Современная венгерская пьеса - Йожеф Дарваш

Т а м а ш. Это произошло потому, что Фери Терек оказался дубиной! Внезапно исчез. Вообразил, будто удружил мне. Поверьте, мы с Евой все воскресенье разыскивали его в Дёндёше, но так и не нашли. Вот и пришлось возвращаться в Будапешт ночным поездом.

Е в а (подходит к судейскому столу). А спустя неделю мне, разумеется, отказали в общежитии, и наши моралисты — люди, мнящие себя современными и просвещенными, меня осуждали. Девушке, мол, подобает вести себя благоразумно, а если уж влипла в скверную историю, попытаться всеми силами скрыть это. Но я не смогла скрыть. Я и не пыталась это сделать, потому что не умею хитрить и ловчить. Я сразу сказала, что только я сама виновата во всем случившемся. Конечно, я сглупила, теперь-то я понимаю, но тогда не могла поступить иначе. Это была трудная для меня пора. Тяжело переживала исчезновение Тамаша. Да, он исчез, оставил меня одну.

Т а м а ш  незаметно выходит из освещенной части сцены.

Х о л л о д и. И что с вами произошло дальше в то лето?

Е в а. Я сдала государственные экзамены по иностранным языкам — английскому и немецкому — и поступила работать гидом-переводчицей. Лето в тот год выдалось чудесное, и я часто выезжала с туристическими группами и на Балатон и в заповедные места Хортобадя{160}. Многие наши студенты подрабатывают таким образом. Вот и мне пришлось этим заняться, чтобы скопить денег на зиму. Меблированные комнаты стоили дорого.

С т у д е н т - м о р а л и с т (подходит к Еве). Но ты продолжала работать и осенью, когда уже шли занятия в университете. Мы тебя очень редко видели на лекциях.

Е в а (горячо). Да-да, я всюду сталкивалась с вашим ханжеством, завистью, цинизмом. Вы издевались надо мной.

С т у д е н т - м о р а л и с т. Ты слишком много разъезжала в машинах…

З а в и с т л и в а я  д е в у ш к а (подходит к Еве). И ватага кавалеров увивалась вокруг тебя.

С т у д е н т - ц и н и к (подходит к Еве). Скажи по секрету — хорошо погуляла?

Окружив Еву, они забрасывают ее вопросами.

С т у д е н т - м о р а л и с т. Как ты сдала экзамены? Я слышал, у тебя снизились оценки? Верно?

З а в и с т л и в а я  д е в у ш к а. А откуда ты брала деньги на наряды? Поклонники давали?

С т у д е н т - ц и н и к. Домой-то небось возвращалась только на рассвете. Уж со мной ты можешь поделиться, я одобряю вольготную жизнь.

З а в и с т л и в а я  д е в у ш к а. К тебе и в общежитие захаживали мужчины, ты ведь не станешь отпираться?

С т у д е н т - м о р а л и с т. Говорят, в Матрафюреде ты танцевала в нетрезвом виде — верно?

Е в а (вспыхнув). Вы мне завидуете, потому и стараетесь унизить. Думаете, я стану раскаиваться и просить прощения… Так нет же, нет, я этого не сделаю. И если хотите правды, я ее скажу. Да, ночная прогулка в горы была восхитительной. И я нисколько ни о чем не жалею. Я танцевала тогда с упоением, но охмелела не от вина, а от избытка чувств. Они переполняли меня, я была счастлива… И хоть вы гоните меня из общежития, пачкаете мое имя, жалуетесь, ябедничаете, я все равно вас не боюсь.

С т у д е н т - ц и н и к. Смотри, пожалеешь! (Вместе с завистливой девушкой уходит.)

С т у д е н т - м о р а л и с т. Ты и сейчас не раскаиваешься?

Х о л л о д и (Еве). И кто же сообщил о вас осенью в ректорат?

Е в а (указывая на студента-моралиста). Он.

С т у д е н т - м о р а л и с т. Потому что ты то и дело удирала с лекций.

Х о л л о д и (Еве). Это правда?

Е в а. Да. Осенью, в разгар охотничьего сезона, приезжает много охотников-любителей, вот я и сопровождала их на отстрел. За две недели можно было заработать тысячу двести форинтов. Работала я и в экспортно-импортных объединениях. Всегда на час-другой нужен был переводчик.

Х о л л о д и (студенту-моралисту). И вы сообщили об этом в деканат?

С т у д е н т - м о р а л и с т. Полагалось. (Кивнув, уходит.)

Е в а. Та осень оказалась для меня трудной… Хлебнула горя… Приходилось то и дело искать работу, а она попадалась порой далеко не легкая да и с жильем было плохо, жила в тесных, неблагоустроенных каморках, за которые брали дорого. От усталости я иной раз просто падала. Выход, как мне тогда казалось, был один — переехать к Тамашу. Так я и сделала. Мы поженились. Тогда же мы и договорились.

Х о л л о д и. О чем?

Е в а. Однажды, когда я вернулась домой после двухнедельного отсутствия — я тогда сопровождала немцев в Пилишские горы{161}, — Тамаш был чем-то расстроен. Я сразу это увидела и принялась, как могла, развлекать его.

Постепенно свет судейского стола переключается на середину сцены, где сидит  Т а м а ш. Он явно не в духе, курит.

Е в а (все еще перед судьей). Наш договор не был письменный и заверенный у нотариуса, но я свято его соблюдала. (Подходит к Тамашу.) Тамаш, милый, ты видел когда-нибудь зяблика? (Открыв сумку.) Посмотри, какое чудесное оперение у этой птахи… Спереди белоснежное, а снизу темно-красное… (Показывает.) А вот и яичко… Удивительно! На сизой скорлупе бурые крапинки… Нет прекрасней этой пташки. Разве что снегирь. О, какая это дивная птица — снегирь! Певчая, с красной грудкой, а яички желто-зеленые. (Показывает.) Смотри, вот такие…

Тамаш смотрит без всякого интереса.

Я тебе никогда не рассказывала о моей коллекции. В детстве я собирала птичьи яйца. И однажды у меня их было уже шестьдесят восемь… Там было и яичко обыкновенной овсянки — на серой скорлупке голубые крапинки, и яичко редчайшей птицы с черной шейкой — голубая скорлупка в красных крапинках, и коноплянки — светло-голубое с коричневыми пятнами. Было у меня и яичко черного дрозда.

Т а м а ш (насмешливо). Коллекция птичьих яиц одичалой деревенской девчонки. Как в сказке! Бродила своевольная упрямица по лесу, лазила по деревьям, собирала птичьи яйца, так?

Е в а. Ну что же, насмехайся! Это действительно было так. Я была деревенской девчонкой, строптивой, упрямой, увлекалась своей коллекцией птичьих яиц. О, какая это была дивная коллекция! Сколько разнообразия в расцветке и форме… под стать ярчайшей живописи Кандинского. Свои сокровища я хранила в коробке с ватой. (С гордостью.) Я ухитрилась собрать даже две коллекции… И обе разбили. Одну — мальчишки, а другую — моя мать. Как-то я свалилась с дерева и сломала руку, мать надавала мне пощечин, а затем уничтожила всю коллекцию, одно яичко за другим… Я даже тогда не заплакала — так велико было мое горе… Тебе скучно? Тамаш, ты меня не слушаешь?

Т а м а ш. Извини. Я думал совсем о другом.

Е в а. Что-нибудь случилось? Что с тобой?

Т а м а ш. Ева, послушай меня, миленькая, нам надо с тобой серьезно поговорить.

Е в а. Я тебя слушаю. Говори!

Т а м а ш. Я буду говорить о сугубо материальном, о прозаическом. Моя ежемесячная стипендия — всего пятьсот форинтов. Тебе же удается заработать по две-три тысячи форинтов в месяц. Вот и сопоставь эти суммы.

Е в а. Дурачок мой, неужели это тебя огорчает?

Т а м а ш. Послушай, Евица, меня беспокоит другое. У тебя