Власть Талисмана - Грэм Хэнкок

46. Заход солнца на оси Пенсильвания-авеню 12 августа (день гелиакального восхода Сириуса). В обратном направлении (на восток) звезда тоже восходит на этой оси.

47. Интерьер Египетского зала в масонском доме собраний в Филадельфии.

Французская революция почти выдохлась, и на короткий момент бразды правления оказались свободными для любого, кто имел мужество взять их в свои руки. Молодой корсиканский офицер, пристально следивший за мрачными событиями последних лет, неспешно готовился сделать свой ход.

Близилось появление нового Александра Великого…

Вечером 5 марта 1798 года из Парижа в порт Тулон выехала карета в сопровождении сильного военного эскорта. В карете сидел новый герой Франции Наполеон Бонапарт со своей молодой женой Жозефиной. Они собирались присоединиться к французскому флоту, который ждал в гавани перед отплытием в Египет.

За два года Наполеон поднялся из безвестности от простого артиллерийского офицера в «год террора» (1794) до главнокомандующего в начале 1796 года. Через неделю после его назначения командующим французской армией в Италии Наполеон женился на прелестной Жозефине Богарне,[1422] вдове виконта Богарне, дворянина и масона, который, как и многие другие члены его сословия, расстался с жизнью на гильотине в 1794 году. Жозефина была старшей дочерью Жозефа Ташера де ла Пажери, обедневшего вельможи, поселившегося на Мартинике, где она провела первые пятнадцать лет своей жизни. Они приехала в Париж в 1779 году, за десять лет до революции, и там вышла замуж за злосчастного виконта Богарне. Это был брак по расчету, который не принес счастья ни одному из супругов.

В 1795 году, когда Наполеон познакомился с Жозефиной, она была вдовой с двумя детьми и почти собралась завязать роман с Полем Баррасом, главнокомандующим французской армией. Наполеону, состоявшему в штабе Барраса, тогда исполнилось лишь 27 лет. Тридцатитрехлетняя Жозефина была любимицей парижского высшего общества, куда ее ввела очаровательная Тереза Тальен. Последняя была женой Жана-Ламберта Тальена, который вместе с Баррасом участвовал в заговоре по свержению Робеспьера в 1794 году. Именно Тереза, по сути дела, представила Жозефину своему любовнику Баррасу, который в свою очередь познакомил ее с Наполеоном.

Судя по всему, Жозефина уже давно испытывала интерес к масонству, отчасти потому, что оно считалось очень модным среди парижских аристократок. Ее первый муж, виконт де Богарне, был видным масоном, как и его родители.[1423] Возможно, сама Жозефина прошла масонское посвящение в женской ложе в Страсбурге, когда ее муж служил командующим Рейнской армией.[1424] Впоследствии ее сын, Евгений Богарне, отправившийся в Египет вместе с Наполеоном, стал магистром итальянской ложи Великого Востока, а также Верховного Совета Тридцать Третьей Степени в Италии.[1425]

В 1804 году, когда Жозефина стала императрицей Франции, она была избрана «великой госпожой и покровительницей» женских масонских лож в Париже.[1426] Многие придворные дамы из ее окружения тоже приобщились к масонству.[1427] Любимая кузина Жозефины, Эмилия Богарне, жена Антуана Шамона, графа Ла-Валеттского и генерального директора императорской почтовой службы, была избрана «великой госпожой» ложи Анакреона в Париже.[1428]

Если Жозефина была посвящена в масонские таинства, вполне возможно, что она стала интересоваться исламом и в личном общении поощряла Наполеона «приспособить» эту религию к западноевропейской культуре. Хорошо известно, что ее старшая кузина и ближайшая подруга Эми Дюбур была похищена арабскими пиратами и продана в гарем турецкого султана Абдул-Хамида I, где вскоре стала его любимой наложницей и принесла ему сына, будущего эмира Махмуда. После смерти старого султана Эми стала любовницей его юного племянника и очевидного наследника эмира Селима. Она оказывала на него огромное влияние, и ей удалось превратить его в настоящего франкофила.[1429] Таким образом, «династическое» звено между Жозефиной Французской и ее кузиной, «султаншей» Турции, было той связующей нитью, которая могла привлечь внимание Жозефины к Ближнему Востоку и исламу. Так или иначе, однажды Наполеон написал Жозефине из Египта следующие любопытные строки: «Я вижу себя основателем новой религии, вступающим в Азию и восседающим на слоне, моя голова увенчана тюрбаном, а в руке я держу Коран, который употребил для достижения своих целей».[1430]

Мы никогда не узнаем, были ли эти слова написаны в шутку или всерьез.

Идея вторжения в Египет принадлежала не Наполеону. Это был замысел Талейрана, великого французского дипломата и государственного деятеля. Мы уже встречались в Талейраном в 1789 году, когда он отказался от своей роли представителя второго сословия (духовенства) и примкнул к революционерам, но поскольку он был сторонником конституционной монархии, при дальнейшем развитии революционных событий ему пришлось бежать из Франции, спасая свою жизнь. В конце 1792 года он отправился в Англию, а в 1794 году уплыл в Америку, где оставался до сентября 1796 года, когда взошла звезда Наполеона Бонапарта. По возвращении во Францию он получил пост министра иностранных дел.

Несмотря на то что Талейран имел сан епископа католической церкви, он был масоном, который на раннем этапе революции поддерживал герцога Орлеанского. Талейран состоял членом престижной парижской ложи Les Philaletes, а также ложи Les Amis Reunis (в которую входили Марат, Сиес и Кондорсе).[1431] Ложа Les Philaletes имела отношение к ложе Египетского Обряда, учрежденной Калиостро в Париже в 1784 году. Масон Генри Эванс объясняет:

«Противостояние между Калиостро и ложей Philaletes(Любителей Истины) вошло в историю масонства. Пятнадцатого февраля 1785 года члены ложи во главе с Савалеттом Деланжем встретились в Париже, чтобы обсудить важные вопросы франкмасонства, такие, как его происхождение, сущность связи с оккультными науками и т. д. Среди них были французские и австрийские князья, советники, финансисты, бароны, послы, армейские офицеры, врачи, фермеры, один генерал и, наконец, два профессора магии. Калиостро было послано приглашение на это собрание, и он заверил посланца, что примет участие в обсуждении вопросов, но потом он передумал и потребовал, чтобы ложа Philaletesприняла устав ложи Египетского Обряда, сожгла свои архивы и прошла посвящение в материнскую ложу в Лионе (ложа Торжествующей Мудрости), намекая, что они не обладают знанием истинного масонства. По его словам, он снизошел до того, чтобы протянуть им руку и «послать луч света во тьму их храма». Барон фон Глейхен был назначен для встречи с Калиостро с целью получить более подробные сведения и попросить о присутствии на собрании членов материнской ложи. Состоялся обмен письмами, но Калиостро не отступил от своей позиции. Наконец три делегата от ложи Philaletesотправились в Лион, где были посвящены в таинства египетского масонства. В их докладе на собрании прозвучали следующие важные слова: «Его [Калиостро] доктрину следует считать чистой и возвышенной; даже не обладая превосходным знанием нашего языка, он пользуется им так, как это делали древние пророки».[1432]

Мог ли этот случай оказать влияние на Талейрана спустя долгие годы, когда он стал побуждать Наполеона к «египетской экспедиции»? Это представляется вероятным, особенно потому, что существовали прецеденты французского вторжения в Египет.

В 1249 году, через пять лет после того, как французская армия захватила последний оплот катаров, крепость Монсегюр, король Людовик IX высадился в порту Дамиетты с войском французских рыцарей и попытался завоевать Египет. Он потерпел поражение и был взят в плен арабами при Мансуре, небольшом городке по дороге в Каир, но впоследствии его освободили за огромный выкуп.

Не наученный горьким опытом, Людовик организовал вторую попытку вторжения в Египет в 1270 году, на этот раз со стороны пустыни от места высадки в Тунисе. Но силы захватчиков были подорваны неизвестными болезнями, и сам король умер в пустыне.

В 1672 году знаменитый математик и философ Готфрид Лейбниц представил Людовику XIV секретный план крупномасштабного вторжения в Египет.[1433] Людовик тогда воевал с Голландией и в конце концов отверг план, настоящей целью которого было отвлечь его внимание от европейских завоеваний, чтобы он сосредоточился на «всемирной миссии» по объединению Востока и Запада наподобие Александра Великого.

Историки подозревают, что Лейбниц был членом «невидимого» братства розенкрейцеров.[1434] Известно также, что он в течение долгого времени находился в контакте с иезуитом и каббалистом Атанасиусом Кирхером, с которым разделял интерес к египетским иероглифам и обелискам.[1435] Кирхер повлиял на развитие математической философской мысли Лейбница и особенно на его исследования древних языков, которые со временем стали навязчивой страстью.[1436]