Молот Люцифера - Нивен Ларри

— Сующие нос в чужие дела! Вот кто мы, — крикнула Маурин навстречу дождю и ветру. И уже тихо добавила: — Но все это абсолютно бесполезно.

То, что приходилось совать нос в чужие дела, ее не слишком беспокоило. Если что-нибудь необходимо, если что-нибудь может спасти их, об этом должен позаботиться Эл Харди, это его работа. Это не просто выслеживание и вынюхивание, как считают люди, пытающиеся припрятать то, чем они владеют. Они дураки, но их глупость не тревожила Маурин. Ибо существовали и другие, которые были рады ей. Они верили. Они были полностью уверены, что сенатор Джеллисон спасет им жизнь, и они были просто счастливы увидеть его дочь. Их не тревожило, что она, придя в их дом, всюду сует свой нос и, вероятно, заберет какую-то часть их имущества. Они только радовались, предлагая то, чем владели, предлагали добровольно — в обмен на покровительство и защиту. В обмен на то, что на самом деле не существовало.

Некоторые фермеры и жители ранчо были людьми гордыми, обладающими стремлением к независимости. Они понимали необходимость организации, но не желали по-холопски относится к ней. Но другие… а именно: жалкие беглецы, каким-то образом просочившиеся мимо заставы; горожане, владеющие домами в долине, удравшие сюда в страхе перед падением Молота и не знающие, что делать дальше; даже сельские жители, привыкшие издавна полагаться на грузовики, доставляющие продовольствие, на вагоны-рефрижераторы и погоду Калифорнии — для всех этих людей Джеллисон был «правительством». Правительством, которое возьмет на себя заботу о них — как это всегда бывало.

Маурин трудно было выносить бремя ответственности. Она лгала людям. Она говорила им, что они будут жить, но лучше них знала, чего следует ожидать. В этом году урожая не будет. Нигде не будет. Надолго ли хватит того, что добыто из затопленных наводнением магазинов и складов? Достаточно ли, чтобы люди смогли выжить? Сколько еще беглецов скитается по Сан-Иоаквину? И права ли Маурин, пытаясь спасти их жизнь, когда мир умирает?

Поблизости вспыхнула молния. Маурин не пошевелилась. Она стояла на голой гранитной скале, рядом с пропастью. Я хотела, чтобы у меня появилась цель. Теперь у меня появилась цель и не одна. Их даже слишком много. Жизнь Маурин не замыкалась на вашингтонских вечеринках, приемах и сплетнях. Нельзя сказать, что выжить, когда настал конец света — это тривиально. Но ведь так оно и есть. Если жизнь является не более, чем существованием, то какая разница? Там было легче скрыть когда тебе плохо. Это и есть единственное различие.

Она услышала за спиной шаги. Кто-то шел по гребню горы. Оружия у Маурин не было, она почувствовала страх. И, осознав этот страх, она чуть не рассмеялась. Она стоит на краю пропасти, на вершине голой гранитной скалы, вокруг вспыхивают молнии — и она испугана. В первый раз за все время, проведенное в этой долине, она ощутила страх, услышав приближение незнакомца. И поняв это, Маурин ужаснулась еще больше. Молот разрушил и уничтожил все. Даже ее любимое место — и то теперь не убежище. Маурин глянула вдоль гребня и чуть переместила вес своего тела. Так, если что, удобнее.

Мужчина подошел ближе. На нем были пончо и широкополая шляпа, а под пончо у него была винтовка.

— Маурин?! — воскликнул он.

Маурин почувствовала облегчение — словно ласковой волной омыло. Отзвук истерического смеха послышался в ее голосе, когда она сказала:

— Гарви? Что вы здесь делаете?

Гарви Рэнделл подошел ближе к краю утеса. Остановился. Держался он как-то неуверенно. Маурин вспомнила, что он боится высоты, и, поняв его, шагнула навстречу Гарви — отошла от пропасти.

— Я обязан быть здесь, — сказал Гарви. — А вот какого дьявола вы здесь делаете?

— Не знаю, — она собралась с силами (даже не знала, что они у нее еще остались). — Мокну, наверное, — сказав это, она поняла, что сказала правду. Несмотря на влагонепроницаемую куртку, она вымокла с головы до ног. Ее низкие сапожки были полны воды. Дождь был холодным, он проникал под куртку, и потому спине было холодно и мокро. — Почему вы обязаны быть здесь?

— Несу охрану. У меня там укрытие. Пойдемте, спрячемся там от дождя.

— Хорошо. — Вдоль гребня Маурин пошла вслед за Гарви. Он шагал не оглядываясь и она покорно шла за ним.

Через пятьдесят ярдов Маурин увидела обломки скалы, вершинами наклоненные друг к другу. Под ними находилось неуклюжее сооружение, на постройку которого пошли дерево и старые полиэтиленовые мешки. Внутри не было никакого источника освещения — лишь дневной полумрак. Вся обстановка — лежащие на полу надувной матрац и спальный мешок. И деревянный ящик, чтобы можно было сидеть. В землю был вогнан столб, а в него вбиты колышки. На колышках висели охотничий рожок, пластиковый мешок, набитый книгами в бумажных обложках, бинокль и мешок с едой.

— Добро пожаловать, — сказал Гарви. — Входите, снимайте куртку и чуть обсушитесь — он говорил спокойно, обычным тоном — будто не было ничего удивительного в том, чтобы найти ее стоящей в одиночестве на голой скале, в окружении беспрестанно вспыхивающих молний.

Убежище имело немалые размеры, места вполне хватало, чтобы можно было стоять. Гарви скинул шляпу и пончо, помог Маурин снять куртку. Развесил их, мокрые, на колышках — возле открытого входа в укрытие.

— Что вы охраняете? — спросила Маурин.

— Путь, по которому можно проникнуть в долину, — Гарви пожал плечами. — Вряд ли в такой ливень кто-нибудь решится отправиться в дорогу. А если решится, вряд ли я его или их замечу. Но это укрытие пришлось построить.

— Вы здесь живете?

— Нет. Мы несем охрану по-очереди. Я, Тим Хамнер, Брэд Вагонер и Марк. Иногда Джоанна. Живем мы все там, внизу. Вы этого не знали?

— Нет!

— Я не видел вас с тех пор, как мы пришли сюда, — сказал Гарви. Я пытался увидеть вас пару раз, но у меня создалось впечатление, что для меня вас никогда не бывает дома. И вообще, в большом доме моим приходам не рады. Но, как бы то ни было, благодарю вас за голос, поданный за меня.

— Голос?

— Сенатор сказал, что вы попросили, чтобы меня впустили.

— Вам — рады. — Решать тогда было нечего. Ведь я не сплю с каждым встречным мужчиной. Даже, если ты тут же почувствовал себя виноватым и ушел в другую комнату, все равно, то, что между нами произошло, было прекрасно, и я не сожалею об этом. Это была честная мысль. Если ты мне настолько не безразличен, что я переспала с тобой, уж наверняка я постараюсь спасти твою жизнь.

— Присаживайтесь, — Гарви показал на деревянный ящик. — Когда-нибудь здесь появится и более приличная мебель. Пока тут не особенно уютно, но приходится обходится тем, что есть.

— Не понимаю, какую пользу вы приносите, находясь здесь, — сказала Маурин.

— Я тоже. Но попытайтесь это объяснить Харди. Карты показывают, что здесь хорошее место, чтобы установить наблюдательный пункт. Когда видимость окажется большей, чем хотя бы на пятьдесят ярдов, это мнение будет правильным, но сейчас то, чем я занимаюсь — напрасная трата времени и сил. Человеческих сил и энергии.

— У нас большой запас человеческих сил и энергии, — сказала Маурин. Она осторожно села на ящик, прислонилась спиной к твердой поверхности обломка скалы. Тонкое полотнище пластика между спиной и поверхностью камня было мокрым от сконденсировавшейся на пластике влаги.

— Вам следует как-то утеплить здесь, построить что-то более солидное, — сказала Маурин. Провела пальцем по мокрому пластику.

— Все будет сделано в подходящее время, — Гарви было весьма не по себе. Он постоял в центре убежища, потом перешагнул через надувной матрац и сел на свой спальный мешок.

— Вы считаете, что Эл дурак, — сказала Маурин.

— Нет. Нет, этого я не говорил, — серьезно ответил Гарви. — Наверное, находясь здесь, я могу принести определенную пользу. Даже, если группа налетчиков пройдет мимо меня, в их тылу окажется вооруженный человек, то есть я. Кроме того, я смогу предупредить людей, там, внизу, что тоже не пустяк. Нет, я не считаю, что Харди дурак. И, как вы сказали, у нас большой запас человеческих сил и энергии.