Полное затмение - Лиз Ригби

Она подняла глаза:

— С тобой все небезнадежно. С тобой все правильно и хорошо. Ты добрый, ты хороший, и если ты веришь в меня, я начинаю верить в себя сама. Ты делаешь меня доброй и хорошей. Ты спасаешь меня.

Ломакс думал об ее одиночестве. Именно из-за него Ломакса так тянуло к ней с самого начала. Он и сам был таким. С его собакой, детьми, его безумной любовью - именно Ломакс смог бы разделить ее одиночество. А Джулия с ее прошлым, ее проблемами, которые мог решить только Ломакс, с ее красотой - его одиночество могла бы скрасить только она.

Если он оттолкнет ее сейчас, одиночество вернется. Ломакс подумал о будущем, бесконечном и пустом. Он будет смотреть, как дети растут, а сам он стареет. Депьюти умрет, и его место займет другая собака, а затем еще одна. Череда бессмысленных событий. Редкие любовные связи. Когда-нибудь он уйдет в отставку. Дома его будет ждать не семья, как у Берлинза, а все то же одиночество. Унылая, безрадостная перспектива.

— Ломакс?

— Что?

— Разве мы не можем остаться вместе? - Глаза ее потемнели. Она прошептала: - Если мы останемся вместе, этот мир окажется не таким уж и страшным местом. А если расстанемся… Нет, как же мы можем расстаться? Я ведь люблю тебя. Ты любишь меня. Со вчерашнего дня, когда ты еще любил меня, я нисколько не изменилась.

Он покачал головой. Это простое движение забрало все силы - Ломаксу показалось, что проще было бы сдвинуть с места локомотив.

— Нет. Потому что изменился я.

ГЛАВА 35

Поднимаясь в горы, Ломакс словно въезжал в осень. Прекрасные, печальные деревья горели красным и золотым.

Дорога в обсерваторию показалась ему длиннее, чем обычно. После каждого крутого поворота он ждал появления мерцающих куполов, а они все никак не показывались. Наконец он увидел их, но зрелище это не наполнило его, как прежде, радостным предвкушением. Ломакс ничего не почувствовал.

Когда он подъехал к стоянке, она оказалась так заполнена машинами туристов, что он не смог найти место для парковки. Тогда он направился к Фахосу, а затем уже спустился вниз по тропинке. Ломакс встретил знакомую женщину-гида, и та объяснила, что солнечное затмение пробудило интерес к астрономии, а Большой уход солнца сделал обсерваторию весьма популярным местом. Количество туристов возросло вдвое.

Скоро туристы уберутся восвояси. Осень вступит в свои права. Большие красные листья усеют горные дороги, а затем листья побуреют и намокнут, и придется ездить с осторожностью. За осенью наступит зима, и астрономы окажутся отрезанными от мира на целые дни, а то и недели.

Ломакс вошел в кабинет Эйлин Фрайл. Она не ответила на приветствие.

— Ломакс, вы принесли покрывала?

— Принес.

— Наконец-то. Крыло Б, первый этаж, комната номер двадцать.

Она протянула ключ и конторскую книгу, в которой следовало расписаться. Ломакс не стал спорить. Первый этаж считался самым неудобным, потому что, выходя из комнаты, приходилось запирать окна. И все равно туристы забирались в комнаты и умудрялись стащить бумажник, телевизор и даже одежду обитателей первого этажа. Некоторые астрономы запирали окна, даже собираясь в душ.

Ломакс неуверенно прошел мимо стеклянной стены. Никогда не знаешь, кто затаился внутри. Повинуясь внезапному импульсу, он завернул в гостиную.

Добермен просматривал распечатки, каскадом падавшие с его коленей на пол. Рядом стояли две чашки. Одна уже опустела, из другой поднимался аромат кофе. Несколько ученых - некоторых Ломакс не знал - сидели с журналами на коленях или играли в карты на столе. Как бы они ни притворялись занятыми делом, все то и дело поглядывали на окно. Евгений посапывал в углу.

Первым Ломакса заметил Макмэхон.

— Привет, Ломакс, - поздоровался он, словно Ломакс только что заскочил после недолгого сна, проведя всю ночь на Фахосе.

— Привет, - ответил Ломакс.

Добермен поднял глаза.

— Как поживаете? - спросил он.

— Прекрасно.

Ломакс повернулся, чтобы уйти, но Добермен окликнул его:

— Как Джулия? Почему она уволилась?

— Э-э… кажется, она уехала сразу после суда, видимо, в другой штат. Я точно не знаю, - отвечал Ломакс рассеянно, давая понять, что не хочет говорить о Джулии.

— Она даже не устраивает прощальную вечеринку?

Ломакс пожал плечами и отвернулся.

— Я хочу обсудить с вами Ядро Девять. Как можно скорее. Что-то там разладилось. Я собираюсь пересмотреть весь проект. - Добермен говорил решительным начальственным тоном.

— Хорошо, - бросил Ломакс через плечо.

— Вы не больны?

— Нет. - Голос Ломакса звучал безжизненно и равнодушно.

— Вы знаете, что наблюдаете этой ночью?

Ломакс остановился:

— Кто? Я?

— Ну да. Ваше имя вывешено на доске.

Ломакс направился прямо к доске объявлений. Все правильно. Он наблюдает этой ночью, ассистент - Родригес. Неожиданно Ломакс почувствовал возбуждение. Этой ночью он наблюдает, причем с самого большого телескопа, с Фахоса, такого огромного, что можно запросто потеряться в пространствах Вселенной. Последний раз проекту Ядро Девять выделяли время наблюдения много месяцев назад, а уж он, Ломакс, и забыл, когда имел возможность оседлать Фахос.

— С возвращением, - произнес голос позади него.

Йорген. Они обменялись дружеским рукопожатием.

— Как Элисон? - спросил Ломакс.

При звуке ее имени лицо Йоргена расцвело. Он и раньше не был хмурым, а теперь в лице проступили такая наивность и уязвимость, что Ломакс безошибочно узнал улыбку влюбленного. Он отвел глаза.

— Прекрасно, прекрасно, очень хорошо, - заверил Йорген Ломакса, все еще не выпуская его руки.

Ломакс погрузился в цифры - к ночному наблюдению следовало хорошенько подготовиться. Он нашел Родригеса в мастерской, окруженного болтами, гайками и прочими металлическими штуковинами, уцелевшими от старых приборов. Полки блестели от смазки.

— От слова "затмение" меня будет тошнить до конца жизни, - заявил Родригес.

Они обсудили предстоящее ночное наблюдение.

— Знаю, старый черт, тебя из этой клетки до утра не выкуришь, - сказал Родригес.

За годы ночных наблюдений у Ломакса скопилось много теплых вещей. Когда окончательно стемнеет и температура в горах начнет стремительно падать, он наденет что-нибудь теплое. Потом зайдет в кафетерий, чтобы забрать кофе и тоненький гамбургер или бутерброд с арахисовым маслом, булочки и шоколадки, и ночью будет натягивать на себя теплые веши еще и еще, чтобы к утру, когда глаз телескопа закроется, почти задохнуться под ворохом одежды.

Ломакс направился к Фахосу. Теперь стоянка почти опустела. Длинная линия машин выстроилась на дороге. В основном машины были заполнены взрослыми. На задних сиденьях мелькали седые головы, в некоторых машинах ехали только по двое. Внизу в долине целые склоны окрасились в яркие осенние тона - красный и желтый. Ломакс посмотрел на заходящее солнце. Желтый цвет превращался в коричневый, красный - в черный. Тени залегли в оврагах и расщелинах скал. Небо очистилось от облаков, луна куда-то исчезла. Ломакс чувствовал, как внутри растет возбуждение. Нынче ночью он славно поработает. Ломакс старался не думать о Джулии. Он больше не желал заглядывать в эту пустоту.

Он слышал эхо своих шагов в металлических коридорах Фахоса. Запах бананов, значит, Родригес на месте. Тот, как обычно, сидел в окружении приборов, беседуя с кем-то, облаченным в костюм с подогревом. Наверное, Добермен решил начальственным оком проследить за Ломаксом. Про себя Ломакс застонал. А он так надеялся наблюдать сегодня в одиночку.

— Ломакс, привет! - воскликнула Ким.

— Ким!

У Ломакса гора упала с плеч.

— Ну давай я тебя расцелую.

Она почти завернула Ломакса в свой костюм с подогревом.

— Сейчас меня убьет током, - взмолился он.

— Трогательное воссоединение. Весьма трогательное. Если кто хочет бананов, милости прошу, - сказал Родригес.

— Я звонил тебе…

— Я была в спортзале.

— Боже мой, Ким, в спортзале! Что происходит?

— Ежедневная часовая пытка на велотренажере. Ну, может быть, поменьше.

— Зачем?

— Хороший вопрос, - заметил Родригес. - Зачем?

— Я увидела себя по телевизору. Господи, до чего ж я толстая.

— Ты должна оставаться такой, как есть, - уныло сказал Ломакс.

— Ты видел меня?

— Видел.

— Ну и как? Моя мама испытывает законную гордость? А Тандра и Роуч, смогут ли они ходить в школу с высоко поднятой головой?

— Да, да и еще раз да.

— Мне дали длинную тонкую указку, а сзади висело такое огромное солнце. Я должна была показывать ядро, фотосферу, хромосферу и корону. Я чувствовала себя метеорологом. А в другой раз показали пещеры у озера Лайфбелт, и я отвечала на вопросы о рисунках с затмением. Я сказала, что с тех пор и до настоящего времени на западе Америки не было полного затмения солнца и нам предоставляется уникальная возможность установить связь с забытыми предками. Здорово?