Золотой век - Евгений Игоревич Токтаев

Элисса тут же остановилась и поглядела под ноги. Рядом лежал кувшин с отбитым донышком. Она взяла его в руки и повернулась к недовольной.

Хастияр в её жесте мигом увидел и домыслил взмах, удар и падающую наземь обидчицу, но потасовки не случилось. Подала голос другая женщина, служанка из царского дворца.

— Э! А ну рот закрой! Будешь про неё дурное говорить, быстро язык вырву! Она оттого и выряжается каждый день, что воды мало. Сказала нам, чтобы мы её платья не стирали. Говорит, не надо воду на стирку переводить, если её для питья не хватает! А нарядов у царевны много, вот она каждый раз новое и надевает. А ты, коза шелудивая, платьев дорогих захотела?

Удивительно, но и после подобных оскорблений женщины не подрались. Завистливая селянка разом сникла, спряталась за спинами соседок. Элисса бросила кувшин на землю, отчего он разбился уже на множество мелких кусков. Вместе с Хастияром они обошли очередь. Недалеко от колодца стояла широкая доска, положенная на две колоды. Элисса села на эту скамейку.

— Ну, давай говорить, — сказала женщина.

— Да пора бы уже, — в тон ей сказал Хастияр.

— Я вижу, ты в душах читаешь, не хуже, чем письмена на разных языках. Так ли тебе мои слова нужны, сам же ответы знаешь.

— Нет уж, теперь не отпирайся, поздно. Решили поговорить начистоту, назад дороги нет.

Она промолчала, только расправила пышные оборки на платье, так, что они заняли половину скамьи. Хастияр понял, что она успокоилась и теперь придётся стараться и вытаскивать из неё каждое слово.

— Ты зачем на стену приходила? Жизни лишиться хочешь?

— А хоть бы и так! Пришла посмотреть, высокие ли у нас стены. Всю жизнь здесь живу, а не думала над этим никогда. А теперь вижу — высокие. Когда эти придут сюда, я возьму сына, и мы вместе прыгнем со стены.

Элисса сказала об этом спокойным будничным тоном, словно слугам давала распоряжения по хозяйству. Хастияр почувствовал, что сейчас глядит в самую настоящую бездну. Словно разом раскрылись подземные норы и выпустили наружу Змея. Такой необычно близкой стала смерть.

Теперь она стояла рядом. То кричала по ночам вместе с ранеными, которым никто не мог помочь, доносилась вместе с вонью разлагающихся трупов под стенами, смотрела из глубин души каждого троянца, в глаза которому заглядывал Хастияр.

Но смерть была не самым плохим выходом. Элисса была права, в случае поражения ей лучше бы умереть. Её маленький сын теперь стал единственным законным наследником троянского приама. Завоеватели не пощадят его, попади мальчик в плен. А его матери лучше не становиться рабыней воинов аххиява.

Разумные доводы, посланнику сложно было с ними не согласиться. Хастияр разом вспомнил и разорённую страну Моав, которую хетты подбили устроить восстание. И великое сражение при Киндзе, и ещё множество иных битв. Но, думая об этом, он не пропустил мимо ушей и то, о чём говорила Элисса:

— Всё время думаю, что это я виновата в смерти Куршассы. Но это не так, боги свидетели, я ни в чём не виновата. Не так уж сильно ты мне нравился, я не хотела остаться вдовой и избавиться от мужа.

— Вот как, — хмыкнул Хастияр, — какие любопытные вещи выясняются! А всего-то и нужно было, чтобы аххиява осадили город. Что же, сегодня хороший день, чтобы говорить правду. Теперь я скажу. С юных лет меня учили, что надо действовать на благо государства. А тут как пнул меня наш лабарна Солнце под задницу, так захотелось мне ему ответить, что натворил бы я дел, вовек никто бы не разобрался. Так бы и говорили — жила на свете Элисса из Трои. Из-за неё началась война и разрушилось великое царство.

— Ну, уж нет, — Элисса внезапно повеселела от их взаимной откровенности, — никуда бы я с тобой не побежала. Не надейся. Мне с детства бабушка говорила — надо, чтобы тебя любили сильно, а ты немножко. Куршасса меня очень любил, а я чуть-чуть. А с тобой бы так не получилось. А теперь мужа нет.

Элисса замолчала. Разгладила пышные оборки на платье и поправила украшения. В последние дни она действительно одевалась, как на праздник. Ведь каждый день жизни мог стать последним, а перед богами и предками надо было появиться достойно, как и подобает дочери древнего рода.

Хастияр понял и это, будто снова прочитал её мысли. Вновь он заглянул в мрачную пропасть, без краёв и дна. Нет, он не будет поддаваться искушению Змея, надо вырваться из этих тёмных глубин и отвлечь Элиссу чем угодно.

— Чему ещё тебя научила бабушка? Клянусь, я действительно жалею, что не был с ней знаком.

— Да, она много чего знала. Ведь она была из настоящих критян, из тех, с которыми говорили боги. Бабушка мне много рассказывала об острове, о прежней жизни до потопа. О том, что существовал когда-то на земле город без стен. Потому как не было врагов, которых следовало опасаться.

Они оба, не сговариваясь, оглянулись вокруг. Они сидели в городе, измученном войной. Больше не было ни нижнего города с множеством домов, ни полей, ни садов. Только смерть и развалины вокруг. Бездна вновь их влекла к себе.

— Да, я слышал, что в Кноссе не было стен, — сказал Хастияр, — но враги у критян были, а вместо стен защищал флот из множества кораблей. Нет, так не бывает, чтобы люди где-то беспечно жили без войн.

— Нет, бывает, — не согласилась с ним Элисса, — так было, очень давно. Тогда на земле был Золотой век, и не было ни войн, ни стен в городах. Но люди сами выбрали бесконечную вражду и разрушили мир. Теперь они не могут жить, чтобы не воевать друг с другом. Но однажды Великая Мать разгневается на неразумных детей своих, и источник жизни иссякнет. Так говорили те, кто слышал богов.

Но сейчас боги молчали, они были далеко отсюда. И предоставили людям самим выбирать судьбу.

* * *

— Когда?

— Я тебе уже дюжину раз отвечал, — раздражённо отмахнулся Теламон, — ещё один такой приступ, и мы надорвёмся.

— Они не бессмертны, — прошипел Лигерон, — в прошлый раз мы почти зацепились. Знаешь, почему?

Теламон скривился. Его бесила самоуверенность этого сопляка.