Приключения-1988 - Павел Нилин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Лев Игнатьевич действовал не сам, — говорю я.
— А я вам говорю! — азартно возражает Георгий Иванович и машет на меня руками, словно прогоняя из кабинета. — Гелий тут ни сном, ни духом, это абсолютный сам по себе факт, слышите?! Идиотом же надо быть, господи боже мой! Чтобы на Виктора Арсентьевича... А Гелий не идиот, уж будьте уверены. Ха, ха!
Наконец мы прощаемся со Шпринцем.
Магазин по-прежнему пуст, и по-прежнему дремлет за прилавком продавщица в черном халате. Когда я ухожу, она поднимает голову, и я ей киваю на прощание.
На улице и в самом деле уже темно, хотя высоко над головой, на длинных изогнутых мачтах горят яркие лампы, и вокруг них серебрится некий воздушный нимб.
Я иду в сторону набережной, не замечая прохожих, и чувствую, как у меня медленно разбаливается голова. Слишком уж много впечатлений за один день, слишком много важных сведений надо удержать в памяти. И сейчас мне предстоит еще одна встреча, очень важная, встреча с Хромым. Не забыть бы, ведь у него тоже какие-то счеты с Чумой.
— ...Опаздываешь, — говорит при встрече Хромой. — А точность — это вежливость королей, между прочим.
Поговорив о разных делах, в том числе о повстречавшихся мне хулиганах, я интересуюсь, есть ли какие новости.
— Кое-что есть. Человек у меня утром был. Сказал так. Этих двоих — Чуму и Леху — точно, наняли. Их в Москву недавно послали. Для охраны вроде.
— А квартира, ведь там нашли перчатку Чумы?
— Не их работа.
— А перчатка?
— Это сам разбирайся. На то ты и мастер. А вот про их мокрое дело в Москве здесь уже знают.
— Не все.
Я вспоминаю испуг Шпринца.
— Кому надо, тот знает.
— А от кого знает?
— Вот ты мне тогда имя одно назвал... — досадливо щелкает пальцами Сергей. — Как его?.. Ну-ка, напомни.
— Виктор Арсентьевич? Лев Игна...
— Во, во! Лев Игнатьевич!
— Тебе, случайно, о нем ничего не сказали?
— Вроде он живет в Москве, а работает на здешних.
— А что за человек у тебя был?
Сергей качает русой головой.
— Неохота его подставлять, Виталий. Слово дал. Привык держать.
— Ну что ж. Тоже верно. Оставим это тогда, — киваю я. — Итак, выходит, Лев Игнатьевич работает на кого-то, кто Чуму и Леху нанял: так, что ли?
— Вроде так.
— Кто же это может быть и чем занимается, интересно знать.
— У них бизнес какой-то, — поясняет Сергей. — Дикую деньгу, говорят, зашибают. А кто — не знаю. Но тут они сидят, у нас. Один, говорят, на синей «Волге» катает. Регулировщики будто бы честь отдают.
— Интересное кино, — усмехаюсь я. — Взглянуть бы самому.
Сергей снисходительно машет рукой.
— Ну, может, и брешут насчет «Волги», кто их знает.
— А за что Гвимара Ивановича прикончили — тоже не знаешь?
— Вроде бы этот самый Лев и приказал. Чем-то ему тот помешал.
— М-да... Что-то не складывается картина, — задумчиво говорю я, стряхивая пепел с сигареты. — Что-то мешает...
— Шевели мозгами давай. Тебе за что платят? — смеется Хромой.
— Сергей, — неожиданно спрашиваю я, — а у тебя отец с матерью кем были?
— А что? — сразу настораживается он.
— Да так, — улыбаюсь я. — Язык у тебя такой, не типичный.
— Отец у меня завгаром был, а мать учительницей русского языка и литературы, конечно. Много у нас книжек дома было.
— Ну а потом?
— Потом помер отец. Несчастный случай в гараже. Мать одна осталась. Я тогда уже второй срок тянул. Ну, болела, болела и за отцом ушла. Все без меня... Эх!..
Он умолкает и пристально смотрит куда-то в пространство перед собой, словно что-то видит там и не может оторвать глаз.
— Но почему же так получилось, Сергей? — снова спрашиваю я. — Как же ты судимости схватил, одну, вторую?
Сергей хмурится.
— Тебе это для дела надо или так? — нехотя спрашивает он.
— Для размышлений. Ты уж мне поверь.
— Верю, — кивает Сергей. — Первая судимость — драка. Вторая — опять драка. Схлопотал три года строгого. Первый раз — за друга вступился. Второй раз... за женщину, словом. Тут мы с Чумой первый раз и сошлись.
— Можно ему это напомнить при случае?
— Напомни, напомни. Веру напомни. Он на стенку полезет. Как тогда от меня лез, шкуру спасал... — Он стискивает зубы и умолкает.
— Как же дело было?
— Ох, Виталий, — вздыхает Сергей, по-прежнему глядя куда-то в сторону. — Я вижу, ты и до моей души решил докопаться?
— Если тяжело, не говори.
— Нет. Скажу. Пусть, гад, вспомнит. Это моя девушка была. — Сергей злобно ударяет кулаком по столу. — Он ее искалечил. Не доказали только. Тогда я сам с ним посчитался. Надо было кончить, да рука дрогнула. Уполз.
«Как у Лехи», — с неожиданной тоской думаю я.
— Где же Вера сейчас?
— Не знаю, — глухо отвечает Сергей, опустив голову. — После тюрьмы я к ней явиться не смел. А потом и хромым стал.
— Чума?
— Не-а. Дружков подослал. Сам встретиться со мной и сейчас боится. Хоть и одна нога у меня осталась. Знает, пока руки есть, я ему горло рвать буду. Потому других подсылает.
— Теперь ему конец, Сергей, — говорю я. — Всему этому конец.
Некоторое время мы сидим молча. Я докуриваю сигарету и встаю. За мной поднимается и Сергей.
— Пойду, — вздохнув, говорю я. — Завтра жди... нас.
Сергей кивает в ответ.
— Буду ждать.
Мы снова проходим через мастерскую, на пороге я жму ему руку, крепко жму «и смотрю в глаза. Сергей через силу улыбается.
Утром я иду в управление вместе с Давудом. Он зашел ко мне в гостиницу, и мы вместе позавтракали в буфете. Давуду не терпится узнать всякие новости, И я ему подробно рассказываю о своих вчерашних встречах. При этом я ощущаю очевидные неясности, недоработки и даже всякие тупики в нашем деле.
В конце концов мы с Давудом кое-что придумываем. Потом я смотрю на часы. Ого, двенадцатый час! Мне уже пора.
Я иду в центр города, отыскиваю хорошо запомнившуюся мне красивую улицу, где среди бесчисленных торговых точек расположился и нужный мне образцово-показательный магазин с симпатичными продавщицами и выдающимся молодым директором.
В магазине я неторопливо разглядываю один костюм за другим, со знанием дела обсуждаю с молоденькой продавщицей их фасон, покрой. Затем мы переходим к мужским сорочкам. Неожиданно девушка сообщает:
— А вот наш директор.
Я с нескрываемым любопытством оглядываюсь.
Гелию Станиславовичу на вид лет сорок, невысокий, стройный, с длинным, холеным лицом, на тонком с горбинкой носу изящные очки в светлой оправе, темные, густые волосы модно подстрижены, как у эстрадного артиста, и аккуратно прикрывают уши. Большие эти, вялые уши — единственный, кажется, признак далекого родства с рыночным верзилой Ермаковым, у того уши точно такие же. На Гелии Станиславовиче, кстати, очень красивый костюм, темно-серый, спортивного покроя пиджак « светло-серые брюки из грубой ткани «в елочку». И еще я обращаю внимание на глаза Гелия Станиславовича, умные, зоркие, спокойные, чуть ироничные. Очень неглуп, очень. Сейчас он почему-то приветливо улыбается мне.
— Здравствуйте, дорогой товарищ, — говорит он, подходя. — Удовлетворяет вас наш ассортимент?
Я рассыпаюсь в комплиментах его магазину.
Гелий Станиславович внимательно оглядывает меня, потом уже другим тоном спрашивает:
— Ну а что вам лично требуется? У нас поступили отличные финские костюмы.
— Пока, увы, не требуется.
— Жаль. Не часто ваш размер имеется. Но когда потребуется, заходите. Прямо ко мне. Надо дорожить такими покупателями, — улыбается Гелий Станиславович, но в глазах его холодок и настороженность.
— Спасибо, спасибо, — говорю я. — Если буду еще раз в вашем городе, то непременно загляну к вам.
— Вот и мне, представьте, показалось, что вы приезжий, — подхватывает Гелий Станиславович, продолжая улыбаться. — Вы не из Москвы?
— Именно.
— Еще долго пробудете у нас в городе? — вежливо интересуется Гелий Станиславович.
— К сожалению, завтра улетаю. А впрочем, слава богу. Надоела, знаете, гостиница, слякоть, ресторанная еда, скука. Хочется домой.
Гелий Станиславович сочувственно кивает.
— Служебная командировка? — усмехнувшись, спрашивает он.
И усмешка его мне не нравится.
Гелий Станиславович любезно прощается со мной и задумчиво смотрит мне вслед, поглаживая пальцами бритый подбородок.
Я выхожу на улицу и вижу, как большой автофургон с фирменной надписью «Готовое платье» осторожно въезжает в соседний двор, куда, видимо, выходят подсобные помещения магазина. И я, проходя мимо ворот, невольно в этот двор заглядываю. Фургон медленно подается задом к распахнутой двери магазина, возле которой его уже поджидают двое рабочих в серых халатах. Сейчас начнется разгрузка.