Монстры - Стивен Джонс

Рон пинком распахнул дверь. Повсюду горел огонь. Полыхающая детская кроватка, труп (это был начальник почты) с охваченными огнем ногами, мчащийся мимо пес с подпалинами. И разумеется, Кровавая Башка на фоне бушующего пожара. Чудище оглянулось — наверное, услышало предостерегающие вопли сторожа, но более вероятно, как подумал Рон, потому что оно знало, знало без всякого предупреждения, что камень найден.

— Сюда! — прокричал Рон. — Я здесь! Я здесь!

И оно пошло на него размеренной походкой победителя, заявляющего о своей полной и окончательной победе. В душе Рона шевельнулось сомнение. Почему чудовище прет с такой уверенностью, почему его не пугает то оружие, что он держит в руках?

Разве оно ничего не видит, разве оно не слышит предостережения?

Если только…

О, святые небеса.

…если только Кут не ошибся. Если только он не держит в руках обыкновенный камень, бесполезный, ничего не значащий булыжник.

И тут чья-то пара рук вцепилась ему сзади в шею.

Безумец.

Тихий голос прошипел на ухо:

— Шваль.

Рон смотрел, как приближается Кровавая Башка, под пронзительное верещание безумца:

— Вот он! Забери его! Убей! Вот он!

Хватка неожиданно ослабла, и Рон, слегка повернув голову, увидел, что Айвенго оттащил безумца назад к церковной стене. Разбитая рожа продолжала открывать рот, и оттуда все вырывался оглушительный визг:

— Вот он! Вот!

Рон опять развернулся к Кровавой Башке: тварь была почти рядом, и он уже не успевал поднять над головой камень, чтобы защититься. По Кровавая Башка и не собирался на него нападать. Зверь чуял и слышал только Деклана. Айвенго отпустил служку, когда огромные лапы чудовища потянулись не к Рону, а принялись обшаривать воздух в поисках безумца. На то, что затем последовало, смотреть было невозможно. Рон не мог вытерпеть этого зрелища, когда лапы монстра раздирали Деклана на части, но он слышал, как бессвязная мольба переросла в удивленные, скорбные вопли. Когда он решился посмотреть по сторонам, то ни на земле, ни у стены не увидел ничего, что напоминало бы человеческие останки…

…И теперь Кровавая Башка направлялся к нему, направлялся, чтобы расправиться с ним так же или еще страшнее. Скромная башка с приоткрытой пастью вращалась на вытянутой шее, не сводя с Рона взгляда, и тот увидел, как эта тварь пострадала от пожара. В своем стремлении разрушать зверюга проявила беспечность: огонь опалил ей морду и верхнюю часть торса, превратив волосяной покров на теле и гриву в обугленные колючки, левая половина морды почернела и покрылась волдырями. Пламя поджарило глазные яблоки, и теперь их заливали слезы и слизь. Вот почему чудовище пошло на голос Деклана, пройдя мимо Рона: оно почти ничего не видело.

Но теперь оно должно видеть. Должно.

— Сюда… сюда… — позвал Рон. — Я здесь!

Кровавая Башка услышал и посмотрел невидящим взглядом в его сторону, пытаясь сфокусировать зрение.

— Сюда! Я здесь!

Из груди Кровавой Башки вырвался глухой рык. Ожоги причиняли боль; ему захотелось оказаться подальше отсюда, затеряться под луной в прохладной березовой чаще.

Затуманенный взор Короля обнаружил камень: человечек держал его в руках, как ребенка. Королю было трудно что-то разглядеть, но он и так все понял. Каменное изваяние отзывалось болью в голове. Оно его подкалывало, оно его дразнило.

Разумеется, это был всего лишь символ, знак силы, не сама сила, но его мозг не делал подобных различий. Для него камень был самой страшной на свете вещью: проклятой бабой, чья зияющая дыра пожирала семя и выплевывала детей. Эта дыра, эта женщина была жизнью, вечным плодородием. И это наводило на него ужас.

Кровавая Башка попятился, заляпав ногу собственным дерьмом. Страх на его морде придал Рону сил. Милтон воспользовался до конца своим преимуществом и последовал за отступающим зверем, смутно сознавая, что Айвенго тем временем собирал вокруг помощников, вооруженных людей, готовых сразить поджигателя.

Но тут силы начали покидать Милтона. Камень, высоко поднятый над головой, чтобы его мог разглядеть зверь, становился тяжелее с каждой секундой.

— Давайте, — тихо обратился он к сплотившимся жителям деревушки Зил. — Давайте, берите его. Берите…

Не успел он договорить, как они двинулись на зверя.

Кровавая Башка скорее учуял запах людей, чем увидел их: взгляд обожженных глаз был прикован к каменной бабе.

Он выпустил клыки из десен, готовясь к атаке. Со всех сторон подступало зловоние людишек, взявших его в кольцо.

На секунду паника поборола суеверие, и он бросился на Рона, не обращая внимания на камень. Рон никак не ожидал такого поворота событий. Когти впились ему в голову, содрав кожу, по лицу потекла кровь.

Затем толпа сомкнулась. Ручонки, слабые белые людские ручонки потянулись к телу Короля, колотили по нему кулачками, обдирали кожу ногтями.

Он отпустил Рона, когда кто-то подрезал ему поджилки на ногах. От боли он взвыл, и этот вой достиг небес, — во всяком случае, так всем показалось. Поджаренные глаза Кровавой Башки увидели, как закружились звезды, когда он рухнул спиной на дорогу, размозжив себе хребет. Людишки тут же воспользовались преимуществом, одолев его численностью. Ему удавалось лишь кому-то переломить палец, кому-то разбить лицо, но теперь их было не остановить. В них клокотала старая ненависть, засевшая глубоко в костях, о которой они даже не подозревали.

Он отбивал их атаки, сколько мог, но понимал, что смерть неминуема. И на этот раз не будет никакого возрождения, не будет векового ожидания под землей, пока потомки этих людишек не забудут о его существовании. С ним будет покончено навсегда, и впереди его уже ничего не ждет.

От этой мысли он притих и постарался разглядеть маленького отца. Их взгляды встретились, как в тот раз на дороге, когда он поживился его мальчишкой. Но теперь взгляд Кровавой Башки утратил свою былую силу и больше не пронзал насквозь. Круглая морда ничего не выражала, как луна. Зверь смирился с поражением задолго до того, как Рон всадил камень ему между глаз. Черен оказался мягким и прогнулся внутрь, выплеснув на дорогу сгусток мозга.

Король сдох. Внезапно все закончилось, тихо, без церемоний. Раз — и все. Навсегда. Никто не заплакал.

Рон оставил камень там, где он лежал, наполовину провалявшись в морду зверя. Он поднялся, пошатываясь, и ощупал свою голову. Из-под содранной кожи черепная кость выступала наружу, кровь лилась в три ручья. Зато его сразу поддержали чьи-то руки, зато теперь нечего было бояться, если он уснет.

Никто этого не заметил, но уже после смерти Кровавая Башка опорожнил мочевой пузырь. Из трупа вырвался поток мочи и побежал по дороге. От ручейка шел пар в промозглом воздухе, его пенистый нос нюхнул направо и налево, выискивая место, куда бы стечь. Через несколько футов он нашел канавку и пробежал по ней немного до щели в асфальте, куда и стек в благодатную землю.

Ким Ньюмен

Мертвая хватка невидимого

Ким Ньюмен — автор знаменитых романов "Ночной мэр" ("Thе Night Mayor"), "Anno Dracula", "Кроваво-красный барон" ("The Bloody Red Baron"), "Дракула ча-ча-ча" ("Dracula Cha Cha Cha") (также известный как "Суд слез. Anno Dracula, 1959" ("Judgment of Tears: Anno Dracula", 1959)), "Лотерея жизни" ("Life's Lottery") и ряда других книг. Его рассказы представлены в сборниках ""Необыкновенный доктор Тень" и другие рассказы" ("The Original Dr. Shade and Other Stories"), "Знаменитые чудовища" ("Famous Monsters"), "Семь звезд" ("Seven Stars"), "Непростительные истории" ("Unforgivable Stories"), "Там, где похоронены тела" ("Where the Bodies Are Buried"), "Мертвые ходят быстро" ("Dead Travel Fast") и "Человек из клуба "Диоген"" ("The Man from the Diogenes Club").

Обладатель премии Брэма Стокера, присуждаемой Ассоциацией писателей жанра хоррор (Honor Writers Association), Британской премии научной фантастики, Британской премии фэнтези, премии "Дети ночи" (Children of the Night Award), премии Лорда Рутвена и дважды лауреат премии Международной гильдии критиков жанра хоррор (International Honor Guild Award), Ким Ньюмен также написал и выпустил несколько документальных работ, в том числе "Хоррор. 100 лучших книг" ("Horror: 100 Best Books") и "Хоррор. Еще 100 лучших книг" ("Honor: Another 100 Best Books") (обе в соавторстве со Стивеном Джонсом).

"Ныне покойный Чарльз Грант, оставивший после себя обширное литературное наследие, написал три книги: "Долгая ночь могилы" ("The Long Night of the Grave"), "Тихий шепот мертвеца" ("The Soft Whisper of the Dead") и "Заунывный плач луны" ("The Dark Cry of the Moon"), как дань классическим голливудским фильмам ужасов, которые он очень любил, — рассказывает Ньюмен. — Это романы о том, как сначала мумия, а затем вампир и оборотень объявляются на небольшой станции Оксран (этот городок упоминается во многих произведениях Чарли) и терроризируют потомственных полицейских, представителей нескольких поколений одной семьи. И вот, когда меня попросили написать рассказ для антологии в память о Чарли, мне почему-то сразу вспомнились эти короткие, забавные и необычайно остроумные романы, так что я решил отдать должное этой части его наследия.