Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2 - Гэв Торп

Волкер в отчаянии огляделся, пытаясь найти маршрут побега. Если он сможет добраться до кого-нибудь, кого угодно, он смог бы организовать боевое отступление. По крайней мере они бы выиграли для себя ещё несколько часов. «Аверхейм»-подумал он. «Спасу столько, сколько смогу, доберусь до Аверхейма. Император в Аверхейме. Император знает, что делать».

— Да, он знает, — прорычал голос. Волкер посмотрел вверх и увидел пару жёлтых глаз. — Вставай, парень, — прорычал Грегор Мартак. Его шкуры были опалены и почернели, а его руки и лицо были покрыты кровью. Волкер знал, непонятно откуда, что на него смотрит не только маг, но что-то ещё. Что-то старое и могущественное, но уменьшенное в каком-то роде. Маг поднял его на ноги с лёгкостью, даже не посмотрев на тело Бруннера. Глаза Мартака сузились.

— Волкер, — прохрипел он. — Один из лейтдорфцев, из Хельденхейма.

— Я…,-начал было Волкер.

— Тихо, — глаза Мартака расфокусировались, как будто он прислушивался к чему-то. — Ты пережил Хельденхейм, Альтдорф и всё, что был между ними. Ты можешь даже пережить это, где этого не сделал храбрец, — жёлтые глаза посмотрели на Бруннера. — Время героев прошло, Вендел Волкер. Волки не герои. Они не храбрые или благочестивые. Волки выживальщики. Новому миру нужны выживальщики.

Волкер попытался вырваться из рук Мартака. Маг встряхнулся и злобно улыбнулся.

— Это конец, парень. Ты чувствуешь это, не так ли?

Губы Волкера попытались произнести отрицание, но так и не смогли. Люди сражались и умирали вокруг них, но, кажется, никто не замечал их. Мартак хрипло рассмеялся. Он схватил Волкера за подбородок.

— Это как груз у тебя на сердце, момент боли, растянувшийся до бесконечности, пока смерть не становится избавлением, — его потрескавшиеся, кровоточащие губы растянулись, открывая длинные жёлтые зубы. — Но не для тебя. Ещё нет. Ты должен рассказать Императору о том, что случилось. Ты должен показать ему то, что я покажу тебе, — Мартак подтащил Волкера ближе. Пальцы, держащие подбородок Волкера, были холодными как лёд. — Ты должен взять на себя мой долг.

Образы заполнили разум Волкера, тёмные формы, ползущие через Фаушлаг, исчезновение Пламени Ульрика, и что хуже всего, пульсирующая, тяжёлая слеза на коже самой реальности. Волкер закричал, когда последний образ въелся в его память как кислота. Он попытался освободиться от мага, но хватка Мартака была железной. Он чувствовал холод и жар одновременно, а изо рта дыхание вырывалось облаками пара. Его сердце стучало в груди, как будто хотело вырваться из груди, и он подумал, что может умереть, когда его внутренности наполняться льдом и снегом и всей яростью зимы и войны.

— Нет, — услышал он рычание Мартака. — Нет, ты не умрёшь, Вендел Волкер. По крайней мере до тех пор, пока не выполнишь мой приказ.

Паника распространялась, словно пожар по полкам Мидденхейма, раздуваемый сокрушительным наступлением Мечей Хаоса. Канто, все ещё верхом на своём проклинающим коне, мог только удивляться чистой, упорной непримиримости воинов Архаона. Они сражались словно заведённые. Они не совершали ни одного лишнего движения и не применяли избыточной силы. Как только один враг исчезал с их пути, они тут же двигались к следующему без промедления. Они сражались в полной тишине, не произнося ни боевых кличей, ни даже криков боли, когда их ранили.

Архаон, в отличие от них, был полон звуков и ярости. Он был центром вихря, и, казалось, он становился тем злее, чем больше врагов он встречал. Люди погибали под копытами его демонического коня, а штандарты срезались и бросались в широкие потоки крови, бегущие между булыжников мостовой. В одно мгновение он оказался в толпе отчаянно сражавшихся солдат. В следующее она превратилась в завывающую массу напуганных людей, каждый из которых пытался убраться как можно дальше от ревущего монстра, который пришёл убить их.

Вечноизбранный направил своего коня через безумие, не обращая внимание на бегущих солдат. Канто знал, кого он ищет и пришпорил своего коня вдогонку, шёпот богов заполнил его разум. Он пытался игнорировать его, но это было сложно. Труднее, чем прежде. Они не просили, чтобы он следовал за их избранным чемпионом, они требовали этого. И у Канто не было ни сил, ни смелости, чтобы ослушаться.

Поэтому он скакал за Архаоном и наблюдал, как последние защитники Мидденхейма разбегаются перед Трёхглазым королём, или погибают под копытами.

— Где же ты, Вестник? — кричал Архаон, когда его конь вставал на дыбы и ржал. — Где ты, возлюбленный Зигмара? Я здесь! Сразись со мной, и покончим с этим фарсом. Сколько ещё людей должны умереть за тебя?

Архаон осмотрелся, его дыхание вырвалось из-под шлема.

— Сразись со мной, чтоб тебя. Я не потерплю неудачу, только не сейчас! Я разбил твою армию, я разрушил твой город…Так где же ты?

Канто дёрнул за поводья, заставляя коня остановиться за Архаоном. Тот взглянул на него.

— Где он, Непоклявшийся? Где он? — спросил он, и Канто почувствовал неуверенность, когда заметил нотки мольбы в тоне Архаона.

— Я здесь, — произнёс голос, и каждое слово было подобно удару молота. Канто содрогнулся, когда эхо этого голоса разнеслось над площадью, и звуки боя стихли. Поднялся ветер, принёсший с собой дым, который изолировал их от безумия, которое до сих пор пожирало мир вокруг.

— Я здесь, Дайдерик Кастнер, — произнёс Вальтен. Его слова прерывались медленным стуком копыт его коня.

— Не произноси это имя, — сказал Архаон, его голос был спокойнее, чем мгновение назад. — Ты не заслужил право произносить это имя. Ты не он.

— Нет, я не он. Я думал, однажды, что могу им быть…Но это не моя судьба, ответил Вальтен. — И я благодарен за это. Я благодарен, что моя часть во всём этом…фарсе, как ты его назвал, практически закончена. И я не увижу тот ужас, что придёт следом.

— Трус, — произнёс Архаон.

— Нет. Трусость это не принятие. Трусость это разрушение самих небес только потому, что ты не можешь выносить их света. Трусость это обвинять богов за капризы людей. Трусость это выбрать проклятие вместо смерти и бросать людей в огонь, чтобы успокоить свою израненную душу, — Вальтен посмотрел вверх и тяжело и печально вздохнул. — Теперь я вижу так много. Я вижу все неиспользованные пути и вижу, какие на самом деле мелкие твои хозяева, — он посмотрел на Архаона. — Они толкнули своих величайших героев и воинов на мой путь словно овец, и всё ради того, чтобы избавить тебя от этого момента. Потому что даже сейчас…они сомневаются в тебе. Они сомневаются, и ты чувствуешь это. Иначе зачем ты так непреклонно искал встречи со мной?