«Фрам» в Полярном море - Фритьоф Нансен

Были у нас с собой еще исключительно теплые и прочные гамаши из овечьей шерсти и человеческого волоса и грубошерстные портянки, которыми мы, в особенности я, стали пользоваться в конце путешествия. Они удобны в ходьбе и легко просыхают за ночь, если положить их за пазуху или засунуть в карманы. На руки мы надевали большие рукавицы из волчьего меха, а под них обыкновенные шерстяные варежки. Их тоже приходилось сушить на теле во время сна.

Вообще наше бедное тело было единственным источником тепла, которое имелось у нас на такой случай, и мы использовали его елико возможно – ночью постоянно спали с мокрыми компрессами, изнывая от сырости, чтобы поменьше страдать от этого зла на следующий день.

На голову мы предпочитали надевать широкополые войлочные шляпы, которые оберегали глаза от ослепительного снежного блеска и не так легко срывались ветром, как обыкновенная шерстяная кепка или шапка. Кроме шляпы, надевали обыкновенно один или два шерстяных берета. Благодаря этому голова у нас всегда была в тепле, что далеко не маловажно.

Первоначально я намеревался взять с собой легкие пыжиковые одноместные спальные мешки. Они, однако, оказались недостаточно теплыми, и я решил использовать выделанный из меха взрослого оленя двуспальный мешок вроде того, каким мы со Свердрупом пользовались в Гренландской экспедиции[260]. Спать в таком мешке гораздо теплее: люди согревают друг друга; кроме того, один двуспальный мешок куда легче, нежели два односпальных. Против общего спального мешка обычно возражают, считая, что один из товарищей, ворочаясь во сне, будет мешать спать другому, но мы этого неудобства не испытали.

Безусловно, главный предмет при любом санном путешествии – это палатка. Даже самая тонкая и легкая палатка дает надежный и уютный приют путникам и тем с лихвою возмещает незначительное увеличение веса снаряжения. Палатки, изготовленные по моему заказу для экспедиции, сделаны были из шелка-сырца и отличались большой легкостью. Четырехугольные внизу, они суживались в острие и поддерживались с помощью одного шеста в центре, точно так же, как наши армейские палатки на четырех человек. Большинство палаток было снабжено полом из довольно плотного бумажного холста (парусины).

Отправившись в путь в первый раз, мы взяли с собой такую палатку; она вмещала четырех человек и весила 3,25 килограмма. Палатка с полом имеет свои достоинства: она быстро устанавливается и, будучи закрыта со всех сторон, за исключением маленькой дверной щели, через которую забираешься во внутрь ее, непроницаема для ветра. Однако у нее есть и существенные неудобства: трудно уберечься и не занести с собой снега на пол; кроме того, пол промокает от влаги, которая образуется из снега, тающего внизу под спящими людьми. Поэтому такая палатка всегда оказывается немного тяжелее, чем рассчитано. Я решил взять с собой другую палатку приблизительно такой же величины и из такой же материи, но без пола.

Она, правда, требовала немного больше времени для установки. Стенки ее закреплялись в снегу с помощью маленьких деревянных кольев. Для защиты от ветра и сквозняков мы пригребали к ее стенкам с наружной стороны немного снега, и она становилась совсем непроницаемой для ветра и не сносилась им. Установив палатку, мы заползали внутрь через дверную щель и втыкали посредине лыжную палку. Вся палатка вместе с шестнадцатью кольями весила 1,4 килограмма. Она прослужила нам все путешествие до глубокой осени и всегда была нашим любимым убежищем.

Взятый нами с собой кухонный аппарат для приготовления пищи имел то преимущество, что в нем предельно использовалось тепло сжигаемого горючего. На нем можно было одновременно относительно быстро сварить пищу и растопить из снега такое количество воды, что ее хватало вдоволь и утром и вечером.

Аппарат имел сосуд для варки пищи и два котла для таяния льда или снега. Устройство его было следующее. Сосуд для варки помещался в самом центре, под ним – горелка, а вокруг – кольцеобразный котел для растопления льда и снега. Горячие продукты горения из горелки поднимались вверх, в пространство между сосудом для варки и кольцеобразным котлом; на последний надевалась плотно пригнанная крышка с отверстием посередине, сквозь которое горячий воздух проходил дальше, под дно другого, поставленного сверху плоского котла для таяния льда и снега.

Затем нагретый воздух поворачивал вниз, проходил вдоль наружной стороны кольцеобразного котла, внутри колпака, обнимавшего весь аппарат словно плащом. Здесь он отдавал последние остатки своей теплоты внешней стороне кольцевого котла и затем выходил, наконец, почти совершенно охлажденный, из-под нижнего края колпака.

Для нагревания аппарата мы пользовались шведской керосиновой горелкой «примус»[261], в которой керосин при нагревании перед сгоранием обращается в газ. В этой горелке происходит на редкость полное сгорание. Неоднократные испытания этого аппарата в лаборатории профессора Торупа показали, что при обычных условиях аппарат использует 90–93 % того количества тепла, которое дает сгорающий в примусе керосин. Лучших результатов, кажется, трудно достигнуть.

Котлы в этом аппарате были сделаны из нейзильбера, а крышка, колпак и другие части – из алюминия. Вместе с двумя алюминиевыми котелками, двумя жестяными кружками и черпаком весь аппарат весил 4 килограмма, горелка «примус» – 0,8 килограмма. Когда наружный кольцевой котел и верхний плоский котел наполнялись льдом для получения питьевой воды, ее обыкновенно получалось больше, чем требовалось для удовлетворения жажды.

В качестве горючего я на этот раз выбрал американский первосортный керосин «снежинку». Обычно в санных экспедициях употребляют спирт, имеющий много преимуществ, главное из которых – быстрое зажигание. Однако для меня решающим было то, что бензин дает меньшее количество тепла, чем такое же количество керосина, почти полностью сгорающего в нашем аппарате. Опасаясь, что керосин может замерзнуть, я думал было взять еще немного газолина, но отказался от него, так как он настолько летуч, что его трудно сохранить, и кроме того, он очень огнеопасен.

С керосином никаких осложнений в пользовании им при низкой температуре не было. Взяли мы его с собой около 20 литров, и этого хватило на сто двадцать дней, причем мы жгли примус для приготовления пищи и утром и вечером и кроме того, расплавляли много льда для питьевой воды.

Лыж мы с собой взяли несколько пар на случай возможной поломки на неровном плавучем льду; кроме того, они сильно изнашивались летом при ходьбе по мокрому и зернистому насту. Выбранные нами лыжи отличались особой упругостью, их скользящая поверхность была гладко отполирована. Большая часть лыж была сделана из клена, часть из березы и орешника, и все были хорошо пропитаны смесью дегтя, стеарина и сала. Пропитка производилась над огнем в кузнице, выстроенной, как выше упоминалось, изо льда и снега.