Пушкин в жизни - Викентий Вересаев

Накануне дуэли был раут у графини Разумовской. Кто-то говорит Вяземскому: «Пойдите, посмотрите, Пушкин о чем-то объясняется с д'Аршиаком; тут что-нибудь недоброе». Вяземский отправился в ту сторону, где были Пушкин и д'Аршиак; но у них разговор прекратился.

П. И. Бартенев со слов кн-ни В. Ф. Вяземской. Рус. Арх., 1888, II, 312.

26 на балу у графини Разумовской Пушкин предложил быть своим секундантом Магенису, советнику при английском посольстве. Тот, вероятно, пожелал узнать причины дуэли; Пушкин отказался сообщить что-либо по этому поводу. Магенис отстранился.

Кн. П. А. Вяземский – вел. кн. Михаилу Павловичу, 14 февр. 1837 г. Щеголев, 261.

Рассказывают, что Пушкин звал к себе в секунданты секретаря английского посольства Мегенеса; он часто бывал у графини Фикельмон, – долгоносый англичанин, которого звали perroguet malade (больной попугай), очень порядочный человек, которого Пушкин уважал за честный нрав.

Арк. О. Россет. Рус. Арх., 1882, I, 248.

(27 янв.) Встал весело в восемь часов – после чаю много писал – часу до 11-го.

В. А. Жуковский. Конспективные заметки. Щеголев, 285.

Я настаиваю еще сегодня утром на просьбе, с которою я имел честь обратиться к вам вчера вечером. Необходимо, чтобы я имел свидание с секундантом, которого вы выберете, притом в самое ближайшее время. До полудня я буду дома; надеюсь раньше этого времени увидеться с тем, кого вам угодно будет ко мне прислать.

Виконт д'Аршиак – Пушкину. Среда 27 янв., 9 час. утра. Переп. Пушкина, III, 449 (фр.).

Я не имею никакого желания вмешивать праздный петербургский люд в мои семейные дела; поэтому я решительно отказываюсь от разговоров между секундантами. Я приведу своего только на место поединка. Так как г. Геккерен меня вызывает, и обиженным является он, то он может сам выбрать мне секунданта, если увидит в том надобность: я заранее принимаю его, если бы даже это был его егерь. Что касается часа, места, я вполне к его услугам. Согласно нашим, русским обычаям, этого вполне достаточно… Прошу вас верить, виконт, – это мое последнее слово, мне больше нечего отвечать по поводу этого дела, и я не двинусь с места до окончательной встречи.

Пушкин – виконту д'Аршиаку, 27 янв. 1837 г. (фр.).

Оскорбив честь барона Жоржа Геккерена, вы обязаны дать ему удовлетворение. Это ваше дело – достать себе секунданта. Никакой не может быть речи, чтоб его вам доставили. Готовый со своей стороны явиться в условленное место, барон Жорж Геккерен настаивает на том, чтобы вы держались принятых правил. Всякое промедление будет рассматриваться им, как отказ в удовлетворении, которое вы ему обязаны дать, и как попытка огласкою этого дела помешать его окончанию. Свидание между секундантами, необходимое перед встречей, становится, если вы все еще отказываете в нем, одним из условий барона Жоржа Геккерена; вы же мне говорили вчера и писали сегодня, что принимаете все его условия.

Виконт д'Аршиак – Пушкину, 27 янв. 1837 г. Переп., III, 450 (фр.).

27 января, в первом часу пополудни, встретил его, Данзаса, Пушкин на Цепном мосту, что близ Летнего сада, остановил и предложил ему быть свидетелем одного разговора.

К. К. Данзас. Показание перед военным судом. Дуэль, 99.

27 января 1837 г. К. К. Данзас, проходя по Пантелеймоновской улице, встретил Пушкина в санях. В этой улице жил тогда К. О. Россет: Пушкин, как полагает Данзас, заезжал сначала к Россету, и не застав последнего дома, поехал к нему. Пушкин остановил Данзаса и сказал:

– Данзас, я ехал к тебе, садись со мной в сани и поедем во французское посольство, где ты будешь свидетелем одного разговора.

Данзас, не говоря ни слова, сел с ним в сани, и они поехали в Большую Миллионную. Во время пути Пушкин говорил с Данзасом, как будто ничего не бывало, совершенно о посторонних вещах. Таким образом доехали они до дома французского посольства, где жил д'Аршиак. После обыкновенного приветствия с хозяином, Пушкин сказал громко, обращаясь к Данзасу: «Теперь я вас введу в сущность дела», и начал рассказывать ему все, что происходило между ним, Дантесом и Геккереном.

Пушкин окончил свое объяснение следующими словами:

– Теперь я вам могу сказать только одно: если дело это не закончится сегодня же, то в первый же раз, как я встречу Геккерена, – отца или сына, я им плюну в физиономию.

Тут он указал на Данзаса и прибавил:

– Вот мой секундант.

Потом обратился к Данзасу с вопросом:

– Согласны вы?

После утвердительного ответа Данзаса Пушкин уехал, предоставив Данзасу, как своему секунданту, условиться с д'Аршиаком о дуэли.

А. Аммосов, стр. 18.

За несколько часов до дуэли Пушкин говорил д'Аршиаку, секунданту Геккерена, объясняя причины, которые заставляли его драться: «Есть двоякого рода рогоносцы: одни носят рога на самом деле; те знают отлично, как им быть; положение других, ставших рогоносцами по милости публики, затруднительнее. Я принадлежу к последним».

Кн. П. А. Вяземский – вел. кн. Михаилу Павловичу, 14 февр. 1837 г. Щеголев, 260 (фр.).

К пояснению обстоятельств, касающихся до выбора секунданта со стороны Пушкина, прибавлю я еще о сказанном мне г. д'Аршиаком после дуэли; т. е. что Пушкин накануне несчастного дня у графини Разумовской на бале предложил г-ну Мегенсу, находящемуся при английском посольстве, быть свидетелем с его стороны, на что сей последний отказался. Соображая ныне предложение Пушкина г-ну Мегенсу, письмо его к д'Аршиаку и некоторые темные выражения в его разговоре со мною, когда мы ехали на место поединка, я не иначе могу пояснить намерения покойного, как тем, что по известному мне и всем знавшим его коротко, высокому благородству души его, он не хотел вовлечь в ответственность по своему собственному делу, никого из соотечественников; и только тогда, когда вынужден был к тому противниками, он решился наконец искать меня, как товарища и друга с детства, на самоотвержение которого он имел более права считать.

К. К. Данзас. Рапорт в Военносудную Комиссию от 14 февр. 1837 г. «Дуэль Пушкина с Дантесом-Геккереном». Подлинное военносудное дело 1837 г., СПб., 1900, стр. 79.

Подполковник Данзас был отличный боевой офицер, светски образованный, но крайне ленивый и, к сожалению, притворявшийся roue (повеса, развратник).

Г. И. Филипсон. Воспоминания, Рус. Арх., 1884, I, 205.

Данзас, по словам знавших его, был весельчак по натуре, имел совершенно французский склад ума, любил острить и сыпать каламбурами; вообще он в полном смысле был bon-vivant. Состоя вечным полковником, он только за несколько лет до смерти, при выходе в отставку, получил чин генерала, вследствие того, что он в мирное время относился к службе благодушно, индифферентно и даже чересчур беспечно; хотя его все любили, даже начальники, но хода по службе не давали. Данзас жил и умер в бедности, без семьи, не имея и не нажив никакого состояния, пренебрегая постоянно благами жизни, житейскими расчетами. Открытый прямодушный характер, соединенный с саркастическими взглядами на людей и вещи, не дал ему возможности составить себе карьеру. Несколько раз ему даже предлагались разные теплые и хлебные места, но он постоянно отказывался от них, говоря, что чувствует себя неспособным занимать такие места.

Н. А. Гастфрейнд. Товарищи Пушкина по лицею. СПб., 1913, т. III, стр. 333.

Данзас – веселый малый, храбрый служака и остроумный каламбурист… он мог только аккуратнейшим образом размерить шаги для барьера, да зорко следить за соблюдением законов дуэли, но не только не сумел бы расстроить ее, даже обидел бы Пушкина малейшим возражением.

П. В. Нащокин по записи Н. И. Куликова. Рус. Стар., 1881, т. 31, стр. 615.

После ухода Пушкина первый вопрос его (Данзаса) был г. д'Аршиаку, нет ли средств окончить дело миролюбиво. Г. д'Аршиак, представитель почитавшего себя обиженным г. Геккерена, вызвавшего Пушкина на дуэль, решительно отвечал, что никаких средств нет к примирению.

К. К. Данзас. Показание перед Военносудной комиссией. Дуэль, 89.

УСЛОВИЯ ДУЭЛИ МЕЖДУ Г. ПУШКИНЫМ И Г. БАРОНОМ ЖОРЖЕМ ГЕККЕРЕНОМ

1. Противники становятся на расстоянии двадцати шагов друг от друга, за пять шагов назад от двух барьеров, расстояние между которыми равняется десяти шагам.

2. Противники, вооруженные пистолетами, по данному сигналу, идя один на другого, но ни в коем случае не переступая барьера, могут пустить в дело свое оружие.

3. Сверх того принимается, что после первого выстрела противникам не дозволяется менять место для того, чтобы выстреливший первым подвергся огню своего противника на том же расстоянии.

4. Когда обе стороны сделают по выстрелу, то, если не будет результата, поединок возобновляется на прежних условиях: противники ставятся на то же расстояние в двадцать шагов; сохраняются те же барьеры и те же правила.