Место под солнцем. Борьба еврейского народа за обретение независимости, безопасное существование и установление мира - Биньямин Нетаньяху

Конечно, не только евреям трудно приспосабливаться к переменам. Израиль сталкивается с трудностями, с которыми не встречалась никакая другая нация. Ни одна страна не оказывалась одновременно перед постоянной угрозой своему существованию и под постоянным огнем критики за то, что она противодействует этой угрозе. Я не верю, что в основе полнейшего непонимания мировым сообществом того затруднительного положения, в котором находятся Израиль, лежит всего-навсего успех арабской пропаганды и неэффективность ответной реакции Израиля. Такое объяснение может вскрыть лишь поверхностный слой отношений к еврейскому государству, но не раскроет его глубинной психологической подоплеки. А этой подоплекой, как мне кажется, является главное затруднение – неумение или нежелание согласиться с коренными изменениями в статусе евреев.

Весь мир является свидетелем исторического преображения еврейского народа от беспомощности к силе и энергии, от невозможности мужественно встретить роковые обстоятельства до прокладки курса собственной судьбы. Для мира, привыкшего видеть в еврее вечную жертву, сносящую нескончаемые притеснения бесконечного ряда гонителей, это – ошеломляющая перемена, которая с трудом едва начинает осознаваться. Такое восприятие особенно свойственно тем, кто враждебно настроен по отношению к евреям и считает, что нынешняя сила евреев не более, чем мимолетное отклонение от нормы, и что Еврейское государство рано или поздно падет под воздействием военных и политических сил.

Но, как ни странно, невозможность осознать реальное существование еврейской силы в равной мере свойственна и тем, кто с сочувствием относится к страданиям евреев, и хотел бы увидеть конец их мытарствам. Многие филосемиты высоко ценят евреев как народ гонимый, а, следовательно, как народ, который не может не быть морально безупречным. Ибо тот, кто не властен ни над кем, – и даже над собой – не может быть обвинен во зле, в которое впадают остальные. Сочувствующим такого толка нелегко наблюдать превращение евреев в народ, обладающий силой и властью. Власть и сила неизбежно подразумевают моральную ответственность, а значит, порой, также и совершение ошибок. Раз у евреев есть армия и государство, то их легко обвинять за их действия, – и с сожалением оглядываться на былое моральное совершенство беззащитного еврея.

Это важная составляющая секрета успеха арабской пропаганды: она обращена к миру, который еще не привык к виду еврейской силы, как военной, так и политической. Что заставляет филосемитов тайно тосковать по более "чистой" эпохе, когда евреи были безукоризненны, ибо всегда были беспомощны. Вот из этого корня и произрос позорный извращенный критерий, по которому арабы остаются совершенно безнаказанными за изгнание сотен тысяч людей: так Саудовская Аравия поступила со своими йеменцами в 1990 году, а Кувейт – со своими палестинцами в 1991 году. Израиль же за высылку профессиональных террористов склоняли на всех углах. Или обвинили Израиль за присутствие нескольких сотен солдат в шестимильной полосе в Ливане, тогда как Сирия аннексировала почти всю оставшуюся часть этой же самой страны. Или совершенно незамеченным осталось введение саудовскими и иорданскими законами апартеида на проживание там евреев, тогда как Израиль, где арабские граждане живут гораздо свободнее, чем их соплеменники в арабских государствах, обвиняется в расизме – за усмирение нарушителей общественного порядка. Все это исходит не от противников Израиля, но от многих из его истинных доброжелателей, которые искренне верят в идею еврейского государства, но не могут заставить себя принять связанную с этим реальность, диктующую, что такому государству, чтобы выжить приходится создавать буферные зоны, высылать тех, кто занимается подрывной деятельностью, или следить за общественным порядком с удвоенным вниманием. Оказывается, и неевреям трудно изменять взгляды, формировавшиеся на протяжении столетий.

Несмотря на все это, в современном обществе живет навеянное библейскими ценностями глубокое стремление увидеть конец одиссеи еврейского народа. Я неожиданно столкнулся с этим одним прекрасным утром 1986 года, когда под моросящим дождем пришел к арке Тита в Риме, которую римляне воздвигли в честь своей победы над евреями в 70 году н.э. Я стоял в пролете арки, разглядывая пришедший в запустение Форум. Группа японских туристов сменилась скандинавской группой. Экскурсоводы указывали мокрыми зонтиками на высеченное в камне изображение священного еврейского семисвечника-меноры, уносимого в неволю на плечах римлян-триумфаторов. Это было 1900 лет тому назад, когда римляне праздновали разрушение Иудейского Храма в Иерусалиме.

В своих мыслях евреям, или, по крайней мере, некоторым из евреев, свойственно интроспективно возвращаться к таким событиям. Разрушение Храма было одной из величайших катастроф в изобилующей катастрофами еврейской истории. Но больше всего поразило меня в то утро, что, как я понял по их лицам, японцы и скандинавы все это легко понимали. Они кивали головами, показывали жестами и произносили несколько раз слово "Израиль". Может быть, они чувствовали то же, что чувствовали многие из тех, кто приходил к этой арке – что Семисвечник, выгравированный на одной из ее сторон, могущественный символ, опровергающий законы истории.

Итальянский философ семнадцатого века Джованни Баттиста Вика выдвинул идею жестко обусловленного исторического круговорота – все нации проходят предсказуемый цикл рождения, молодости, зрелости и смерти. Ученые-историки от Гегеля до Арнольда Тойнби приняли эту идею, указывая на ассирийцев, вавилонян, персов, египтян, греков, римлян и более поздних их продолжателей, таких как инки и ацтеки, и даже совсем недавних – коммунистов – представителей цивилизаций, которые расцвели, увяли и погибли. Если подождать достаточно долго, уверяют нас историки, то удары времени довершат, в конечном итоге, свою работу над каждым народом. Однако евреи оказались крепким орешком. Им досталось гораздо больше ударов, чем какой-либо другой нации, но они отказываются умирать. Или, если быть более точным, как объяснил один из евреев – ученик Гегеля – рабби Нахман Крохмал, как и все нации, евреи подвержены упадку, но всякий раз они избегают смерти новым рождением, начиная цикл заново. Они не желают отказаться от мечты о своем спасении и о возможности добиться справедливости. Вот потому-то, вероятно, Фридрих Великий и удовольствовался таким ответом своего лекаря, когда потребовал от него доказательства бытия Божия: "Доказательством того, что Бог существует, является то, что существуют евреи".

Именно эта великая тайна делает историю евреев столь притягательной для Руссо и Байрона, Бальфура и Уилсона, и для несчетных миллионов людей во всем мире. Говоря об этом, Марк Твен задавался вопросом:

“Евреи составляют лишь один процент всего человечества. Это напоминает какое-то туманное, полупрозрачное облачко звездной пыли, затерянное в безграничности светового пространства Млечного Пути. В сущности, о еврее едва ли что-нибудь должны были говорить, но о нем говорят, о нем всегда говорили. Он столь же заметен на нашей планете, как и любой другой народ… Он во все времена вел в этом мире удивительную борьбу, и вел ее со связанными за спиной руками…

Египтяне, вавилоняне и персы рождались, наполняли всю планету шумом и блеском, потом гасли, превращаясь в грезы сказок и предания, и потом исчезли совсем. За ними появились греки и римляне, устроили жуткий шум и гам, но и они исчезли, появились и другие народы, некоторое время высоко держали свой светоч, но он выгорел, и они сидят теперь в полумраке, если вовсе не исчезли с лица земли. Еврей видел их всех, превзошел их всех, но и сейчас он тот же, каким и был всегда… Все на свете смертно, кроме еврея. Все минует, а он остается. В чем же тайна его бессмертия?”[518]

Эта притягательная сила еще более возросла с возрождением Израиля. Можно было бы указать на разрозненные фрагменты других древних народов в разных частях света, – осколки великих твердынь, рассеянные по чужим землям. Но одни только евреи, эти тлеющие угольки, не угасают, даже если домашний очаг уже больше не теплится. И только в Израиле эти пламенеющие угольки собрались вместе, чтобы возжечь новое пламя. Но теперь евреи вошли в новую фазу своей истории. С возрождением Израиля изменилась суть их устремлений. Если основной целью еврейского народа во время изгнания было вернуть и восстановить то, что было утрачено, то теперь проблема – сохранить то, что уже восстановлено. К решению этой задачи едва приступили, но исход ее решения глубоко значим для судьбы не только евреев, но и всего человечества. В сердцах народов мира теплится надежда, что евреи сумеют одолеть непреодолимые преграды, громоздящиеся на их пути, преодолеют бушующий поток меж полным исчезновением и вечным блаженством и вновь возведут свой Обетованный Храм. Если, по слову пророка Амоса, упавший шатер Давидов воистину возвысился снова, возрождение его свидетельствует о том, что под солнцем есть надежда для каждого народа. Тем самым, возрождение Израиля являет собой одну из самых прекрасных и величественных эпопей в истории человечества. Это повествование не только о евреях, но о духе человеческом, который вновь и вновь не соглашался смириться с ужасами истории. Это ни с чем не сравнимое стремление народа, стремящегося обрести, в конце нескончаемого странствия, собственное место среди других народов.