Неоконченные предания - Джон Толкин

Гримболд же не желал оставлять Броды. Отчасти причиной тому были традиции Вестфолда, в которых воспитывались Гримболд и Эркенбранд, — но в них было разумное зерно. «Мы не знаем, — говорил Гримболд, — какими силами сейчас располагает Саруман. Но если он действительно намеревается разорить Вестфолд, загнать его защитников в Хельмово ущелье и там запереть, его силы, должно быть, весьма велики. И вряд ли он пустит их в ход все сразу. Как только Саруман догадается или разведает, где мы расположили свои войска, он наверняка быстро перебросит по изенгардской дороге крупный отряд. И если мы сосредоточим все свои силы севернее, этот отряд беспрепятственно переправится через Броды и зайдет нам в тыл».

В конце концов Гримболд разместил большую часть своих пеших воинов на западной стороне Бродов; там они заняли выгодную позицию на земляных укреплениях, прикрывающих подступы к реке. Сам же Гримболд вместе с остальными своими людьми, в число которых входили и остатки конницы Теодреда, встал на восточном берегу. Отмель он оставил без прикрытия[268]. Эльфхельм же отвел своих всадников и разместил их там, где считал нужным расположить основную линию обороны; его целью было как можно раньше обнаружить любое вражеское войско, движущееся по восточному берегу реки, и рассеять его прежде, чем оно успеет добраться до Бродов.

Дальнейшие события обернулись весьма скверно, и, скорее всего, так вышло бы в любом случае — слишком уж велики были силы Сарумана. К утру он начал наступление, и в полдень второго марта по изенгардской дороге подошел крупный отряд его отборных воинов и напал на укрепления, расположенные к западу от Бродов. На самом деле, этот отряд был лишь малой частью его войск — Саруман считал, что его вполне хватит, чтобы сломить сопротивление ослабевших защитников. Но стоящие на Бродах воины упорно оборонялись, несмотря на большое численное превосходство противника. Однако в конце концов оба укрепления оказались связаны жестоким боем, и тогда отряд уруков прошел между ними и начал переправляться через Броды. Гримболд, понадеявшись, что Эльфхельм прикроет его от нападения с восточного берега, перешел реку со всеми оставшимися у него воинами и отбросил врагов — на время. Но затем вражеский командир бросил в сражение свежие силы и прорвал оборону. Гримболд вынужден был отступить за Изен. Это произошло уже почти на закате. Отряд Гримболда понес большие потери, но потери врагов (в основном орков) были еще больше, и пока что Гримболд надежно удерживал восточный берег. Враги не стали форсировать Броды и с боем прокладывать себе путь по крутым склонам, чтобы оттеснить Гримболда — пока что не стали.

Эльфхельм же не мог принять участие в этом сражении. В сумерках он отвел своих воинов по направлению к лагерю Гримболда и расположил их группами в некотором отдалении от лагеря, так, чтобы они служили прикрытием против нападения с севера и с востока. С юга же они не ожидали никаких неприятностей, а напротив, надеялись, что оттуда подойдет помощь. Сразу после того, как Гримболд отступил за Броды, он отправил гонцов к Эркенбранду и в Эдорас, чтобы сообщить о своем бедственном положении. Защитники боялись — более того, были уверены, — что, если, паче чаяния, в ближайшее время не подоспеет помощь, то очень скоро им придется еще туже, но тем не менее готовились до последнего сдерживать натиск Сарумановых войск, пока их не сметут[269]. Большинство воинов бодрствовали с оружием в руках, и лишь немногие пытались воспользоваться кратким затишьем и поспать, пока можно. Гримболд и Эльфхельм не спали, ожидая рассвета и страшась того, что он может с собой принести.

Но до рассвета ждать не пришлось. Еще до полуночи на севере показались красные огни, движущиеся по западному берегу реки в сторону Бродов. Это был авангард оставшихся войск Сарумана, которые он теперь отправил на завоевание Вестфолда[270]. Они наступали очень быстро, и внезапно все войско словно вспыхнуло. От тех огней, что несли в первых рядах, были зажжены сотни факелов; войско вобрало в себя отряды, что уже стояли на западном берегу, и хлынуло через Броды, словно огненная река, кипящая ненавистью. Большой отряд лучников мог бы заставить Сарумановых солдат горько пожалеть об этих факелах, но у Гримболда было мало стрелков. Он не мог удержать восточный берег, и потому отступил, оградив свой лагерь стеной щитов. Вскоре лагерь был окружен, и нападающие принялись швырять свои факелы в защитников, а некоторые перебрасывали их далеко за щиты, рассчитывая поджечь припасы и напугать лошадей, еще остававшихся у Гримболда. Но стена щитов стояла. Тогда против обороняющихся были брошены свирепые горцы–дунлендинги, поскольку от орков в таком бою было мало толку из–за их невысокого роста. Но дунлендинги, при всей своей ненависти к роханцам, все же боялись сталкиваться с ними лицом к лицу; а кроме того, они были менее искусны в военном деле и хуже вооружены[271]. Стена щитов продолжала стоять.

Гримболд тщетно ожидал помощи от Эльфхельма. Помощь все не шла. В конце концов Гримболд решил привести в исполнение свой план, задуманный как раз на случай, если он окажется в таком отчаянном положении. Он наконец–то убедился в мудрости Эльфхельма и понял, что хотя его воины готовы сражаться до самой смерти, и что так они и поступят, если он прикажет, эта доблесть ничем не поможет Эркенбранду: любой боец, которому удастся вырваться из окружения и бежать на юг, будет куда более полезен, хотя такое отступление и может показаться постыдным.

Ночь была пасмурной и темной, но теперь меж плывущих облаков начал пробиваться свет прибывающей луны. С востока дул ветер — предвестник великой бури, что назавтра пронесется над Роханом и следующей ночью разразится над Хельмовым ущельем. Гримболд внезапно осознал, что большинство факелов погасло, и ярость атакующих поутихла[272]. А потому он тут же приказал тем всадникам, для кого нашлись лошади, — таких набралось лишь чуть больше половины эореда, — немедленно сесть на коней, и передал их под командование Дунхере[273]. Стена щитов разомкнулась с восточной стороны, и всадники выехали наружу, отбросив нападающих; потом они разделились и напали на врагов к северу и к югу от лагеря. Этот неожиданный маневр оказался удачен. Враги были сбиты с толку и испуганы; многие сперва подумали, что с востока подошел большой отряд всадников. Сам Гримболд остался в арьергарде вместе с отборными воинами, назначенными заранее. Они вместе со всадниками Дунхере держали заслон, пока остальные быстро отступали. Но вскоре военачальник Сарумана понял, что стена щитов разорвана и защитники лагеря спасаются бегством. К счастью, в это время луна спряталась за тучи, и снова стало темно, а он спешил. И теперь, когда Броды уже были захвачены, он не позволил своим войскам долго преследовать беглецов в темноте. Он собрал все свои силы, кого только смог, и двинулся по дороге на юг. Благодаря этому большинство воинов Гримболда остались в живых. Они рассеялись в темноте, но, повинуясь приказу Гримболда, все они пробирались прочь от дороги, на восток от поворота, где она сворачивала на запад, к Изену. Беглецы радовались и удивлялись, не встречая врагов. Они не знали, что большая вражеская армия уже несколько часов как прошла на юг, и что теперь Изенгард охраняет в основном мощь его стен и врат[274].