Принцесса для психолога (СИ) - Матуш Татьяна

Гонг звучал сам по себе, отбивая удары — и половина Шариера снова сбилась со счету, потому что считать умела, дай Небо, до трех, край — до пяти.

И когда гонг отзвучал, а над городом снова повисла тишина, Шекер поймала себя на том, что довольно улыбается. Боги и духи покарают ее за злорадство… но как же приятно было сидеть на этом подоконнике, облизывать горьковатые косточки, выплевывать их в окно и думать о том, что планы стольких великих и грозных людей, не чета ей, прямо в этот момент рассыпаются песком и прахом… А ее собственный, не большой и совсем не великий план — смотри же ты, исполняется потихоньку!

Персики она доесть успела, и косточки облизала. А вот служанку с водой так и не дождалась. Видно, враг все же был и успел здорово досадить девочке, раз пренебрегла службой "царице", чтобы обратить его копытным.

А за ней снова явились, правда, не в полном составе. Агар в этот раз не снизошел, явился Сами, все еще плевавшийся ядом и десяток аскеров, правда, уже других. Их командир был почтительнее и даже поклонился "царице".

— Госпожа моя, вас ждут в тронном зале.

— В тронном? — Удивилась Шекер, заматываясь, с помощью второй девочки, в верхнее покрывало. — Это странно. Вы ничего не перепутали, уважаемый воин? Дела государственные решаются без женщин…

— Царица мудра, — еще раз поклонился воин, — в делах государственных, и впрямь, лучше разберутся мужи, убеленные сединами, чем юные красавицы. Но для того, чтобы скрепить договор магией, нужно присутствие Священного Кесара. Так что без вас никак не получится, госпожа моя.

Позабыв о наставлениях матери и хорошем воспитании, Шекер вскинула на него изумленные глаза.

— Так решил жрец Сахем, царица. Мы коронуем Священного Кесара прямо… эээ… в утробе матери и вы своей кровью скрепите магическую клятву.

— А что, так можно?

— Вообще-то нет, но жрец Сахем сказал, что должно получиться. Ведь до рождения ребенка мать составляет с ним одно целое.

— Не глупо, — признала Шекер, семеня в своих привычных одеяниях вслед за Сами, в окружении воинов. Ее вели какими-то черными лестницами, а кое-где, вообще — потайными ходами и девушка жалела лишь об одном — нет времени как следует рассмотреть и запомнить этот путь. — Но почему не подождать положенный срок?

— Нет времени ждать, — со странной откровенностью ответил ей командир десятка, — к стенам Шариера подходит армия, а в войсках нет единства. Кое-кто из молодых аскеров, те, кто еще не успел связать себя присягой, собрались и ушли.

— Струсили, мерзавцы, — неприятно взвизгнул Сами.

— Нет, — коротко отозвался воин.

— Что значит — нет?

— То и значит. Их позвала кровь. Старший из семьи дал вассальную клятву. Они будут воевать, но под иными знаменами. И никто сейчас не скажет, на одной с нами стороне, или же нет. Магическая присяга — дело такое, и захочешь — да не нарушишь. Вот поэтому и нужно короновать наследника сейчас, чтобы привести к присяге всех, способных держать оружие. Присяга Священному Кесару защитит воинов от магии крови.

Шекер важно кивнула, в знак того, что поняла, прониклась — и непомерно горда. А про себя подумала… вот и конец ее танца. Потому что обмануть главного жреца у нее никак не получится. Ни при каком ветре.

Глава 59 Танец над оскаленными саблями

Жрецы любого бога чуют ложь. Или слышат. Может быть, даже видят — обмануть их невозможно. И не важно — верует данный, конкретный служитель культа, или просто нашел себе занятие непыльное. Отправляешь обряды именем бога — солгать тебе не смогут.

Это знали все. Это знали сами жрецы. Это знали те, кто хладнокровно лгал жрецам — и вполне удачно.

"Солгать жрецу невозможно, — сказала как-то Юмшан, после того, как безупречная дочь почти попалась на проделке со Слышащей. — Но если тебе очень нужно… Есть один способ".

Во всем, что касается науки обмана Юмшан можно было верить — тут младшую жену царя ниомов не превзошел пока никто.

Шекер внезапно споткнулась на лестнице, покачнулась и едва не упала на Сами. Тот и не подумал ловить "царицу", отдернул руку и с неудовольствием посмотрел на глубокую царапину от булавки.

— Пьяна ты, что ли? Так, вроде, вина вам не приносят.

— Сок на жаре забродил, — отозвалась Шекер, — а я и не поняла сначала. Прости, Сами. Надо быть немного ловчее, ты-то не пьян.

Священного Азара короновали в главном храме столице. Был праздник, светило солнце (хотя давно стояла осень), Шариер оделся в зеленое полотно с вышивкой желтым и оранжевым. Все приметы говорили о том, что царствование будет долгим и благим.

Азар процарствовал четыре дня и почил в дворцовом склепе с аккуратно перерезанным горлом. Шептались, что Священный, узнав о захвате дворца, принял яд… Но Золотой Демон, любивший во всем предельную ясность, не побрезговал своей собственной изящной рукой распахать ему шею от уха до уха. Чтобы уж точно!

И всего клепсидру спустя, здесь же, во дворце, новый Священный принял регалии — стоя на полу, залитом кровью и затоптанном сапогами имперцев. Корону на него возложил жрец, в которого целились двадцать арбалетчиков… надо полагать, чтобы от волнения слова не перепутал. А по левую руку стояла высокородная невеста из-за моря, дочь исконных врагов, которую кесар поклялся принять, как свою равноправную супругу.

По всем приметам, из такой коронации ничего хорошего выйти не могло… а вышло два года мира. И, судя по тому, что краем глаза углядела внимательная царевна ниомов, в семье у Священного тоже все ладилось.

Вот и верь после этого приметам!

Сейчас тронный зал был отмыт до скрипа, украшен цветами и золотыми лентами и жрец в парадном облачении стоял у переносного алтаря, сияя отеческой улыбкой.

Шерек провели мимо Золотого Трона владыки. Конечно, никто бы не позволил женщине, да еще, вдобавок, наложнице сесть на него — но преклонить перед ним колени ей разрешили охотно. И даже умилились такой преданности.

Жрец благословил ее традиционным жестом — как будто происходило что-то нормальное, освященное традицией и ничуть, вот ни на волос не странное.

Всю дорогу Шекер мучил вопрос: какой короной ее будут короновать. С одной стороны, она — женщина, значит, должны — малой. С другой — коронуют не ее, а несуществующего ребенка…

На золотом полотне, затканом нефритовыми нитями так, что на нем живого места не было, лежала большая корона. Полная, кесарская. К ней полагался еще чудный воротник на шею, похожий на рабский, но из чистого золота и изукрашенный драгоценными камнями. Символ того, что кесар — не только владыка своего народа, но и раб возложенной на него власти.

Глядя на ошейник, Шекер подумала, что ничего нового с ней не случится — всю жизнь она была рабыней: сначала отца, потом Янга. Что в золоте, что в железе — а жизнь рабыни не стоит ни медяка, желаний ее не спрашивают, а будущего у нее нет.

Ничего не изменится. Значит, и бояться нечего.

— С похвальным смирением склоняешь ты голову, дочь кесарии, — одобрительно кивнул жрец, когда Шекер опустилась перед ним на колени.

— Благословения Неба, отец, — едва слышно ответила она.

Жрец начал молитву. И чем дальше он говорил, чем отчетливее звучали в полупустом зале древние слова, тем откровеннее переглядывались приглашенные гости. Похоже, кое до кого тут начало доходить, что их пригласили поучаствовать… в кощунстве!

Молитва касалась мужчины — владыки, и пожелания ее были обращены к мужчине. А под короной стояла женщина!

На словах о даровании обильности чреслам задние ряды задвигались…

Но жрец с невозмутимостью истинного слуги Небес дочитал все положенные слова, выслушал ответы и возложил корону на голову Шекер.

Точнее, попытался возложить… Девушка услышала шипение и — сдавленный возглас, а следом за ним многоголосый шум. А потом по ее лбу и щеке потекло что-то горячее и густое.

Поднять глаза она не решилась, так и стояла на коленях, глядя в пол — пока жрец не схватил ее за руку, крепко и больно. Светло-зеленое покрывало украсилось рыжими разводами.