Вызов - Гайя Антонин

   И, наверное, ради подобных моментов стоит жить. Если возможно такое, как у Траяна и Эстеллы, то и для нас с Маной найдутся время и слова, от которых рухнут стены и забудется все плохое. Ну а пока...

   - Гайя! - ко мне спешили Саша и Иван.

   С ними приехали Кимура, Джейми и Бирсен. Приехал Эристав. Вместе с Маной приехали Северус и Адриан, а также сестрички-француженки. Они уезжали домой завтра.

   Брат крепко обнял меня, когда мы уже прощались.

   - Пиши мне на мыло, - сказал Сева. - И звони. И фотки шли, слышишь? Мана обещал свозить нас в Италию летом.

   Не могла не улыбнуться:

   - Если будете хорошо себя вести?

   - Мы и так пай-мальчики, - Сева усмехнулся. Он уже почти не улыбался криво, как раньше.

   Сестры обцеловали меня, сказав, что скинут мне на телефон адреса бесподобных магазинов в Париже и Риме.

   Саша и Ваня уверили меня в том, что постараются не влазить в неприятности.

   - Тебя же не будет, чтобы спасать нас, - сообщили мне с улыбками на лице.

   Ким и Эристав по очереди крепко обняли меня.

   - Береги себя, - сказал мне хевсур со своим неповторимым акцентом и бархатным смешком.

   - Не могу не присоединиться к пожеланию Эриса, - сказал Ким. - Зарегистрированный дампир... Их вообще еще кто-то регистрирует?

   Позднее Гай пояснил мне, что, несмотря на закон, отхватившие дампиров мастера не регистрируют их по весьма простым и понятным причинам: другие мастера не гнушаются красть чудо-созданий у коллег.

   - Ну чем мы чудеснее вас? - спросила я.

   - Мы мертвы. А наши дети почему-то живые и особенные. Если это не чудо, то чудес не бывает вовсе.

   Адриан тоже обнял меня на прощание, крепко обнял. Беленький котик уже стал похож на кота. Наверное, Суби быстро покидала его кровь и мысли.

   - Спасибо за все. Я не знаю, смогу ли расплатиться с тобой когда-нибудь сполна, - сказал мне Адриан.

   - Будь с отцом и моим братом. И береги их, - прошептала я так, чтобы не услышали ни Сева, ни Мана.

   Адриан кивнул мне со всей серьезностью.

   Пока остальные прощались с пришедшим, наконец, Гаем (он что-то забирал из камеры хранения), я подошла к Мане, сиротливо стоящему в сторонке, у окна. Он ждал меня.

   - Я предлагаю расстаться спокойно и ровно, - сказала я, подходя к нему.

   На Мане сегодня, вопреки его предпочтениям, было черное пальто.

   - Траур? - не дав ему ответить на свою первую реплику, спрашиваю я.

   Зеленоглазый холодно смотрит на меня, выдерживая паузу.

   - Надо не забыть поблагодарить Ингемара за то, что он подарил мне жену - воплощение такта и деликатности.

   - Кстати, раз ты тоже недоволен этим браком - значит, предлагаю в самые короткие сроки пойти к какому-нибудь мастеру, который нас разведет.

   Зеленые глаза стали еще холоднее. Мана снял черную перчатку и заправил за ухо прядь, которая лезла ему в глаза. Сегодня он не зализался, как обычно. Сегодня Мана вообще был другим. И почему-то его... инакость тревожила мое сердце.

   - Гайя, скажи, - он смотрел на меня пристально, - я тебя теряю?

   Не знаю, почему, но от этих его слов вся моя бравада съежилась и куда-то делась. Я не сумела подавить порыв - и просто схватила его за руку, на которую он снова хотел надеть перчатку. Рука была горячей. Я подняла глаза на Ману. У него был вид мальчика, которого застукали за мастурбацией. Тем не менее, он сжал мою руку в ответ. Так мы постояли немного молча. Задав вопрос, Мана не ждал на него ответа. И я не ответила. Спустя минуту или две он сказал:

   - Просто меня не покидает мысль о том, что я тебя теряю. Или рано или поздно потеряю.

   - Я не знаю, Мана, - как можно равнодушнее попыталась сказать я. - Пока что мы связаны, как ты сам сказал, крепчайшими узами на свете, - а сейчас я попыталась прозвучать насмешливо.

   Вопреки всему он улыбнулся. И мое равнодушие таяло от этой улыбки.

   - Ты все равно вернешься.

   Я не поняла, имел ли он в виду себя или Киев.

   - Наверное, вернусь, - сказала я уже без иронии и равнодушия.

   - Прости меня.

   - За что?

   - За пощечину.

   Я вспыхнула, снова не пойму - почему. От этого смиренного голоса и не менее смиренного лица его хозяина бросило в дрожь. Приятную.

   - Ох... Так ведь мы квиты.

   - Все равно. Я не должен был. Но я поддался страху.

   Я внимательно всмотрелась в его глаза. Не знаю, искренне ли он сожалел.

   - Я тоже не должна была в тебя стрелять, Эммануэль. Это... неправильно. Нельзя решать проблемы насилием.

   Лицо Маны повеселело.

   - А еще надо мыть руки перед едой и одеваться по погоде.

   - Да, мамочка...

   - Кроме шуток, - сказал Мана, бросив взгляд на табло, - я буду ждать встречи с тобой... моя жена.

   Увидев мой взгляд, вампир качнул головой с улыбкой:

   - Пожалуйста, на минуту давай заключим пакт о ненападении. Давай хотя бы на эту минуту представим себе, что мы нормальная пара, а?

   Я, помешкав, кивнула ему. Что ж, минута - это очень мало.

   - И представим себе, что расстаемся надолго. Точнее, представим, что нам жаль расставаться надолго.

   Я снова кивнула.

   - Как больно, милая, как странно, сроднясь в земле, сплетясь ветвями, как больно, милая, как странно раздваиваться под пилой, - процитировал Мана.

   Это были стихи Кочеткова "С любимыми не расставайтесь", но, о небо, я опешила. Еще одна картинка Бездны встала в моей памяти: сплетенные корнями деревья. Все, что она предсказала мне, сбывалось, причем так скоро.

   - С любимыми не расставайтесь, всей кровью прорастайте в них, и каждый раз навек прощайтесь, когда уходите на миг, - я знала, что Мана не любит меня, знала. Знала, что он может даже не сознательно пытаться привязать и влюбить меня. Но ведь мы заключили пакт на целую минуту? А, значит, я могу представить себе, что он все же любит. И что я люблю.

   Вампир обхватил меня и прижал к себе так отчаянно, словно и вправду любил. И целовал так, словно уже тосковал, еще не отпустив меня. Я же обхватила лицо Маны ладонями так, будто боялась больше никогда не увидеть его. И потом мы стояли, обнявшись, глаза в глаза, так, будто смотрели друг другу в душу и видели там всю правду, все как есть.

   Потом... объявили посадку, кажется. Гай принялся подгонять меня, а я подумала лишь о том, что следовало заключить пакт о ненападении хотя бы вчера вечером и хотя бы на час. Я так соскучилась по зеленоглазому, и только сейчас смогла это понять...

   Я помахала всем напоследок. Мане не махала. Нет, с любимыми так не расстаются.

   Когда мы с Гаем сели на свои места, когда я осмотрелась и постаралась не представлять, как самолет терпит крушение, то почувствовала безотчетную тоску, что легла на сердце. Ведь я вернусь. Зачем тосковать сейчас...