Звёздный свиток - Мелани Роун

Кресла в шатре Андраде были расставлены вокруг маленькой жаровни с тлеющими углями, согревавшей прохладный полночный воздух. Уриваль уселся рядом с Андраде; по другую сторону жаровни сидел Поль, занимавший место между Роханом и Пандсалой. Никто не говорил ни слова. Чуть позже прибыли Чейн и Тобин со всеми тремя сыновьями; вслед за ними вошли Оствель и Риян. Последней пришла Сьонед, которая привела с собой Аласен Кирстскую. Когда девушку формально представляли собравшимся, она не поднимала глаз и стискивала руки. Андраде вопросительно посмотрела на Сьонед и прикоснулась к своим кольцам. Сьонед кивком подтвердила ее догадку. Леди Крепости Богини не отрывала глаз от юной принцессы, севшей между Сьонед и Андри.

— Здесь должна быть Холлис, — негромко сказала Сьонед, разыскивая взглядом Мааркена.

Молодой человек вспыхнул. Встретив недоуменные взгляды родителей, он тяжело вздохнул и признался:

— Я должен был рассказать вам раньше. В ближайшие дни я собираюсь сделать ее официальным членом нашей семьи.

Ошеломленная Тобин откинулась на спинку кресла. Чейн просто разинул рот. Сьонед шепотом попросила Андри разыскать Холлис, а затем сказала:

— Извини, Мааркен, я не смогла придумать, каким образом можно было бы пригласить ее, чтобы это не показалось странным тем, кто ничего не знал.

— Сьонед, любимая, — пробормотал Рохан, — ты действуешь так же тонко, как дракон, налетающий на беззащитное стадо.

Мааркен все еще с тревогой смотрел на родителей.

— Я так и не смог найти подходящего момента, чтобы все рассказать. Я понимаю, что у вас еще не было возможности как следует узнать Холлис, но надеюсь, что вы оцените ее по достоинству.

Тобин улыбнулась своему первенцу.

— Милый, я была готова полюбить любую женщину, которую ты выберешь, а ты все сделал так, что это легче легкого. Но я никогда не прощу Сьонед, что она узнала обо всем первой.

— Я ничего ей не говорил, — защищался он. — Просто мы поспорили, сумеет ли она вычислить мою невесту.

Чейн потянулся через Сорина пожать Мааркену руку.

— Если она так же умна, как и прекрасна, то ты счастливчик. Еще один «Гонец Солнца»… Сколько у нее колец?

— Шесть, как и у меня.

— Твой дед Зехава всегда говорил, что хочет красивых внуков, — поддразнил племянника Рохан. — Он может быть доволен — правнуки будут не хуже.

Пока остальные присоединялись к поздравлениям, Андраде только улыбалась. Наконец она сказала:

— Сьонед, на сей раз я не ударила для этого палец о палец. Честно говоря, это произошло даже вопреки моей воле. Пусть однажды они расскажут вам, как это вышло.

— Миледи! — машинально запротестовал Мааркен, покраснев до ушей.

— Если не расскажешь, я сама расскажу! — пригрозила она, улыбаясь, и подмигнула, напугав тех, кто знал ее едкий юмор или не знал его вовсе.

Андри вернулся в палатку один, совершенно сбитый с толку.

— Мааркен… Я сказал ей, что она должна прийти сюда, и объяснил, почему, а она сказала…

— Наверно, стесняется, — бросила Андраде, но взгляд ее стал острым как бритва. Андри покачал головой.

— Она сказала, что сознательно не хочет присоединяться к нам, потому что… потому что это было бы обманом.

Мааркен задохнулся, как будто его ударили под ложечку. Он отодвинул кресло и быстро вышел из палатки, сопровождаемый ошеломленными взглядами. Все умолкли.

Рохану пришлось дважды откашляться, прежде чем он смог задать единственный разумный вопрос:

— Андри, почему она так сказала?

— Не знаю. Может быть, слишком устала. Большую часть лета она неважно себя чувствовала. Да и я бы на ее месте тоже испугался, если бы меня позвали на такое собрание. В конце концов, мы с ней мелкая сошка…

— Кратко, но неубедительно, — сказала Андраде. — Аласен, я надеюсь, мы не слишком напугали вас? Нет? Хорошо. Андри, садись. Если с этим не сможет справиться Мааркен, то мы и подавно, поэтому лучше перейти к делу.

Сьонед, похоже, ты единственная из нас, кто может объяснить, что к чему. Так начинай, пока мы не умерли от любопытства.

— Да, миледи. — Сьонед еще раз обвела глазами собравшихся и приступила к рассказу. — Сегодня во время скачки кто-то вызвал Огонь, угрожавший Сорину, но не Масулю. Потом Масуль зашел к Сорину, и они обменялись парой слов…

— Поскольку оба остались живы и здоровы, — прервала Андраде, — можно предположить, что слова эти были относительно вежливыми.

— Можно. Но когда я намекнула на Огонь «Гонцов Солнца», Масуль повел себя очень странно. Он знает о случившемся не хуже меня или Сорина. Только я заставила его поверить, что это сделал один из нас.

Сорин негромко выругался.

— Ты хотела, чтобы он подумал, будто пламя вызвали для него, а не для меня!

— Я хотела заставить его попотеть. То, что выбьет его из колеи, будет нам на руку.

— Хорошая мысль, — сказал Рохан. — Но все дело в том, что мы знаем: Огонь был предназначен для Сорина.

— Он поднялся как раз передо мной, — подтвердил юноша. — Масулю было легко объехать его.

Чейн наклонился и зажал коленями ладони.

— Значит, у нас появился еще один фарадим-перебежчик, как тот, которого подкупил Ролстра?

— Сильно сомневаюсь, — спокойно ответил Уриваль. — Попытаюсь объяснить, почему. Сьонед, он признался, что вообще видел Огонь?

— Вслух? Нет.

— Тогда возможны три варианта. Во-первых, он не ожидал этого, но теперь знает, что кто-то желает помочь ему, и не хочет подвергать опасности этого человека, признаваясь, что он видел Огонь. Во-вторых, он знал это заранее и точно представлял себе, что Огонь предназначен для Сорина, а потому не желает признавать, что на него работает кто-то, обладающий даром фарадима. Третий вариант следует из его реакции на твое замечание об Огне, Сьонед. Он мог поверить, что это действительно сделал «Гонец Солнца», и испугался, что стоит пожаловаться, как ему будут угрожать более страшные вещи. Ты думаешь, он действительно испугался нас?

Сьонед нахмурилась, а затем задумчиво кивнула.

— По крайней мере, он стал очень осторожен, когда узнал, на что мы способны. Сорин, он показался тебе испуганным?

— Скорее озабоченным, чем испуганным, хотя ты действительно заставила его понервничать, когда зажигала свечи. Вдруг он улыбнулся. — Я думаю, Масуля напугало то, что Поль окружен «Гонцами Солнца».

— Какой бы из вариантов Уриваля ни был верен, теперь этот самозванец будет нас бояться, — сказал Чейн.

— Нас? — удивленно спросила Тобин. — В первый раз слышу, чтобы ты относил себя к «Гонцам Солнца»… Он пожал плечами.

— Моя жена, два сына, невестка и племянник фарадимы. Мой старший сын собирается жениться на «Гонце Солнца». Мы сидим в шатре леди Крепости Богини, где все кишит фарадимами, и ты еще удивляешься, что я говорю «нас»?