда тебе не пришлось бы быть в человеческом теле, когда Лео откроет огонь по твоему кораблю.

— Мог бы? — в его тоне звучала ирония. — Может, меня ожидает гораздо худшее, если я не сумею оказаться в корабле. Но ты ничего не знаешь. Ты — сущность, продолжительность жизни которой удивительно коротка. И чем она короче, тем меньше…

Он замолчал и задумался.

— Не говори мне ничего, — сказал Барни. — Не надо. Я не желаю знать.

Когда в следующую минуту он поднял глаза, Палмер Элдрич уже исчез. Барни закурил новую сигарету.

«Вот неудача, — подумал он. — Так-то мы действуем, когда, наконец, после долгих ожиданий устанавливается контакт с другой расой из Галактики. И они поступают так же скверно, как и мы, а в некоторых отношениях и еще хуже. И изменить здесь ничего невозможно. Пока.

А Лео еще думал, что у нас был шанс выйти из конфронтации с Элдричем просто с помощью тюбика с ядом. Смех да и только.

И вот я здесь. И не ударил даже палец о палец во имя интересов компании, физически и духовно нечистый.

Может, что-нибудь для меня сможет сделать Энни? Может, существует какой-нибудь способ вернуть мне первоначальное состояние?»

Он попытался вспомнить то, что знал о неохристианстве. Но знал и помнил слишком мало. И все же стоило попробовать. Оставалась надежда, и ее хватит на годы вперед.

В конце концов, у создания, живущего в глубоком космосе, которое приняло форму Палмера Элдрича, существовала какая-то связь с Богом. Если оно не было самим Богом, то по крайней мере оно было частью Божественного Творения. Так что некоторая ответственность лежала и на Нем. А, как казалось Барни, он был достаточно мудр, чтобы осознать это.

Однако стоило все же поговорить с Энни Хауторн. Она могла порекомендовать специалистов.

И все же Барни сомневался. У него было ужасное предчувствие, которое как нельзя лучше отвечало всей ситуации.

Ведь существовало же Спасение. Но для каждого ли?

После неудавшегося вояжа на Марс на обратном пути к Земле Лео Балеро без конца совещался со своим коллегой Феликсом Блау. Наконец, у них созрел план.

— Он все время курсирует между собственным спутником на орбите Венеры и другими планетами. Плюс его имение на Луне, — отметил в заключение Феликс. — И мы все отлично знаем, насколько уязвим корабль в космосе: даже маленькая дырочка может…

Последствия он изобразил жестом.

— Нам необходимо сотрудничество ООН, — сказал мрачно Лео. Потому что единственное, что разрешалось иметь ему и членам его организации, это личное оружие. А его явно не хватало, чтобы вступить в сражение с другим космическим кораблем.

— У меня есть на этот счет очень интересный документ, — сказал Феликс, роясь в своем портфеле. — Не знаю, известно ли тебе или нет, но мои люди в ООН проникли в кабинет Хепберн-Гилберта. Конечно, мы не могли заставить его что-нибудь сделать, но мы смогли, в конце концов, обсудить некоторые проблемы. — Он извлек документ. — Наш Генеральный Секретарь обеспокоен тем, что в любом из так называемых «перевоплощений», связанных с употреблением Чу-Зет, обязательно присутствует Элдрич. Он достаточно умен, чтобы правильно, интерпретировать происходящее. И значит, мы, несомненно, сможем добиться сотрудничества с ним. Пусть даже на негласной основе. Например…

— Феликс, — прервал его Лео, — разреши мне тебя кое о чем спросить. С каких это пор ты носишь искусственную руку?

Скосив глаза на руку, Феликс удивленно охнул. Потом, взглянув на Лео Балеро, вымолвил:

— А ты? Что творится с твоими зубами? Открой рот, давай посмотрим.

Не ответив, Лео вскочил и опрометью бросился в туалет посмотреть на себя в зеркало.

Не оставалось никаких сомнений. Даже глаза. Смирившись, он возвратился к Феликсу. Больше никто из них не сказал ни слова. Феликс механически перебирал свои документы.

«О, Господи, — подумал Лео, — именно механически!» И ему ничего не оставалось, как либо рассматривать самого себя, либо бездумно взирать на непроглядную черноту и звезды космоса за стеклом иллюминатора.

— Последствия твоего первого выстрела, не так ли? — наконец сказал Блау.