Фрейя. Ведущая волков - Аля Файпари
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так звучала война. Но было в этом шуме нечто умиротворяющее.
Справа от меня прошлепали по грязи тяжелые ботинки.
– Я могу понести твой щит, девица, а то устанешь раньше времени, – прозвучал насмешливый бас.
Я повернулась, встретившись с темными глазами мужчины, которого видела с Николасом во время первого совета. Густые усы скрывали его тонкие губы, длинная черная борода была заплетена в толстую косу, поперек широкого носа тянулся бледный шрам, еще один пересекал густую бровь.
– Уверяю вас, я в состоянии донести свое оружие. Если хотите, могу понести ваш щит, а то уж больно сильно он тянет вашу руку к земле. Того и гляди, уроните, – холодно парировала я, не отводя взгляд.
Идущие рядом воины притихли, наблюдая за нами.
Некоторое время мужчина молча смотрел на меня, а потом его усы подпрыгнули от широкой улыбки, и он расхохотался, запрокинув голову.
– Парень сделал правильный выбор! – И дружелюбно представился: – Талэк.
Я не сумела сдержать ответную улыбку.
– Фрейя.
– Признаться, Фрейя, мне еще не доводилось идти в бой с женщиной.
– В новом опыте много пользы, – заметила я.
Талэк что-то одобрительно промычал, скрыв слова за коротким смешком, больше похожим на раскат грома.
– Ты уже убивала?
– Приходилось.
– Да, точно, – он прищурился, с интересом разглядывая меня, – битва у реки. Говорят, в тот день ты уложила десятки Хири.
Я пожала плечами. У меня не было желания об этом вспоминать.
Талэк крякнул.
– Сегодняшнее сражение обещает быть интересным. Тебя потеряли. Гляди-ка, как тревожится, – усмехнулся здоровяк.
Идущий впереди Николас заметил, что меня нет рядом, и начал хмуро оглядываться на ходу, пока Талэк не помахал ему рукой и демонстративно не приобнял меня за плечи. На лице Ника промелькнуло недовольство, но в то же время, как мне показалось, это принесло ему некое облегчение.
– Давно вы с ним знакомы? – спросила я, когда Николас отвернулся.
– С Никки-то? Да я видел его еще приникающим к груди матери.
– Никки? – удивленно переспросила я. – Бьюсь об заклад, ему не нравится, когда вы его так зовете.
– Ничто не бесит его сильнее, – с довольным видом согласился Талэк.
Я улыбнулась. Да, мне определенно нравился этот несносный человек.
– Каким он был ребенком? – тихо, несколько робко спросила.
Талэк задумчиво пошевелил густыми усами, прежде чем ответить:
– Таким же, как и сейчас, только… – Он опустил руку на уровне своего бедра, немного подумал, нахмурившись, и опустил еще ниже. Я приподняла бровь, пытаясь сдержать смех, но он не закончил: – Серьезным и смекалистым не по годам. Но он не всегда был таким занудой и любил озорничать, как и все дети. И, сотворив пакость-другую, напускал на себя такой вид, что можно было всерьез засомневаться, натворил что-то он или ты сам.
Я хмыкнула. Это было очень похоже на Николаса.
– Однажды малец схлопотал довольно сильно, а заодно и его шайка. – Талэк указал на близнецов и Фабиана. – Никки было лет восемь, когда Аян решил нанести визит нашему клану и обменяться припасами. Мальчишка убеждал его, что уже достаточно взрослый для поездки, но Аян был непреклонен и, передав его в руки Делии, уехал с группой воинов. И что ты думаешь, – возмущенно воскликнул он, – этот гаденыш успел юркнуть в повозку, а за ним увязалась и эта троица. Естественно, они не подумали о том, что в дороге им нужно будет чем-то питаться, и на первом же привале были пойманы на попытке утащить пару кусочков солонины у костра, как какие-то грязные воришки. Никогда не видел Аяна таким злым, – поморщился Талэк. – Нет, – спохватился он, посмотрев на меня, – разумеется, в тот момент лично я не видел, но мы потом чуть глотки не надорвали от смеха над этой историей.
– Он их наказал? – сочувственно спросила я.
– О-о-о, – поморщившись, протянул Талэк. – Еще бы. Аян поставил их четверых на том же привале в ночной дозор.
– В восемь лет? – ужаснулась я.
– Близнецам было шесть, – сообщил Талэк, наслаждаясь видом моего вытянувшегося лица. – Никки вызвался взять всю вину на себя, как зачинщик. Но мальчуганы не захотели бросать его. Правда, задремали едва ли не сразу, – хохотнул он. – Зато они с Фабианом выстояли. Никогда не видел более уставших детей. Они и деревню нашу толком не рассмотрели, почти все время спали.
– Жестоко, – возмутилась я.
– Действенно, – не согласился Талэк. – Но каким виноватым выглядел Аян, смотря на сына, когда тот не видел…
– Это у них семейное: рубить сплеча, а потом раскаиваться, – ворчливо отозвалась я, и Талэк хмыкнул. – Этна и Шэлдо всегда были близки?
Он громко фыркнул и смешно скривил губы.
– Куда там! Раньше мы были злейшими врагами.
От удивления я споткнулась, но мужчина, к своей чести, промолчал. Лишь недобро покосился на мой щит.
– Пока сестра Атли не вышла за Аяна.
– Сестра Атли, – хмурясь, пробормотала я. – Хотите сказать, Делия – сестра Атли?
Тут в моей голове вспыхнуло сразу несколько воспоминаний: с каким особым теплом приветствовали друг друга Делия и Атли, как часто я видела их вместе позже.
– Ник не… рассказывал мне, – от возмущения я даже запнулась, хмуро уткнувшись взглядом в широкую спину впереди. Странно, что от брони не поднялась струйка дыма.
– Не представилось возможности, – отмахнулся Талэк и продолжил отвлекать меня разными байками.
Истории из детства Ника сменились рассказами о стычках между кланами, и я ловила каждое его слово, чувствуя, как тревога отступает, несмотря на стремительное приближение к той части леса, где было суждено случиться бою. Воспользовавшись разговорчивостью воина, я также поинтересовалась, не возникало ли между Ником и Алакеем конфликтов. Талэк предположил, что мой старый друг, должно быть, не мог позабыть, как Тео пренебрегал его обществом, проводя много времени с Ником в его редкие визиты в клан Шэлдо, когда необходимо было что-то продать или приобрести. Алакей возмущался, что «сынок вождя слишком много из себя строит». Я только покачала головой, в очередной раз поразившись тому, как по-детски могли порой вести себя взрослые мужчины.
Где-то в середине пути половина нашего войска отделилась и, согласно плану, двинулась в обход с восточной стороны.
Дождь все не прекращался: он то усиливался, то затихал, и я не представляла, как можно сражаться в такой грязи, а за столь плотной пеленой отличать своих от чужих.
Вскоре разговоры незаметно стихли. Напряжение вернулось. Воины замедлились и крепче сжали рукояти мечей, топоров и
