Сигнал - Максим Шаттам
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За все эти годы Оливия испробовала целую коллекцию успокоительных и снотворных и варьировала их в зависимости от того, насколько серьезным был стресс.
Но сейчас она не хотела одурманивать сознание препаратами, учитывая опасности, которые таились под их крышей. Если кто-то из детей заплачет посреди ночи, она должна быть готова тут же прийти к нему, а не мучительно пробуждаться от лекарственного сна.
Так что она лежала в постели, пока минуты и часы длились нестерпимо медленно.
Электронные часы на ночном столике чуть светились, и глаза Оливии привыкли к темноте, так что она различала тени на потолке, коврик на полу, стул у окна, закрытый шкаф… Покрывало у ног скользнуло на пол. Она натянула его и попыталась уснуть. За окном ветка стучала о стекло при каждом порыве ветра.
Тук.
Тук.
Тишина. Иногда паузы затягивались, но от следующего дуновения ветка снова начинала стучать.
Тук.
Иногда Оливия считала стук, как считают овец, чтобы заснуть. Иногда забывала, когда заботы слишком ее занимали.
Но сегодня она не вынесет этого стука.
Тук.
Звук раздражал ее, будто намеренно пытался не дать ей уснуть. Каждый раз, когда она погружалась в забытье, неровный стук выдергивал ее из сна.
Тук.
Вдруг сквозь прикрытые веки она увидела что-то в углу.
Маленькое, скорченное.
Ребенок.
Он голый? Что у него за странные конечности?
Оливия распахнула глаза, чтобы убедиться, что ей не померещилось.
Но в углу действительно был ребенок лет пяти или шести, худой настолько, что кости жутко выступали под кожей. Его огромные черные глаза смотрели прямо на Оливию. Два огромных зрачка, настолько больших, что это казалось ненормальным и пугающим.
Мальчик был скрючен, как белый паук.
Руки его были выкручены назад, локти вывернуты под неестественным углом, а пальцы беспокойно двигались. Ноги также были странным образом вывернуты, бедра были, казалось, сломаны, и ступни касались черепа.
Ледяной ужас сковал Оливию, не давая ей даже закричать, позвать на помощь.
Мальчик перевернулся через голову и выкатился из угла, передвигаясь на вывернутых членах. Он крутился с ног на голову, гипнотизируя Оливию взглядом.
Так он бежал, быстро, жутко и молча.
Он наклонился к ней, и его губы вытянулись, обнажив огромную, нечеловеческую пасть. Бесчисленные зубы, мелкие и белоснежные, громко щелкнули.
Клац!
Оливия вздрогнула.
Этот человеческий паук подбежал к краю кровати и нечаянно задел покрывало. Приняв его за опасность, ребенок резко укусил ткань и пополз к Оливии с лицом, искаженным яростью.
Он был уже близко, его челюсть находилась в нескольких сантиметрах от Оливии. Клац! Клац!
Он ринулся на Оливию, готовый укусить.
– Дорогая! Дорогая! Оливия!
Оливия быстро заморгала.
Комната. Мужчина.
Том.
Она прижалась к нему.
– Тебе приснился кошмар, милая, все хорошо… Все кончилось.
Она дрожала.
Это действительно только приснилось? Однако…
Она потихоньку успокоилась, потом увидела, что было почти три часа ночи.
Ей страшно было взглянуть в угол комнаты. Если она увидит там уродливую изломанную фигуру, то сойдет с ума. Но наконец она решилась и посмотрела туда: угол был пуст. Тогда, успокоившись, она откинулась на подушку.
Видение было таким реальным!
Она все еще слышала звук этих чудовищных зубов…
Утром она сквозь сон увидела, как муж встает и направляется в душ. Ей стало невыносимо страшно оставаться одной в постели. Она так и видела, как жуткий человеческий паук набрасывается на нее, впивается зубами…
Том принес ей стакан воды, который она осушила залпом.
– Мне надо поспать, – сказала она. – У меня горячка.
– Думаю, с тем, что нам пришлось пережить, это вполне объяснимо. Все хорошо, это только от нервов.
– А что, если это она?..
– Нет, дорогая…
– Но что, если это Дженифаэль Ашак и ее дети, если они забрались мне в голову, чтобы свести с ума?
Том развел руками, у него внезапно закончились аргументы. Наконец он нашелся.
– Вспомни, что говорила Марта: когда одна из Эко пересекает границу между мирами, ей потом нужно много времени, чтобы собраться с силами. И она не может действовать по своему желанию и нескоро появится вновь.
В его словах был смысл, и Оливия мало-помалу поддалась его увещеваниям.
Все же, подумав, она добавила:
– Даю нам время до конца недели, чтобы что-то придумать. Если мы не найдем решения, я забираю детей и мы возвращаемся в Нью-Йорк.
Том ничего не ответил и повернулся, чтобы выключить светильник.
Но перед тем как лампочка погасла, Оливия увидела соскользнувшее на пол покрывало.
Кусок был вырван.
На покрывале красовалась дыра со следами зубов огромной пасти.
61
Забегаловка «Доннис ББ» выигрывала за счет фасада.
Реклама обещала разнообразную кухню, обслуживание на высшем уровне, практически билет в рай. Светящиеся буквы на вывеске были увенчаны огромным гамбургером, который заманчиво минал, успешно собирая полный зал с конца июня до конца августа.
Постоянные клиенты знали, что помещение давно требует ремонта, персонал далеко не так уж улыбчив, а блюда не всегда состоят из продуктов первой свежести.
Местных жителей Мэхинган Фолз привлекали сюда бесплатный Wi-Fi и детская площадка на свежем воздухе, которую владелец построил своими руками для сына. Хотя здесь не было вида на море, поскольку ресторанчик был зажат между многоэтажками, зно можно было посидеть с детьми и спокойно перекусить.
Так думал Стив Хо, входя вместе с Ленноксом, четырехлетним сынишкой, и с ноутбуком под мышкой. Ему надо было ответить на тонну электронных писем и хотелось посидеть в соцсетях, чтобы узнать у друзей, как они поживают. Вот уже две недели как он переехал после развода в Мэхинган Фолз и все еще не оправился. Обставлял комнату мебелью, покупал посуду, заполнял документы, искал новую машину… Он так был занят всем этим, что забыл провести интернет в квартиру. Бывшая жена на неделю оставила с ним Леннокса, и поскольку дома холодильник был пуст, он таскал его по кафешкам с самой субботы. Хоть он очень любил сына, все же круг тем у четырехлетнего мальчика был ограничен и практически исчерпался за шесть совместных трапез.
Леннокс увидел детскую площадку и оживился.
– Иди поиграй, – сказал отец, – я позову, когда принесут обед.
Мальчик огляделся и увидел, что других детей нет и поиграть не с кем. Тогда он подошел к горке, с которой можно покататься и одному.
Вход в горку выглядел несколько пугающим. Он был
