Маори - Алан Фостер

Киннегад сел на стул и прижал носовой платок к носу.

— Конечно, мы тебя использовали. Не так ли, отец? — он без юмора улыбнулся пожилому человеку. — Так уж у нас, Коффинов, выходит. Мы всегда честны и благородны и справедливы — за исключением тех случаев, когда не удобнее действовать наоборот. Тогда мы устанавливаем свои собственные правила и шкалу ценностей.

— Нет, — Коффин свирепо посмотрел на него. — Это не так. Я бы никогда не мог сделать того, что ты сделал с Меритой, а еще меньше то, что ты сделал с собой.

— Как мудро! — Киннегад повернулся на стуле. — Я полагаю, пришло время, милая Мерита. Теперь тебе придется сделать выбор между двумя любовниками. Ну же, который из нас? Или ты пристрелишь нас обоих?

— Я… я не знаю, что мне делать.

— Мерита… — Коффин шагнул к ней. Немедленно пистолет направился на него. Он увидел, как дрожит ее палец на курке.

— Не надо, Роберт. Не подталкивай меня. Не сейчас, не сейчас.

— Отлично, — она готова была сорваться, он видел. За гневом в ее глазах и мукой в голосе угадывалась начинавшаяся истерика. Он осторожно отступил и проговорил тоном, который казался ему успокаивающим. — Но что ты собираешься делать?

— Да, что ты собираешься делать? — Киннегад от души наслаждался. — Оставайся со мной. Выбрось эту фальшивку, которую он дает тебе вместо жизни. Я сразу же женюсь на тебе, дам тебе свое имя. Гордое имя, Киннегад. Мы ровесники, Мерита. Как ты можешь думать о том, чтобы остаться с этим лживым стариком, который обманывал тебя всю жизнь?

— Слушай, маленький ублюдок, когда все это кончится, я…

— Что ты сделаешь, отец? — вызывающе осведомился Киннегад. — Не думай, что так просто меня испугаешь. Я знаю, кто я такой, благодаря тебе. — Он снова посмотрел на Мериту. — Выбирай. Кто из нас?

— Я не могу выбирать. Я люблю вас обоих. И всегда любила.

— Тогда я должен сказать, — вздохнул Киннегад, — что ты плохо разбираешься в мужчинах. Может быть, ты никого из нас не выберешь, — он посмотрел на отца. — Что ты тогда сделаешь, Коффин? Сам по себе будешь жить в этом большом пустом доме? Нет, я думаю, тебе скоро удастся найти еще одну половину. У тебя к этому способности, я полагаю. Ты знаешь, она выберет меня.

— У нас… у нас есть семья, — пробормотал Коффин.

— Ах да, очаровательный метис Эндрю. Я встречал его, хотя он представления не имеет, кто я такой. Похоже, он славный парень, совсем не Коффин. Не такой, как ты и я.. Я понимаю, что через несколько дней он собирается жениться. Какая жалость, что свадьбы не будет.

Коффин думал, что он совсем без сил. Но понял, что ошибся.

— Еще одно слово об этом, и ты — покойник, Флинн. Покойник, ты понял? Никто не узнает, кто это сделал, и не найдет твоего тела.

Киннегад пожал плечами.

— Кажется, меня пристрелят в любом случае. Он поднялся со стула и подошел к кушетке. Он не отрывал глаз от отца, пока говорил с Меритой.

— Конечно, ты не могла знать. Вот как это должно произойти. В то самое время, когда мы разговариваем, бандиты, которых нанял твой замечательный, милый Роберт, готовятся к тому, чтобы похитить невесту твоего сына и увезти ее в Батавию. Ненадолго, конечно. Пока они не забудут друг друга.

— Будь ты проклят, — сказал Коффин сквозь сжатые зубы, — будь ты проклят, адово отродье!

— Ты не можешь проклясть то, что проклято, отец, — Киннегад оскалился.

Мерита беспомощно уставилась на Коффина.

— Какие бандиты? Какое похищение? Роберт…

— Он все это выдумал, — быстро ответил Коффин. — Это все его попытки настроить тебя против меня, отравить то, что было между нами. Разве ты не видишь, что он использовал тебя все время, чтобы только добраться до меня?

— Нет! — резко сказал Киннегад таким тоном, что даже Коффин обернулся к нему. Его голос смягчился, когда он обратился к Мерите. — Нет. Я признаю, что сперва у меня были такие намерения, но потом все изменилось. Ты изменила все это. Я не хотел любить тебя, но так случилось. Я все так же люблю тебя, Мерита. Я думал, что предусмотрел каждую мелочь, но ошибся. Я влюбился в тебя, несмотря на свою ненависть. Ты испортила эту часть моего плана, Мерита, и я счастлив, что так получилось. А что касается того, что я сказал, то спроси у него, — он презрительно кивнул на Коффина, — ну, же спроси его, правда это или нет. Ты можешь прочесть это по его лицу.

Коффин был готов снова все отрицать, пока не увидел, что Мерита уже поверила.

— Как ты узнал? Никто не знал об этом, кроме меня и еще двух человек.

— За деньги можно купить почти все, отец, как ты и учил меня. Твой человек Халифакс не сказал мне время, но его сообщники оказались менее принципиальны.

— Роберт, — дуло пистолета опустилось вместе с силами, оставляющими Мериту. Кровь воинов, которая поддерживала ее так долго, оставила ее.

— Продолжай, отец. Что-то не так? Что тебя останавливает? Соври ей еще что-нибудь. Коффин мучительно дышал.

— Я делаю это ради нашего сына. Ради Эндрю. Разве ты не понимаешь, Мерита, он не может жениться на этой девушке. Однажды он станет главой «Дома Коффина». Рядом с ним должна быть женщина, которая сможет вращаться в высшем обществе, которая будет знать, что говорить и как вести себя, а не полудикий ребенок из Охине-муту.

— Как я, Роберт? — сказала она тихо. — Дикая маорийская девушка, как я? Он отвернулся от нее.

— Я говорил тебе раньше и снова повторю, Мерита, вы разные. Я искал чего-то подобного в этой девушке, поверь мне, я искал, но она не похожа на тебя. Никто не похож. Она не подходит для Эндрю. Ты увидишь. — Он попытался выдавить улыбку, повернувшись к ней. — Через несколько месяцев он совершенно о ней забудет. Как только он найдет что-нибудь более подходящее, я верну девушку назад, к ее семье. Это никому не принесет вреда. Она получит хорошую компенсацию за свой вынужденный отпуск.

— Вынужденный отпуск! — Киннегад снова засмеялся. — Ты всегда потрясающе обходился со словами, отец.

— Я не могу поверить. Я не могу… — Мерита медленно подняла револьвер, хотя теперь ее рука тряслась.

— Так или иначе, Мерита, но ты должна поверить, что я делаю это для Эндрю, — не дрогнув, Коффин смотрел на нее.

Она могла бы сделать это, она могла бы застрелить его в тот миг. Но Флинн Киннегад, упиваясь происходящим, был слишком пылок, слишком уж сильно он этого хотел.

— Давай, убей его! Пристрели его сейчас же! Дуло дрогнуло. Коффин спокойно смотрел на нее, приготовившись ко всему, чтобы ни случилось.

Вместо того, чтобы нажать курок, она посмотрела на младшего из двоих мужчин.

— Вот чего ты хочешь, не правда ли? Это было бы твоим главным достижением. Заставить меня убить для тебя Роберта. Видишь, я понимаю, что у тебя на уме, дорогой Флинн.

— Чего ты колеблешься? Застрели его, застрели его! — лицо Киннегада дергалось, голос был похож на пронзительный крик банши, предвестника смерти. — Убей его, черт возьми!

Ее голос был спокойным.

— Вот почему ты рассказал мне эту историю.

— Это не история, — взвыл он.

— Я знаю, это правда. Все правда, — больше она не плакала. Голос, глаза, выражение лица — вое было холодно, как лет. — По крайней мере, в конце он сказал правду. — Ее глаза, эти совершенно темные глаза, бросались от одного мужчины к другому, оценивая, меряя каждого последней мерой. — Я любила вас обоих. Я все еще люблю вас обоих. Пусть боги сжалятся над вами.

Она тщательно прицелилась.

Глаза Коффина расширились. Он раскрыл рот, чтобы закричать.

— Мерита — нет!

Он сорвался с места, но между ними было полкомнаты. Слишком далеко. В последний раз, слишком далеко. Она направила дуло себе в рот и нажала курок.

Глава 8

— Боже милостивый, — Коффин опустился на колени рядом с телом. — Она всегда была такой сильной.

Позади него Флинн Киннегад смотрел на нее в ужасе. Вся злоба, вся самоуверенная мощь, которую он принес с собой., утекла из него, как вода из разбитого кувшина.

— Нет, — пробормотал он про себя. — Я не хотел этого. Мне не это было нужно. Все не так, не так…

На его лице был написан ужас и последние мерцающие отблески вечно мятущейся души.

Коффин посмотрел на него.

— Ты отомстил, не так ли? — он бережно поднял тело. Пистолет выпал из рук Мериты. — Разве не этого ты хотел?

— Нет, нет. Не подходи! — выпяченные глаза Киннегада не могли оторваться от кровавой безвольной груды, которую держал Коффин. Что-то, бывшее в напряжении десятилетиями, наконец лопнуло внутри молодого мужчины. Он больше не походил на самоуверенного мужчину, вошедшего в гостиную часом раньше.

Когда Коффин смотрел на него, шум в голове заставлял его задуматься, не теряет ли и он также контроль над собой. Потом он осознал, что вся комната сотрясалась. Тихий рокот донесся из-под пола. Он ожидал, что в любой момент это прекратится. Вместо этого рокот становился громче, пока не стал напоминать топот кавалерийских войск, проносящихся мимо галопом.