Одинокий голос в темноте - Л. Лилич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Увидеть просто сон оказалось слишком сложно для ее встревоженного разума. Эми различила пол своей квартиры. Паркет сменился ровной плиткой, потолок стал выше и шире, стены побелели и закружились перед Эми, сковывая в лабиринт.
Университетская библиотека.
Эми повернула голову и замерла. Она видела свой собственный затылок, а также еще живую улыбающуюся миссис Кирк. Вот Эбигейл запрокинула голову, поправляя волосы, и тихо захихикала над какой-то шуткой, которую сама и рассказала. Эми помнила тот день, когда ее накрыла одна из сильнейших галлюцинаций.
Двойник из прошлого почти обернулась, заметив движение с боку.
Эми напрягла память, в напряжении поглядывая на парочку за столом. Можно ли передать записку или кинуть в них книгу?
Эми взглянула на полки и тут же заметила одну странную вещь — все корешки стали серыми, блеклыми и замыленными. Текст не разобрать, сколько не вглядывайся, только одна книга привлекала внимание своим глубоким черным цветом и серебраяной надписью «Спасение Эми М. Томпсон». Рука медленно направилась к книге, дотронулась до корешка, потянула на себя. Книга будто сама подскочила, желая открыть все свои тайны как можно скорее.
Первая страница уже перед глазами, но она пуста. Совсем. Однако внутри лежит испачканная в крови игральная карта — бубновый валет. Эми осторожно взяла ее в руки, будто карта могла рассыпаться, перевернула. На обратной стороне кто-то оставил надпись:
«Вперед — в Кошмар».
Глава 24: С ТОБОЙ ИЛИ БЕЗ ТЕБЯ
«Такой высокий! И плечи широченные!
Зыркнул на меня и тут же скрылся в коридоре.
Клянусь, этот новый квартирант…»
Обеспокоенный сосед, Аарон
«Чувствую, будто за мной кто-то следит.
Я боюсь, что могу быть следующей.
Вот вчера я раздвинула занавески на кухне,
а там — на улице…»
Кэрри Ли
«Иногда мне кажется,
что все дороги ведут домой».
Итан Холлоуэй
— Ответил все же, — глухо произнес Итан, смотря через глаза Эми в экран ноутбука. — Знаешь, он дал мне это имя, как раз потому что читал в то время «Интерлюдию, длиною в жизнь». Хотя сейчас это бесполезная информация. Забудь.
Это самая длинная фраза, которую он произнес за сегодня. Итан постоянно пребывал в своих мыслях. Тем не менее, его неподдельная тоска чувствовалась особенно сильно. Она выражалась в утреннем слабом поцелуе в шею и чрезмерном внимании из любой отражающей поверхности, будто Итан пытался напитаться Эми, запомнить ее.
Эми же перестала чувствовать хоть что-то. Не было даже волнения. Тупая апатия — защита организма — была чем-то вроде сильного удара по голове. Эми просто знала, что должна сделать, и готовилась к этому. Ее некая отрешенность была вызвана и признанием Итана о том, что он знал о предательстве Ричарда. Просто, видите ли, он ничего не рассказывал, решив, что правда разобьет Эми сердце.
Подобная жалость была невыносима.
«Поверить не могу, что мой брат стал таким», — подумала она и вдруг поняла, что как раз в это поверить легче всего. Потому что за восемь лет, пока Ричард скитался по свету, его сердце вполне могло ожесточиться.
«Но он плакал, когда я рассказала про родителей, и в его глазах сквозило чувство вины. Наверное, он не растерял еще все человеческое. Возможно, он не монстр, а просто трус. Как и говорила мама», — почему-то именно о Ричарде думала Эми, заряжая револьвер и одновременно с этим косо посматривая на пистолет Нэнси.
— Как он называется? Я забыла, — спросила она.
— Глок, — спустя полминуты заторможенно ответил Итан.
Итак, у Эми было два пистолета, похищенный ноотроп и едва сформировавшийся план. В последний раз взглянув в огромное круглое окно и не увидев ничего из-за пыли, она втянула носом воздух, похлопала пальто по карманам и пошла на улицу. Такси уже выехало за ней.
***
Когда-то Доминик сказал:
«Котам верить нельзя».
Тогда это казалось просто глупой шуткой, чтобы развеять тягостную атмосферу. Однако сейчас, когда Эми стояла перед тяжелой запертой дверью особняка Фрэмптонов и смотрела на неаккуратный рисунок кривой кошачьей морды, та шутка показалась пророческой. В конце концов, именно таким образом Льюис решил обозначить свою ловушку. Капкан, который вот-вот захлопнется. Подтеки светло-голубой краски возле черточек-глаз напоминали слезы, что производило еще более удручающее впечатление.
Сам по себе особняк, где Льюис вырос, еще до смерти владельцев был давно ими покинут, а сейчас и вовсе выглядел ужасно: прохудившаяся крыша, заколоченные окна, изрисованные граффити стены, потертая дверь и отбитый порог. Нужно было решаться зайти внутрь, и Эми медлила, долго рассматривая рисунок кота на двери.
— Прошу в последний раз. Ты все еще можешь вызвать полицию. Майк поможет, только расскажи об этом месте.
— Льюис убьет Доминика, если я приду не одна. Ты же и сам знаешь.
— Он убьет его в любом случае.
Эми прикрыла глаза и сглотнула ужасно горькую вязкую слюну.
— Я рискну.
— Ты умрешь.
— Тогда просто перейдешь в Ричарда. У тебя в любом случае будет второй шанс. Можешь сделать это даже сейчас — ты ведь однажды покинул Льюиса каким-то образом, а я пойду спасать Доминика. Я сделаю это с тобой или без тебя.
Итан вдруг растерялся.
— Невыносимо, — в конце концов сказал он абсолютно пустым голосом и так тихо, что Эми подумала, будто ей и вовсе послышалось.
«Несмотря на его нежелание меня пускать, он не стал обманывать меня и говорить другой адрес, когда мы сюда ехали», — подумала Эми.
Без малейшего скрипа, удивительно охотно, тяжелая дверь пропустила Эми вперед, и дом, как наследник ужасного прошлого, был готов рассказать свои страшные тайны.
Все здесь пришло в запустение.
Холл оказался усеян грязными старыми вещами, в основном — одеждой, занавесками, простынями и другими тряпьем, от которого стоял спертый неприятный запах. К нему же примешивались другие едва опознаваемые, но тоже не вызывающие приятных ассоциаций, ароматы: что-то сладковатое и терпкое — гарь, острое и кислое — гниль, стойкое и едкое — … аммиак? Эми не могла определить точно, к тому же все запахи настолько слиплись между собой, что отличать один от другого сейчас, когда она более-менее «принюхалась», уже было невозможно.
Обои, которые едва освещались светом из заколоченных кое-как окон, торчали уродливыми обрывками, открывая гостье обшарпанные стены. Лестница наверх, казалось, провалилась бы под ногами любого, кто встанет на ее шаткие ступени,
