Семейство Борджа (сборник) - Александр Дюма

Таким образом, в Риме скопились пять армий: армия Чезаре, занимавшая Ватикан и Борго, армия епископа Никастро, который получил еще от Александра VI приказ охранять замок Святого Ангела, заперся там и не желал его сдавать, армия Священной коллегии, расположившаяся в окрестностях церкви Санта-Мария-сопра-Минерва, армия Просперо Колонна, стоявшая на Капитолийском холме, и армия Фабио Орсини, расквартированная в Рипетте.

Со своей стороны, испанцы продвинулись до Террачины, а французы – до Непи.

Кардиналы понимали, что Рим стал похож на мину, готовую взорваться от малейшей искры, и поэтому собрали послов королей Франции и Испании, а также Венецианской республики, чтобы те высказались от имени своих государей. Послы, понимая, что положение создалось критическое, прежде всего объявили Священную коллегию неприкосновенной, после чего приказали Орсини, Колонна и герцогу Валентинуа покинуть Рим и удалиться в свои владения.

Первыми приказ выполнили Орсини, на следующий день их примеру последовали Колонна. Оставался Чезаре, который соглашался тоже уйти из города, но на определенных условиях; если же ему откажут, заявил он, то ему придется заминировать подвалы Ватиканского дворца и взорвать себя вместе с теми, кто явится его арестовать. Все знали, что Чезаре слов на ветер не бросает, и с ним вступили в переговоры.

В результате было условлено, что Чезаре уйдет из Рима вместе со своей армией, артиллерией и обозом, а для обеспечения его безопасного прохода по улицам города Священная коллегия пообещала выделить четыреста пехотинцев, которые будут защищать его от возможных нападений.

Со своей стороны Чезаре обязался все время, пока будет длиться конклав, держаться в десяти милях от Рима и ничего не предпринимать ни против города, ни против какого-либо другого церковного владения; Фабио Орсини и Просперо Колонна приняли на себя такое же обязательство. Посол Венеции поручился за Орсини, посол Испании – за Колонна, а посол Франции – за герцога Валентинуа.

В назначенный день и час Чезаре первым делом отправил из города артиллерию, состоящую из восемнадцати орудий, в сопровождении четырехсот пехотинцев Священной коллегии, каждому из которых он пожаловал дукат; за артиллерией следовали сто повозок, эскортируемых его авангардом.

Наконец в воротах Ватикана появился и сам герцог: он возлежал на ложе под алым балдахином, несомым двенадцатью алебардщиками, облокотясь о подушки – так чтобы каждый мог видеть его лицо с посиневшими губами и налитыми кровью глазами; рядом с собой он держал обнаженный меч в знак того, что при всей своей слабости сумеет им воспользоваться. Подле его ложа шел паж и вел под уздцы лучшего боевого коня под черным бархатным чепраком с вышитыми на нем гербами герцога: в случае неожиданного нападения Чезаре мог сразу вскочить в седло; спереди и сзади, справа и слева от него выступала его армия с оружием на изготовку, но без барабанного боя и труб, что придавало всему кортежу весьма мрачный вид. Подойдя к городским воротам, Чезаре увидел Просперо Колонна, ждавшего его с большим отрядом.

Сначала герцог решил, что тот не сдержал слова, как это часто делал он сам, и собирается на него напасть. Он тут же приказал остановиться и уже приготовился сесть в седло, когда Просперо Колонна, увидев испуг Чезаре, сам подошел к его ложу и сказал, что он хочет предложить герцогу свой эскорт, так как опасается козней со стороны Фабио Орсини, который честью поклялся отомстить за гибель своего отца Паоло. Чезаре поблагодарил Колонна и заявил, что раз Орсини один, то он его не боится. Тогда Просперо Колонна раскланялся с герцогом и поскакал со своим отрядом в сторону Альбано, а Чезаре отправился в сохранившую ему верность Читта-Кастеллана.

Там Чезаре вновь оказался не только хозяином своей судьбы, но и вершителем судеб других людей: из двадцати двух голосов, которые он имел в Священной коллегии, двенадцать сохранили ему верность, а поскольку в конклаве участвовало всего тридцать семь кардиналов, он с помощью своих двенадцати голосов мог склонить большинство на нужную ему сторону. Понятно, что Чезаре сразу же стали обхаживать французы и испанцы, желавшие, чтобы вновь избранный папа принадлежал к их национальности. Чезаре выслушал ту и другую сторону, ничего не обещая, но и не отказывая, и отдал свои двенадцать голосов Франческо Пикколомини, кардиналу Сиены, ставленнику и другу своего отца, который 8 октября и был избран папой, после чего принял имя Пия III.

Чезаре не был обманут в своих надеждах: немедленно после избрания Пий III выслал ему охранную грамоту для возвращения в Рим, и герцог, вернувшись в город в сопровождении двухсот пятнадцати латников, двухсот пятнадцати легких кавалеристов и восьмисот пехотинцев, поселился у себя во дворце, а солдаты разместились в его окрестностях.

Тем временем Орсини, которых не оставляло желание отомстить Чезаре, стали собирать войска в Перудже и близлежащих землях, собираясь напасть на него где угодно, пусть даже в Риме; но когда они увидели, что Франция, на службе у коей они находились, нянчится с герцогом, рассчитывая, что на следующем конклаве он отдаст свои двенадцать голосов кардиналу д’Амбуазу, Орсини перешли на службу к Испании.

Одновременно с этим Чезаре подписал новый договор с Людовиком XII, по которому обязался способствовать ему всеми своими войсками и даже лично – как только сможет снова сесть в седло – в попытке покорить Неаполитанское королевство; Людовик же обещал оставить ему все находившиеся у него во владении земли и даже помочь возвратить потерянные.

В день, когда стало известно о заключении этого договора, Гонсальво Кордуанский велел объявить на улицах Рима, что всем подданным короля Испании, находящимся на службе в армиях других государей, следует немедленно разорвать взятые на себя обязательства под страхом того, что иначе они будут объявлены государственными изменниками.

Из-за этой меры герцог Валентинуа лишился более десятка своих лучших командиров и почти трехсот солдат.

Тогда Орсини, видя, что численность армии Чезаре уменьшилась, вошли в Рим и, воспользовавшись поддержкой испанского посла, потребовали, чтобы папа и Священная коллегия вызвали Чезаре и спросили с него за совершенные им преступления.

Верный данному обещанию, Пий III ответил, что герцог Валентинуа, являясь суверенным государем и представителем светской власти, подчиняется лишь самому себе и отчитывается в своих действиях только перед Всевышним.

Однако, чувствуя, что при всем своем желании он не сумеет долго защищать Чезаре от врагов, папа посоветовал ему попробовать присоединиться к французской армии, которая продолжала двигаться в сторону Неаполя – там и только там он будет в безопасности. Чезаре решил податься в Браччано, где от имени кардинала д’Амбуаза ему предложил убежище Джованни Орсини, сопровождавший его когда-то во Францию и единственный из всей семьи не державший на него зла. И вот в одно прекрасное утро Чезаре приказал армии выступить на Браччано и под ее защитой покинул Рим.

Но как он ни старался удержать в тайне намерения, Орсини все же о них прознали и, выведя накануне вечером все свои войска через ворота Сан-Панкраццо, обходным маневров отрезали герцогу Валентинуа дорогу на Браччано: прибыв в Сторту, Чезаре увидел расположившуюся в боевом порядке армию Орсини, которая превосходила его войско по численности по меньшей мере вполовину.

Чезаре понял, что вступить при его слабости в сражение значит броситься навстречу верной гибели, и дал приказ к отступлению, причем, будучи великолепным стратегом, расположил свои отряды таким образом, что враг следовал за ним по пятам, но атаковать так и не решился, и в результате Чезаре вернулся в Рим, не потеряв ни одного человека.

На этот раз он направился прямо в Ватикан, чтобы быть под непосредственной защитой папы, и разместил солдат у каждого входа во дворец. Орсини и в самом деле, решив покончить с Чезаре, невзирая на святость места, где он находился, предприняли несколько атак, однако безуспешно: солдаты Чезаре стойко обороняли все подступы ко дворцу.

Тогда Орсини, не сумев прорваться со стороны замка Святого Ангела, сочли, что Чезаре будет для них более легкой добычей, если они выйдут из Рима и нападут на него со стороны ворот Торьоне, но герцога предупредили об этом маневре, и, придя к воротам, войско Орсини увидело, что они забаррикадированы и надежно охраняются. От своего намерения Орсини, однако, не отказались и пошли в открытую, раз хитрость их не удалась: бросившись на ворота, они подожгли их и проникли в дворцовый сад, где врага поджидал Чезаре во главе своей кавалерии.

Перед лицом опасности к герцогу вернулись все силы, и он первым устремился на врага, громко выкликая имя Орсини, чтобы схватиться с ним самому, но Орсини то ли не услышал, то ли побоялся сшибки с Чезаре. После яростной схватки герцог Валентинуа, отряд которого был на две трети слабее, чем у врага, увидел, что его кавалерия изрублена, и, проявив чудеса ловкости и отваги, был вынужден отступить в Ватикан.