Книга тайн (СИ) - Гольшанская Светлана

– Поэтому не будем терять время даром, – согласился Жерард. – Идём, надо всё подготовить.

***

Наказание прошло, как в тумане. Тело двигалось отдельно от разума, с губ срывались чужие слова. Николас наблюдал за всем поверх своей головы, как за представлением, в котором сам не участвовал. Запомнилось только, как опустели руки без меча и заныло что-то внутри, будто ему отрубили руку или ногу. Над ушами свистнуло, голове стало легче. Светлее. Ноги куда-то понесли.

Очнулся Охотник, сидя на высоком утёсе. Погода была ясная, солнце едва миновало зенит. На горизонте отчётливо проступали берега родного острова. Внизу шумело море, волны мерно плескались о скалу, солёная влага оседала на лице, ноздри щекотал запах рыбы и водорослей. Жирные чайки кружились над водой и пронзительно стенали. Ветер шевелил неровно остриженные волосы будто в насмешку.

Почему бы не долететь до родного острова в рубашке матушки Умай? Или он рухнет в пучину на середине дороги? Почему он такой слабак?

Перед глазами вставала картина прощания с отцом. Тот протягивал Николасу свёрток с клеймором, но клинок выпадал из рук и разбивался вдребезги. Потому что Николас недостоин. Судьба, сама жизнь отбирала у него всё, что связывало его с семьёй: близких, дом, родину, даже дедовский меч. Чудовищный ураган отрывал его от корней и нёс по полыхающей молниями воронке в самое сердце бури.

– Вот ты где! – тронул его за плечо Жюльбер. – Мы уж решили, что ты дал дёру. Всю Компанию на уши поставили.

– Если бы я хотел сбежать, то сделал бы это раньше. Где Ноэль? – вот уж кто всегда отыскивал его в два счёта и понимал… понимал слишком хорошо.

– Они с вождём готовятся к чему-то. Только тебя ждут.

Скорее, друг решил, что Николас снова учинит разборки, и прислал того, на кого он отреагировал бы спокойно. Видно, это проклятье дорогих людей, только они могут причинить столько боли.

– Что ж… – Охотник поднялся и отряхнулся. – Не будем их томить.

Они вернулись в штаб Компании. Возле ворот дожидался Жерард, кутаясь в шерстяной плащ, хотя в месяце травнике было уже тепло, и земля успевала прогреться после зимней стужи.

– Остыл? – спросил вождь не слишком учтиво. – О важном надо говорить с холодной головой.

– Чего ещё от меня хотят? Обрядить в бубенчики и сделать шутом гороховым?

– Прекрати паясничать! Чтобы спасти твою шкуру, мне пришлось открыть королю одну из наших сокровенных тайн. Теперь он требует большего. Но, может, нам, и вправду, пора действовать.

– Вы о Безликом? Не имею понятия, как он выглядит, и о том, что в прошлой жизни я был его сподвижником, слышу впервые.

– Его внешность – не тайна для меня. Идём, настал час истины.

– Неужели вы покажете мне ваш всемогущий оракул? – Николас скрыл раздражение за усмешкой.

– Одну Норну ты точно увидишь. Надеюсь, это поможет тебе поверить в наше дело и осознать свою важность.

Опираясь на трость, Жерард направился к храму, что располагался у входа в штаб. Высокие остроконечные башни пронзали небо, всё здание оплетало кружево лепнины и украшений. В большие главные ворота посетители не вошли, а спустились по крутым стоптанным ступеням в крипту.

Здесь всегда собирались очереди, а на праздники случалась такая толчея, что требовалось поработать локтями, чтобы пройти мимо. Говорили, там похоронен герой-Сумеречник. В дни поминовения его тело проносили по городу, чтобы паломники не разобрали храм по камушку. Николас раньше не интересовался тем, как Жерард завоёвывает народную поддержку. Как видно, зря.

Сегодня ступени оказались пусты. У ворот дежурили дозорные, хмуро глядевшие в сторону дороги от города. Похоже, Жерард велел всех разогнать.

Вождь пропустил Николаса вперёд, чтобы тот сам отворил тяжёлую дверь и позволил старику пройти первому.

Стрельчатый потолок подпирали мощные резные колонны. У дальней стены горели медные светильники, выявляя фрески с символами Повелителей Стихий и их семей. Из тёмного угла донёсся шорох, Николас больше чувствовал ауру Ноэля, чем видел его самого.

– Я всё подготовил, вас не потревожат. Можно мне уйти? У меня ещё много дел… с учениками, – заговорил он очень тихо, но его голос отражался от каменных сводов эхом и многократно усиливался.

– Нет. Это касается тебя не меньше, чем его, – возразил Жерард. – Пожалей меня – перестань упрямиться. Боюсь, я уже не в том возрасте, чтобы уговаривать вас обоих.

Внук покорно вышел на свет: дед так легко им манипулировал.

Вся злость мигом улетучилась. Николас сжал ладонь друга – она оказалась ледяной. Хотелось уже высказаться, но Охотник сдержался. После всего… ему ведь указали на его место.

Ноэль кивнул на постамент с саркофагом у дальней от входа стены. На хрустальной поверхности играли радужные блики. Внутри на покрывале из красного бархата лежала хрупкая женщина в воздушном белом платье. Светлые волосы до плеч разметались по подушке, на бледной коже едва заметно проступал румянец, опушённые серебристыми ресницами веки были плотно сомкнуты. Гармоничностью черт она походила на статую, но выглядела живой, спящей. Только грудь её не вздымалась, даже след ауры истаял. Видно, умерла она давно, но осталась нетленна.

– Это и есть третья Норна, – подсказал Жерард. – Люди думают, что прикосновение к её саркофагу лечит и дарует удачу.

– Но ведь это всего лишь мёртвое тело, – покачал головой Николас.

– Нет, это символ нашей веры. Наша суть, – возразил вождь. – Когда орден доживал последние дни, боги избрали трёх пречистых дев в качестве пророчиц. Они должны были защитить Сумеречников. Двух мы спрятали в надёжном месте, о котором знают только вёльвы. Они указывают нам путь божественной мудростью. Третья, Норна Ветра, была сильнейшей из них, но оказалась слишком вольнолюбива и не послушала меня. Её убил Белый Палач, оставив наш оракул незавершённым.

Николас полез за пазуху за серебряным медальоном и раскрыл его.

– Это же его жена! – воскликнул он. Ноэль заглянул ему через плечо. – Белый Палач до сих пор скорбит о ней и обвиняет Сумеречников в её гибели, моего деда!

– Насколько бы не был силён Утренний Всадник, находиться в двух местах одновременно не мог даже он, – спокойно ответил Жерард. – Твой дед в то время дожидался казни в застенках Ловонида. За много миль от места её гибели. Так что обвинения Палача беспочвенны.

«Так как же?» – мысленно потребовал Николас у Безликого.

«Мы, они – какая разница? Она мертва – этого ничто не изменит».

Из тени выплыла фигура бога, настолько зыбкая и призрачная, что видно было сквозь неё. Безликий подошёл к саркофагу и провёл рукой над лицом пророчицы.

Заметили ли его остальные? Похоже, нет, ничего в их поведении не изменилось.

– Неужели вы выкрали тело? – возмутился Николас. – Неудивительно, что Белый Палач так на вас зол. Вы не дали ему даже похоронить её достойно и выставляете, как трофей!

Ноэль хмурился ещё больше. Видимо, в эти тонкости дед его не посвящал.

Как гнусно завоёвывать народную поддержку таким способом! Несмотря на всю ненависть к Белому Палачу, такой участи Николас не пожелал бы даже ему. Потерять Юки было очень больно, но знать, что враг измывается над её останками – просто ужасно!

«Этот коварный книжник мучил её при жизни и даже после смерти не пожелал отпустить», – печально отозвался Безликий.

– Ты удивительно осведомлён о делах, которые тебя мало касаются, – подозрительно прищурился Жерард. – Несмотря на наши разногласия, Норна отказалась переходить на сторону Лучезарных, когда это сделал её муж. Что ещё ты о них знаешь?

Стоило ли рассказать о семье Белого Палача в Волынцах? Ведь Герда может оказаться новой Норной в таком же хрустальном саркофаге. Чутьё подсказывало, что каждое слово будет использовано против Николаса. Нужно молчать. Молчание – золото.

«Не доверяй ему, – в кои-то веки согласился Безликий. – С такими друзьями враги не нужны».

Ноэль с дедом сверлили Охотника нетерпеливыми взглядами.