Дочь Монтесумы. Сердце Мира - Генри Хаггард

Прошло еще пять лет, я рос сильным и ловким и многому научился, так как дядя выписывал для меня книги из самой Испании. В числе их были книги о прошлом моего племени и покорении его испанцами. Я никогда не уставал от их чтения, хотя мне грустно было узнавать, как гордый некогда народ превратился в жалких рабов. Когда мне исполнилось двадцать лет, меня позвал дядя, совсем уже старый и слабый, и сказал:

– Наступило время, когда я должен открыть тебе тайну, завещанную твоим отцом. Прежде всего скажу тебе, что ты древнего царского рода, что твоим предком в одиннадцатом колене был знаменитый Куаутемок, последний царь ацтеков, которого испанцы предали смерти. Это подтверждается несомненными доказательствами!

– Следовательно, я по праву мексиканский император?! – воскликнул я с гордостью.

– Сын мой, в этом мире сила – единственное право. Ты только получишь особый почет среди индейцев, которые не перестают чтить память о древней независимости и почитают того, кто является старшим представителем царского рода. От Куаутемока к тебе переходит только один предмет… Быть может, ты помнишь, что отец в ночь перед смертью возложил на твою шею одну вещь, а потом снял и отдал мне на хранение?

Это я хорошо помнил. Тогда дядя передал мне половину большого изумруда, имеющего форму половины сердца; камень был не сломан, а точно разрезан сверху донизу, и таким искусным образом, что подобрать вторую половину можно было, лишь имея перед собой первую. Камень был оправлен в золотую цепь со странными надписями и изображением половины человеческого лица.

– Что это такое? – спросил я.

– Святыня, которую чтили твои предки, надо полагать. Отец твой говорил мне, что у индейцев живет еще предание, что, когда соединятся обе половины камня, белолицые будут изгнаны из Центральной Америки и индейский царь будет править от моря до моря!

– А где же, отец, другая половина?

– Откуда я знаю? Твой отец мне почти ничего не говорил. Я священник и не могу принадлежать к тайным обществам. Но такое общество существует, и, владея этим талисманом, ты будешь во главе его, как были твои предки, хотя эта почесть принесла им мало радости… Я ничего больше про это не знаю, но дам тебе письмо к одному старику-индейцу, который живет в округе, где твой отец был касиком. Я думаю, что при виде этого знака он посвятит тебя во все тайны. Но все-таки советую тебе пренебречь ими… Слушай, сын мой, ты очень богат. Насколько – не знаю, но несколько поколений собирали и хранили сокровища для неизвестной мне цели, и эти сокровища будут отданы в твое распоряжение хранителями, которым это было поручено. Из-за них были убиты твой отец и дед и многие другие, так как правители Мексики, узнав про эти богатства, стремились наложить на них свою руку, но безуспешно… И вот что поручил мне передать тебе твой отец: «Скажи моему сыну, когда он войдет в лета, чтобы он никогда не отказывался от мысли восстановить корону Мексики или хотя бы изгнать испанцев и устроить индейскую республику. Для этой цели собраны большие богатства. Я умру, но не открою, где они спрятаны. Передай моему сыну, что я надеюсь, он посвятит свою жизнь тому, чтобы отомстить притеснителям нашей родины. Но пусть он знает, что он полный хозяин своих действий, потому что все, следовавшие по этому пути, терпели невзгоды и несчастья!»

После минутного молчания дядя добавил:

– Вот почему я говорил, что тебе еще не время произносить священнические обеты. Теперь ты все знаешь и свободен сделать выбор. Что же ты скажешь?

– Пока не отомщена кровь отца, я не могу сделаться священником! – ответил я после непродолжительного колебания.

– Этого я и опасался, – заметил дядя с глубоким вздохом. – Талисман произвел свое действие, и ты вступаешь на обагренный кровью путь; быть может, и тебя ожидает насильственная смерть… И почему человек не может довольствоваться отделением добра от зла, предоставив судьбы народов усмотрению Всевышнего?

– Потому, – ответил я, – что Всевышний избирает людей орудиями для Своих целей!

Неделю спустя за мной пришли несколько индейцев, чтобы отвести в тот округ, где жил отец. Дядя со слезами простился со мной, и я его больше не видел: он скоропостижно скончался в мое отсутствие. Я могу сказать, что за одним только исключением не было лучше на свете человека.

Спустя три дня пути через большие горы мы пришли к хижине одного очень старого индейца, Антонио, к которому у меня было письмо от отца Игнасио. Он радушно принял меня и познакомил с несколькими окрестными касиками, для чего-то собравшимися у него. Когда ушли все посторонние, один из них обратился ко мне со словами, которых я не понял, и спросил, имею ли я Сердце? Я ответил, что «весьма вероятно», и мой ответ вызвал их общий смех. Тогда они посвятили меня в «Братство Сердца», что сделало меня наследственным главой и, несмотря на мою молодость, неограниченным повелителем многих тысяч людей – членов Братства, разбросанных по всей стране.

На другой день мне были показаны золотые богатства, оцененные более чем в миллион долларов. По совету Антонио, я жил некоторое время в ближайшей деревне, чтобы познакомиться со многими, приходившими ко мне. В это же время я совершил огромнейшую ошибку в своей жизни. На расстоянии трех миль от моего дома, в небольшой деревушке, жили две сестры-индианки. Был какой-то праздник, и все жители ушли в соседнюю деревню. Случайно проходя поблизости, я услышал крики о помощи и, бросившись в дом, увидел, что двое разбойников убили одну женщину и стараются нанести смертельный удар другой. Выхватив нож, я внезапно бросился на нападавших и, уложив метким ударом одного из них, хотел обезоружить второго. Но между нами началась борьба, и я убил и его. Их тайно похоронили, и никто ничего не узнал об этом происшествии. Оставшаяся в живых оказалась девушкой поразительной красоты. Мне часто приходилось встречаться с ней, так как она поселилась в той же деревне, где жил и я. Через некоторое время она совершенно пленила мое сердце и я на ней женился, вопреки советам Антонио и других стариков. Для счастья всего индейского племени и, пожалуй, для моего собственного было бы лучше, если бы она умерла за час до того, когда рядом со мной предстала перед алтарем.

Я весь отдался возложенной на меня миссии. Мечтой всей моей жизни сделалось составить громадный заговор и поднять восстание всех индейцев в определенный заранее день, а изгнав испанцев и их пасынков – испанских мексиканцев, – положить основание Американскому царству. Это не было безнадежным сумасшествием – ждать успеха там, где мои предки терпели неудачу; я был почти у самой цели. Несколько лет я странствовал по всей стране, и не было деревни, где бы меня не знали как Хранителя Сердца и наследственного вождя индейских племен. Везде я старался пробудить народ от вековой спячки. Хранившееся золото могло быть мне большим подспорьем, но я берег его, довольствуясь для дела теми приношениями, которые стекались ко мне со всех сторон. Год или два я был самым могущественным человеком во всей Мексике. О моем заговоре не знал ни один шпион испанцев. Но неудача меня сторожила, и я потерпел поражение.