Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2 - Гэв Торп

Головы Четырёхрогого наклонились так низко, что поцарапали опалённый пол. Он слизал с каменных плит остатки сгустившегося жира.

— Разрушительная стая мертва, — проворчал он. — Человеческие всадники с крыльями и копьями убили их.

— Уланы? Так далеко на западе? — произнёс воин. — Это выглядит маловероятным. Мы убили последних из них в Прааге.

— Так сказал Кхар-загор, а Кхар-загор никогда не ошибается.

Воин обратил безжалостный взгляд на Кхар-загора. — Ты и в самом деле видел крылатых улан?

Кхар-загор кивнул, во рту у него пересохло, а живот объял страх. Боги смотрели глазами Изгоя, и и хотя человек оказался среди зверей из — за опалы, его превосходство не вызывало сомнений.

— Он может говорить? — спросил Изгой.

Четырёхрогий Унгрол боднул ближайшей головой, и Кхар-загор завизжал от боли, когда заострённый железный наконечник рога рассёк ему руку.

— Скажи, что сказал мне, — велел Четырёхрогий.

— Ещё видел чемпионку, — сказал Кхар-загор.

— Ледяную Королеву? — яростно произнёс Изгой. — Ты видел её? Она жива? Ты уверен?

— Кхар-загор никогда не ошибается.

— Как далеко они отсюда?

— Полдня перехода для зверей.

Изгой запрокинул голову и рассмеялся, когтистые перчатки сжались в кулаки. — Чар посылает мне великий дар! Труби в рога и поднимай зверей на войну, ещё до наступления ночи я насажу голову этой ледяной суки на рог!

Возбуждение воина придало Кхар-загору храбрости.

— Почему вы так хотите увидеть чемпионку мёртвой? — спросил он.

— Потому что много лет назад я убил её отца, — ответил воин, некогда известный как хетзар Фейдай. — И пока последний из рода царя жив, его белый демон не будет знать покоя, пока не убьёт меня.

Моррслиб висела низко над горизонтом, её очертания рябили в холодной безоблачной ночи. Катерина чувствовала её пагубное влияние глубоко в костях, подобно надвигающейся болезни, которую не могло остановить никакое количество сладкого настоя. Она стояла в одиночестве в открытой лощине, позволяя спокойной пустоте ночи окутать себя.

Она слышала приглушённые ругательства гвардейцев-коссаров, рубивших стену льда, которую она возвела за собой. Вместе с сумерками пришло желание одиночества, а не компании вооружённых мужчин. Королева она или нет, а Вроджик, Тей-Мураз и Урска Писанка отругают её за такое вопиющее поведение.

Она закрыла глаза и слушала завывания ветра в степи, печальный звук, несущий всю боль и страх, которые окутали её царство.

— Так много мёртвых, — прошептала Катерина, обращая взгляд на юг. — Так много ещё умрёт.

Мысли царицы обратились к последним уцелевшим её людям, они цеплялись за жизнь перед лицом полного исчезновения. Ей хотелось надеяться, что те, кто бежал на юг при первых признаках армий племён уцелели. Возможно, им удалось пересечь зачарованный барьер, возведённый магами Империи. Возможно, крошечный анклав людей Кислева всё ещё жил за пределами границ страны, но она сомневалась в этом.

Солдаты императора не позволят никому ступить на свои земли. Карл Франц был человеком, не боявшимся трудных решений, и если выбор состоит в том, чтобы рискнуть Империей или позволить кислевитам умереть — то выбора не было вообще.

Катерина хотела испытывать гнев к императору. Веками сыновья Кислева сражались и умирали, защищая северные пределы Империи, но она знала, что если бы географически их страны поменялись местами, то она сделала бы то же самое.

Как отрубают поражённую гангреной конечность, чтобы спасти тело, так бросили и её царство. Эта затянутая туманом лощина вполне может оказаться последним клочком земли, которая называется Кислев.

Слёзы потекли по её щекам.

— Кислев — это земля, и земля — это Кислев, — прошептала она.

До сих пор она думала, что это делает её сильной.

Её земли больше не было. Падшие силы наслали порчу на степь, а города превратились в заваленные трупами скотобойни, которыми правили демоны.

Катерина вспомнила детство вокруг огромного очага во Дворце Боки, где её отец и бояре рассказывали пылкие истории о легендарных богатырях Кислева. Говорили, что эти храбрые воины древности спят в забытых гробницах, пока снова не потребуются земле.

Её будоражили рассказы о Магде Разин, Добрыне Секире, Кудеяре Проклятом, Вадиме Смелом, Варваре Кровавой и сотни других. В каждой истории герой вставал, дабы сражаться рядом с людьми в последней великой битве, положив конец угрожающему миру злу.

Поля смерти Старовойры, Праага и Калязина, Эренграда и Кислева стали кровавым доказательством очевидного отсутствия этих героев сегодня.

Когда легенды не восстали, её люди обратились за избавлением к богам. Они молились Урсуну, сидящему на вершине мира, дабы он разорвал северян могучими когтями, Тору, дабы он расколол небеса секирой и пролил молнию, Дажу, дабы послал вечные огни.

Но боги не ответили.

— Где ты Урсун? — закричала она, в отчаянии упав на колени. — И Зигмар, где ты? Я видела твою комету, двухвостого герольда твоего возвращения, поэтому, где ты, чтоб тебя? Почему вы все оставили нас?

Катерина встала, смотря на безразличные звёзды с самой чистой ненавистью за их равнодушие. Какое им дело, что её земля потеряна, а люди мертвы? Они заплачут, когда её не станет? Через тысячу лет кто-нибудь вообще вспомнит, что когда-то была страна, называвшаяся Кислев, где гордые и благородные люди жили и любили, сражались и умирали?

Она задалась вопросом, что может быть стоит просто уйти, затеряться в темноте и позволить ночи забрать её. В любом случае смерть возьмёт её людей, останется она с ними или нет.

— Это неважно, — сказала она, сделав один робкий шаг, затем второй.

— Почему ты пришла сюда одна? — спросил тонкий голосок.

Катерина развернулась и выхватила Страх-Мороз, дотянувшись до той немногой магии, которая в ней сохранилась, но остановила лёд, когда увидела, что перед ней только маленькая девочка с волосами цвета тлеющих угольков.

— Я могу спросить у тебя то же самое, — сказала царица, опустив мерцающий клинок и взглянув над плечом девочки на стену льда, перегородившую овраг. — Как ты оказалась здесь?

Девочка пожала плечами, словно такого ответа было достаточно.

— Ты пришла с госпожой Валенчик. Ты её дочь?

— Меня зовут Миска, — сказала девочка.

— Первая царица-ханша.

Миска улыбнулась. — Так говорила и моя мамочка, но ты не ответила на вопрос.

— Какой вопрос?

— Почему ты пришла сюда одна?

На это было непросто ответить.