PASSIONARIUM. Теория пассионарности и этногенеза (сборник) - Лев Гумилев

Но мало этого, Ясперс отлично понимает, что все культурные ценности, материальные и духовные, созданы коллективами людей, объединенных в природные системные целостности, т. е. в этносы. Человек всегда работает для своих близких и в своем ландшафте, на базе опыта предков – своих, а не чужих. Поэтому-то человеческие творения разнообразны, но отнюдь не калейдоскопичны и не беспорядочны. Что же тогда можно вынести за скобки этнических типов и считать «экзистенциальной коммуникацией»? Только осознанное незнание «последних» истин, трактующих о смысле жизни. Только оно одно может объединить философов Китая, воспитанных на чтении нравоучений Конфуция, с пандитами Индии, почитающими Вишну – консервацию жизни и Шиву – изменение через смерть, с богословами Византии и естествоиспытателями Западной Европы. Позитивные системы всегда различны и взаимоисключающи. Обща только пустота, т. е. бездна.

Однако, согласно Ясперсу, «Пустота» не ничто, а нечто трансцендентное мысли и потому лежащее за пределами любого возможного знания: мифологического, богословского или научного. С этой точки зрения любое объединение людей вокруг любой позитивной истины должно быть неподлинным, даже неполноценным. Ведь вокруг любого позитивного тезиса возникают споры, а тем самым противоречия, а вот о кантовской трансценденции или «шуньяте» Нагарджуны (II в. н. э.) говорить нечего. Поэтому при отсутствии знания не возникает разногласий и осуществляется экзистенциальное объединение, упраздняющее разнообразие как принцип.

По существу, в плане истории мысли, экзистенциализм – это изощренный вариант философского иконоборчества и попытка ухода от христианства к иудаизму [229, S. 184]. Поэтому в число предшественников Ясперса, пусть не идейных, но исторических, следует зачислить Жана Кальвина и в какой-то мере Иоанна Скота Эуригену, а в число противников его учения – Пелагия и естествоиспытателей, изучающих окружающий нас мир, а также историков как эрудитской школы, так и теоретиков, например О. Тьерри, стремившихся уловить каузальные связи и закономерности процессов, протекавших реально в реальном времени. Цепи этих двух направлений противоположны. В отличие от естествоиспытателей и теологов, изучающих то, что есть, Ясперс хочет, «пребывая в истории, выйти за пределы всего исторического, достигнуть всеобъемлющего, что недоступно нашему мышлению, но коснуться чего мы все-таки можем – пояснить смысл истории» [225].

Но если экзистенциализм – концепция последовательная, то и мы, естественники, не уступим спекулятивной философии. Не пытаясь открыть смысл истории, мы хотим описать феномен и, исходя из внутренней логики его развития, указать причины появления концепции, с нашей точки зрения несправедливой. И сделать это надлежит не на основе философских постулатов, которые каждый может выбирать по своему вкусу, а на почве фактов и изложенной выше схемы. Предметом спора будет проблема «осевого времени».

Нет!

Как мы уже отмечали, К. Ясперс заметил совпадение акматических фаз этногенеза разных пассионарных толчков. Поскольку это отнюдь не начальные, исходные фазы, они всегда бросаются в глаза при поверхностном наблюдении. Отсюда и выводы Ясперса, хотя и логичные, но ведущие к заблуждению.

Начальные фазы этногенеза всегда крайне своеобразны, так как формируются в специфических ландшафтных и климатических условиях при неповторимом сочетании этнических субстратов и наличии различных традиций, преображаемых новым этносом. А при акматической фазе рефлексия мятущейся персоны, негодующей на устоявшийся быт, неизбежно единообразна. Поэтому-то и есть элемент сходства у Сократа, Заратуштры, Будды (Шакья Муни) и Конфуция: все они стремились упорядочить живую, кипучую действительность внесением того или иного рассудочного начала. Только это их и сближало, потому что принципы упорядочения у всех них были равные.

К. Ясперс, уловив то и другое, вынес за скобки общее для всех деятелей акматической фазы, не принимающих жизнь, обманувшую их слишком большие надежды, – незнание чужой жизни и нелюбовь к ней, поскольку своей-то не получилось. Как будто логично, но все эти негативные философии выросли на почве отвергаемой ими жизни. Значит, они – ее порождение, неблагодарное и в пределе убийственное. Вот пройдет фаза их успеха – фаза надлома этногенеза, обеспложивающая окружающую людей природу и иссушающая их собственные души, и когда наступят сумерки – царство субпассионарных теней, выползающих из темных закоулков подсознания, то окажется, что хрустальные дворцы спекулятивной философии при таком перепаде температур трескаются и рассыпаются в осколки.

Так погибли конфуцианские школы при наступлении железных отрядов ветеранов Цинь Шихуанди (III в. до н. э.). Так сгорели буддисты-махаянисты в кострах, подожженных брамином Кумариллой, объяснившим храбрым раджпутам, что Бог создал мир и наделил его бессмертной душой – атманом (VIII в.). Так были уничтожены иудейские святыни огненного Яхве (VII в. до н. э.). Так был зарезан туранцами Заратуштра во взятом ими Балхе (ок. VI в. до н. э.), а его последователи разбежались от блеска посеребренных щитов фаланги Александра и его гетеров (IV в. до н. э.). Но ужаснее всего была казнь Сократа, погибшего от собственных сикофантов. «Философская вера», точнее – негативная идеология, съедает этнос, в котором она нашла приют, так же как бледная спирохета съедает организм человека и гибнет вместе с ним. Появление «философской веры» в плане этногенеза означает переход от фазы подъема к акматической фазе: торжество ее – переход к фазе надлома, а исчезновение – наступление обскурации. И коль скоро так, то «осевое время» не единственное в истории, а повторяющаяся «возрастная болезнь» всех крупных процессов этногенеза. Но тогда об общем для всего человечества «смысле» истории можно не говорить, ибо торжество трансценденции и незнания означает провал в бездну.

Но что такое «бездна», термин, дважды употребленный нами как нечто само собой разумеющееся? Читатель ведь не обязан, да и не может этого знать, ибо это отнюдь не просто.

В XVIII в. Лавуазье сформулировал закон сохранения вещества, который оказался не то что неверным, а скорее неточным. Сгорание в герметическом сосуде показало химику того времени неизменившийся вес только потому, что у него были недостаточно чуткие весы. На самом деле был потерян фотон, но уловить потерю Лавуазье не мог. Теперь физики знают, что при интенсивных термодинамических процессах идет утрата вещества, преображающегося в световую энергию, а последняя уходит из своей системы в межгалактическую бездну. Это аннигиляция, которая не смерть, но страшнее смерти.

Так как процессы этногенеза имеют энергетическую природу, очевидно, что и на них распространяется эта закономерность. Древние мудрецы это знали. Они даже персонифицировали, как это было тогда принято, принцип аннигиляции и назвали его Люцифером, т. е. «носящим свет» (правильнее будет неточный перевод – уносящий свет; куда? – в бездну!). А бездну сопоставили с адом – самым страшным из всего, что могли вообразить. И они не смешивали с «духом бездны» простых земных демонов, проявляющих себя в явлениях природы. Этим в древности приносили жертвы, с ними старались наладить хорошие отношения. А дух бездны был враг; контакт с ним означал отречение от радостей мира, от любви к миру и полное одиночество, проистекающее из принципа отрицания. Переведем эту фантасмагорию на язык современной экзистенциальной философии… и тогда сразу станет понятен принцип «незнания» и понятна «бездна». Мне концепция Ясперса не нравится. Я хочу думать иначе! Но, может быть, понятие «бездна» – праздная фантазия древних людей и идеалистических философов? В таком случае, стоит ли о ней говорить, да еще в трактате об этногенезе? Оказывается, стоит. Современная физика тоже оперирует этим понятием, конечно, называя его по-своему – вакуум.

«Бездна» (вакуум)

Бездна – это пространство без дна, т. е. без конца, а следовательно, и без начала. Начало и конец имеют все частицы вещества, все импульсы энергий. Значит, бездна – это «пустота».

По современным данным, около 98 % вещества сосредоточено в звездах и планетах, но и пространство между ними заполнено космической пылью и пронизано потоками элементарных частиц. Но все они движутся в пустоте и благодаря самому наличию пустоты – вакуума. Если бы не было пустоты, то не могло бы быть и движения, ибо любой импульс затухал в той же точке пространства, где и начался. А поскольку движение есть везде (даже в самом плотном веществе электроны вращаются вокруг атомного ядра), значит, вакуум пронизывает материю, так же как материя (вещество + энергия) пронизывает вакуум, скрытый и не понятый нами физический мир, который не является частью нашего реального мира.

Вакуум – это мир без истории. В каждом малом объеме пространства непрерывно рождаются пары «частица – античастица», но тут же они взаимоуничтожаются, аннигилируются, испуская кванты света, которые, в свою очередь, «проваливаются в никуда». В результате ничего нет, хотя в каждый момент в любом микрообъеме существует многообразие частиц и квантов излучения. Возникая, оно тут же уничтожается. Оно есть, и его нет. Это явление именуют нулевыми колебаниями вакуума, а частицы, которые существуют и одновременно не существуют, названы виртуальными.