Путь мистика - Бхагаван Раджниш

Кашмирцы, без сомнений, хотели войти в Пакистан, потому что девяносто процентов населения Кашмира составляли мусульмане и только десять процентов - индуисты. А Джавахарлал не соглашался на референдум - что было бы демократическим методом решения этой проблемы. Эта проблема осталась нерешенной до сих пор. Сорок лет проблема продолжалась. Обе армии, пакистанская и индийская, стоят на границе, и наблюдатели ООН имеют там постоянный пост. Сорок лет... вы можете там оставаться четыре тысячи лет, и никаких перемен не произойдет, потому что Индия не готова провести референдум - что недемократично. И если Пакистан нападет, Индия готова напасть в ответ.

Джавахарлал говорил о мире и ненасилии, и вот что делают его армии. Он говорил о демократии, а в Кашмире он не смог последовать собственному принципу демократии. Из-за этого отрывка, книга была запрещена, но благодаря самому этому запрету в Индии она продавалась лучше, чем в каком-либо другом месте. Она проникала в Индию благодаря всевозможным контрабандистам и продавалась дороже, почти в два раза дороже.

Поэтому, может быть, американцы, проголосовавшие за Альберта Эйнштейна, сделали это из-за Хиросимы и Нагасаки; за Джона Кеннеди - потому что, тупой и упрямый, он был готов начать бомбить Кубу, не чувствуя никакой ответственности за то, что все человечество окажется втянутым в третью мировую войну; и за Рональда Рейгана - потому что он втянет весь мир в третью мировую войну. Это сделает его величайшим в истории героем - хотя некому будет написать эту историю, и некому будет помнить этого великого героя!

А бедный Иисус Христос... он хорош для воскресной религии. И Бог... хотя эти люди и верят в Бога, они знают, что никакого Бога нет. И даже если Бог есть, не думаю, что люди считают, что у него есть какой-то мозг. При виде того, в каком плачевном состоянии пребывает мир, становится ясно, что никакого мозга у него нет; может быть, он сам - умственно отсталый.

Этот опрос очень значителен. Он показывает человеческий ум - его насилие, его животность, его варварство. Хорошо, что он раскрывает его лицемерие.

Глава 35. Терять нечего

Любимый Ошо,

Что случилось с Гурджиеым в том несчастном случае, когда он попал в автомобильную катастрофу?

Система Гурджиева - немного странная, и она без сомнения отличается от всех других, старых подходов. Вся его работа была сконцентрирована на создании абсолютного ощущения разграничения между телом и сознанием - не в качестве философской идеи, но в качестве действительного опыта.

Это происходит с каждым в смерти, но большинство людей умирает бессознательно. Сознание полностью отделяется от тела и продолжает паломничество, которое вечно. Путешествие тела очень мало, но все это происходит бессознательно. Это естественная стратегия.

Хирург не может удалить небольшую часть твоего тела, если ты сознателен. Он должен сделать тебя бессознательным, и тогда может удалить все, что нужно. Он может тебя убить, ты никогда этого не узнаешь. Но если ты сознателен, тогда боль того, что глубоко укорененная тождественность подвергается разрушению, так ужасна, так невыносима, что ты не позволишь ему этого сделать. Это случилось лишь однажды, в Индии, в начале этого столетия.

Махараджа Варанаси должен был перенести операцию по удалению аппендикса. Лучшие хирурги всего мира заботились о нем. Но возникла великая проблема: он не хотел принимать ничего, отчего потерял бы сознание. Работа всей его жизни была точно как работа Гурджиева: он пытался быть сознательным и быть отдельным от тела. И он сказал:

- Можете удалить аппендикс. Я не потревожу вас.

Но хирурги не могут поверить пациенту. Это такая операция... удалить аппендикс, пока он в сознании! Он может спрыгнуть со стола, может что-то сделать; он может разрушить не только всю операцию, но и собственную жизнь.

Но проблема была и с другой стороны. Если операцию отложить, была опасность того, что аппендикс лопнет, а это верная смерть. И поскольку он был не обычный человек, его не могли заставить. Он был готов умереть, но не был готов подвергнуться какой-либо анестезии, которая сделала бы его бессознательным.

В конце концов, хирурги решили:

- Если рискнуть, это не принесет вреда, пусть остается в сознании. В любом случае он умрет. Если мы его не прооперируем, он умрет. Но есть возможность того, что, может быть, он и прав. Может быть, он достиг качества такой целостности, что его сознание отдельно от тела, и его можно спасти. Поэтому стоит рискнуть. Он упрямый человек, он не послушается; он никогда никого не слушал.

Решение нужно было принять за несколько минут; иначе все было бы кончено. И в конце концов, его решили прооперировать.

Он остался сознательным. Операция была проведена, аппендикс удален, а он оставался таким, словно ничего не случилось. Это было беспрецедентное явление во всей истории медицины. Это было чудо.

Работа Гурджиева состояла в отделении сознания от тела и в том, чтобы сделать сознание такой мощной силой, чтобы тело не могло тянуть его за собой, чтобы тело стало только слугой, а не хозяином. Он проводил множество экспериментов.

Например, он пил алкоголь. Нельзя себе представить, чтобы такое количество алкоголя... но он оставался в полном сознании. Никакое количество алкоголя не могло сделать его бессознательным. Он и его ученики - они начинали пить вместе, но через несколько минут все лежали на земле - он продолжал пить.

Он пытался разными способами почувствовать, в чем он все еще привязан к телу. Он постился, не ел много дней – и в этом не было ничего религиозного, это было чистым научным экспериментом. Он ел слишком много, чтобы все тело говорило: «Остановись!», но он продолжал есть, просто чтобы дать телу полностью понять, что он не находится под его контролем: он будет делать то, что он хочет, и не собирается слушаться тела.

Эта автомобильная катастрофа была кульминацией его экспериментов. Неправильно сказать, что это был несчастный случай; это было не так. Он это сделал - намеренно, умышленно, сознательно. Для всех остальных это выглядело как несчастный случай.

Он всегда ездил очень быстро. Все те, кто находился в машине, просто дрожали: в любое мгновение машина могла во что-то врезаться. Но в тот день он был один в машине и умышленно разогнал ее до большой скорости и врезался в большое дерево. У него было множество переломов - машина была совершенно разбита. Врачи сказали, что было совершенно невероятно, как ему удалось из нее выбраться. Он выбрался из нее со всеми этими переломами, весь в крови, и дошел до ашрама - который был почти в полутора милях оттуда - и сказал:

- Позовите каких-нибудь врачей, чтобы проверить, что случилось с телом.

Врачи не могли поверить своим глазам, когда увидели машину. Никто не мог при этом остаться в живых, катастрофа была полной. И со столькими переломами он не потерял сознание; потеряв столько крови, он остался в сознании. Ему удалось пройти полторы мили... что было абсолютным чудом. Он не должен был быть в состоянии этого сделать!

Это не было несчастным случаем, он сделал это специально, и через три недели он был в полном порядке. Он хотел узнать смерть до смерти. Это было целью этого несчастного случая. Он хотел убедиться, что даже если тело претерпевает такие мучения, это никак не повлияет на его сознание. И он был безмерно счастлив, что добился успеха, что он достиг того, что в его терминологии называлось «кристаллизацией». Теперь смерть ничего не значит, и он может умереть сознательно, наблюдая, что происходит.

Избранный им путь был долгим и тяжелым. Он был человеком странного типа: для него он не был ни долгим, ни тяжелым, для него он был совершенно естественным и нормальным.

Этот несчастный случай с машиной нужно помнить как добровольное вхождение в смерть. Он почти умер, но благодаря этому кристаллизованному сознанию ему удалось не умереть. Он отказался умереть. Это красивый эксперимент, хотя и несколько нечеловеческий.

То, что он пытался сделать, можно сделать очень легко, просто осознавая свою ежедневную деятельность: хождение, сидение, еду, сон. Это будет не так драматично, но будет проще, человечнее, здоровее.

Но Гурджиев не был нормальным человеческим существом. Его нужно принимать как исключение, не правило. Никто не должен пытаться следовать ему, потому что он попадет в беду. Такого рода человеку нельзя следовать, такого рода человеком нужно родиться. Из жизни таких людей ты многое можешь понять, но ты никогда не должен пытаться им подражать.

И это правда не только в отношении Гурджиева. В истории Востока были другие люди, которые умерли неизвестными... Некоторые из них известны, но даже нормальное восточное человечество попыталось их забыть, потому что их эксперименты казались выходящими за все возможные рамки.