Иосиф Григулевич. Разведчик, «которому везло» - Нил Никандров

Довольно быстро Григулевич стал специалистом в кофейной теме. Один из ветеранов советской разведки вспоминал, что однажды Иосиф принял участие в импровизированном конкурсе бывших нелегалов «на скоростное» написание трактата на тему «Кофе». Победителем конкурса, естественно, оказался Григулевич. Импровизированное «жюри» признало сочинение Грига «лучшим очерком о кофе в советской литературе»[88].

В отчеты, направляемые в Москву, нелегальный резидент изредка включал «исторически-аналитические комментарии» о процессах в Коста-Рике, чтобы курирующий сотрудник лучше ориентировался в проблемах «не приоритетной» для интересов Советского Союза страны. Политическая лексика того времени была конфронтационной, категоричной, в духе «холодной войны». Так, «Макс» характеризовал Коста-Рику как «искусственно созданную страну, которой США пожаловали роль нации». По мнению нелегала, «империализм проявил определенное джентльменство к Коста-Рике потому, что она является в основном “белой страной”, в которой почти нет метисов: у власти находятся потомки испанских пришельцев».

«Макс» критически отзывался о Фигересе, называя его властолюбцем, который жесткой рукой управлял страной после победы в гражданской войне 1948 года. Воевали с одной стороны правительственные войска, с другой — повстанцы Фигереса. «Правительство Теодоро Пикадо пыталось мобилизовать свою армию против мятежа, но случаи измены, дурного планирования операций, почти карнавальная путаница между теми и другими открыли дорогу сторонникам Фигереса на Сан-Хосе. Это была война в истинно костариканском стиле, где обе стороны пытались предотвратить прямое столкновение. Были сделаны миллионы выстрелов, но потерь оказалось немного[89], — писал Григулевич. — Министр обороны Рене Пикадо — родной брат президента — бежал из страны, продав все оружие противнику. Плохо обученная правительственная армия, состоявшая из членов “Вангуардия Популар” (компартии) и голодных крестьян, не смогла оказать сопротивления силам вторжения, в которые входили владельцы кофейных плантаций, надсмотрщики и управляющие, студенты и интеллигенты, добровольцы-авантюристы из других стран Центральной Америки. Их поддерживало посольство США, Карибский легион и правительство Гватемалы. Вторжение рекламировалось американскими газетными агентствами как “священная война против коммунизма”».

Дона Пепе нередко называли «революционным прагматиком». Его резко критиковали и справа («Он же явный коммунист!») и слева («Фигерес — явный нацист!»). Для финансирования своей революции он не гнушался брать деньги у самых консервативных слоев Коста-Рики и не отказывался от военной помощи Соединенных Штатов. Тесные отношения Дон Пепе поддерживал и с командованием Карибского легиона, созданного для того, чтобы «вести борьбу» с диктаторскими режимами в Центральной Америке.

После двух лет правления Фигереса президентскую ленту возложили на грудь Отилио Улате. Дон Пепе ушел в тень, планируя, впрочем, возвращение к власти: в этот раз через демократические выборы. О перипетиях внутриполитической жизни в Коста-Рике «Макс» узнавал от «соотечественников», прибывавших в Италию все в больших количествах. Очень много для понимания процессов в Коста-Рике Григулевич вынес из бесед с писателем Хоакином Гарсией Монхе, редактором журнала «Реперторио Американо». По мнению писателя, режим Отилио Улате почти не отличается от «действующих» латиноамериканских диктатур в Чили, Колумбии и Доминиканской республике: демократия ограничивается, коррупция разъедает государственный аппарат, реакционные католические лидеры с полуфашистским направлением мыслей определяют общую атмосферу в стране. Мракобесие — в моде, страна словно возвратилась к средним векам. Армия была распущена Фигересом, зато появились более многочисленная Национальная гвардия с офицерами, обученными американцами в зоне Панамского канала, и тайная полиция, руководимая «советниками» из ФБР. Улате установил тотальный контроль над страной: тайные агенты проникают всюду, пресса контролируется, людей выбрасывают с работы при малейшем подозрении. Но Улате, по словам Гарсии Монхе, тоже контролируется людьми Фигереса, которые хозяйничают в конгрессе, в правительстве, в экономике. Даже личный секретарь президента — человек Фигереса!

О кризисной ситуации в Коста-Рике говорили и другие гости хлебосольного коммерсанта Теодоро Б. Кастро. Экономика страны — в глубоком застое. Крестьяне снова возвращаются в полурабское состояние. Уклонение от уплаты налогов стало всеобщей практикой. Владельцы кофейных плантаций хранят деньги «под подушкой» или в зарубежных банках. В казне нет средств на содержание правительства. Большое недовольство костариканцев вызвало решение Улате о возврате немецким владельцам с нацистским прошлым большей части их земель, конфискованных в годы Второй мировой войны. Многие в стране рассматривают это как попытку сблизиться с боннским правительством. Чтобы пополнить казну, Улате передал «Юнайтед фрут компани» большие земельные участки на западном побережье страны, разрешил компании «Стандарт ойл» проводить поиски нефти на границе с Панамой. Народ все больше охватывают антиамериканские настроения. Война в Корее у костариканцев не пользуется поддержкой. Добровольцев в армию США среди них не нашлось…

Кофе любили и в Ватикане. Кастро передал мешок отборного зерна для личного стола Пия XII. Подарок не остался незамеченным. На костариканца обратил внимание принц Джулио Пачелли, нунций Коста-Рики при Святом престоле, а по родственной линии — племянник папы. В первой же беседе Кастро и Пачелли нашли точку соприкосновения: коммерция! Пачелли был алчен и пользовался своим дипломатическим статусом для осуществления различных финансовых махинаций. С его помощью «Макс» продал Ватикану первую партию кофе по льготной цене (с солидным наваром для Пачелли) и затем стал постоянным поставщиком папского престола.

Так, шаг за шагом советский резидент осваивался в Ватикане. Быть принятым папой римским считается особой честью в католических кругах Запада. За годы своего пребывания в Италии Кастро 15 раз лобызал перстень на сухонькой руке Пия XII. Наверное, не было в Ватикане структур, в которых не появились бы у «Макса» устойчивые контакты. Даже в полицейской службе Ватикана — конгрегации «Святого отдела» — Кастро считали «своим» человеком. Шеф этой службы, кардинал Боргончини Дука, был в восторге от степени проникновения «светского человека» в глубины католической доктрины и преподнес Теодоро Кастро свое «Исследование относительно точной даты рождения Христа».