Стальной блеск мечты (СИ) - Аларина Евгения

В общем, нельзя было заявить, что дебютный сезон не задался, но он точно начался не так многообещающе, как рассчитывала Соланж и не так приятно, как могла надеяться Юнис. Девушке всё чаще хотелось поделиться хоть с кем-то своими заботами, но их приходилось держать при себе из боязни огорчить матушку. Вместо этого графская воспитанница завела привычку надолго уединяться в своей комнате, предаваясь воспоминаниям о прежних, более счастливых временах её беззаботной юности. Если бы только был жив отец, сейчас всё без сомнения шло бы иначе. Не раз и не два в такие моменты она доставала из потайного места своё сокровище — письмо Честона — и перечитывала его. А в один из вечеров, повинуясь внезапному порыву, решилась вновь взглянуть и на последний отцовский подарок — шпагу.

Чувствуя необычное волнение, Юнис достала из комода драгоценный футляр, бережно раскрыла его и вынула оружие своей матери. Шпага очень удобно лежала в руке, лёгкая и изящная, не чета отцовским, которые ей иногда доводилось подержать. Честон Пиллар был крупным мужчиной и, разумеется, подбирал оружие себе под стать. Этот же клинок пришёлся впору и женщине, по крайней мере, такой высокой и от природы физически развитой, как Юнис.

Ощущение от оружия в руке оказалось до странности приятным. Повинуясь внезапному порыву, девушка встала напротив зеркала и приняла позу, отдалённо напоминающую фехтовальную стойку. Сделала несколько атакующих движений, краем глаза косясь на своё отражение в зеркале. Собственный вид со шпагой в руках настолько пришёлся Юнис по нраву, что ей захотелось продолжить эту игру. Лёгким движением запястья девушка парировала воображаемый укол противника, потом отбила невидимый клинок в сторону и стремительно нанесла удар. Представила, как поражённый соперник с досадой восклицает: «Туше!», и снимает маску. Нарочито театральным жестом девушка отсалютовала своему отражению в зеркале.

Что ж, это был поединок со слабым соперником, просто для разминки. Теперь её ждёт противник посерьёзнее, и бой, на радость зрителям, вряд ли закончится так быстро.

Юнис развернулась лицом к висящей на стене картине — менестрель в забавной шапочке услаждает игрой на лютне группу одетых в причудливые старинные платья женщин.

«Не наскучила ли вам эта мелодия, дамы? За столько-то лет? — мысленно спросила у них Юнис. — Лучше взгляните сюда и станьте свидетельницами поединка, о котором будут слагать баллады!»

Отвесив зрителям церемонный поклон, девушка приняла стойку, готовая сразиться с фантомным противником. Как же должна протекать эта схватка? Вероятно, сначала двое примериваются друг к другу, осторожничают, выжидают. Теперь несколько быстрых шагов вперёд, не забывая отражать атаки. Оппонент нервничает, ведь ещё немного — и он окажется загнанным в угол. Осталось отбить ещё одну его атаку — поспешную, плохо подготовленную, но от этого не менее опасную. А теперь нужно достать соперника длинным выпадом.

Увлечённая игрой, Юнис подалась далеко вперёд, силясь дотянуться остриём шпаги до воображаемого противника и перенесла вес на правую ногу. Движение вышло неловким, колено отозвалось неожиданной болью. Девушка попыталась скорее вернуться в привычное положение, но запуталась в юбках и едва не упала. Стремясь удержать равновесие, она неудачно взмахнула рукой, в которой держала оружие. Остриё шпаги прошлось над туалетным столиком, сметая всё на своём пути.

От боли в ноге и звона бьющегося стекла волшебство момента растаяло без следа. Юнис с досадой опустила шпагу. Она стояла среди раскатившихся по всей комнате безделушек и осколков флаконов.

Одна из наблюдательниц с картины заливалась смехом, прикрывая рот нарядным веером из разноцветных перьев.

«Правильно веселишься, — подумала Юнис, — Такая неумеха, как я, только этого и заслуживает. Так ведь и пораниться недолго».

Стараясь не опираться на правую ногу, девушка вернула шпагу на место.

Вероятно, воображение Юнис было ещё взбудоражено фантазиями поединка, но ей показалось, как будто сам клинок протестует против того, чтобы вновь отправиться на покой в недра старого футляра. Шпага манила своей приятной тяжестью и звала снова ощутить ладонью мягкость кожаной оплётки. Было бы так притягательно ещё немного подержать оружие в руке, сделать пару уколов, услышать свист рассекаемого клинком воздуха. Но графиня Соланж наверняка не обрадуется, если застанет её за этой игрой. Скажет, по обыкновению, что девицам в разгар своего дебютного сезона не пристало заниматься подобными вещами и, чего доброго, расстроится. А ведь у матушки и без неё столько огорчений.

Вздохнув, Юнис закрыла футляр и затолкала его подальше вглубь комода.

Но джинна, выпущенного в тот вечер из бутылки, уже невозможно было загнать обратно.

***

Соланж Пиллар была крайне обеспокоена, когда нанятый ею для Юнис учитель танцев с тревогой сообщил о странных наклонностях своей подопечной.

Графиня хорошо помнила собственную юность и мимолётную влюблённость в преподавателя музыки, который приходил заниматься с её старшей сестрой. Мервали были не то, чтобы бедны, напротив, — старинный и уважаемый знатный род владел землями, которые давали вполне неплохой доход. Одна беда — этого дохода не хватало на всех многочисленных отпрысков фамилии. Вздумай престарелый виконт поделить наследство между всеми своими детьми, а те между собственными — и каждый из молодых Мервалей остался бы хозяином едва ли пары крестьянских домов на крошечном клочке земли. Благоразумный патриарх рода не желал подобной судьбы своим детям, поэтому семейство жило, что называется, в тесноте да не в обиде. Порой приходилось экономить, и в качестве учителей в дом Мервалей нет-нет да и попадали люди молодые, без солидных рекомендаций, чью услуги стоили не так уж дорого. Таким был и прекрасный юноша, занимавшийся с Энид Мерваль музыкой и, сам о том не подозревая, научивший её пятнадцатилетнюю сестру Соланж мукам неразделённой любви.

Памятуя об этом эпизоде из своей юности, графиня, не стеснённая в средствах, подошла к выбору учителя танцев для приёмной дочери со всей ответственностью. Маэстро Журден был просто кладезем несомненных достоинств: немолодой, кривоногий, он прятал под париком обширную лысину и, в минуты волнения, говорил с заиканием, отчего почти любой разговор с ним превращался в пытку. Зато сей господин двигался с потрясающей грацией, несмотря на преклонный возраст, знал в совершенстве все мыслимые танцы и обладал безошибочным чутьём относительно того, какой из них войдёт в моду в грядущем сезоне. В общем, лучшего наставника, по мнению Соланж, нельзя было и желать для юной дебютантки. И вот теперь этот достойнейший человек проявил определённую обеспокоенность поведением Юнис.

— Ваше сиятельство, — рассказывал, он, заикаясь сильнее обычного, — не далее как сегодня, явившись на очередной урок к вашей очаровательной воспитаннице, я обнаружил её за исполнением в зале странных движений. Я призвал на помощь весь свой опыт, но не смог распознать в шагах госпожи Юнис элементов какого-либо из известных мне танцев. Когда же я осмелился спросить, что это за странные па она исполняет, при том, что на прошлом занятии мы повторяли котильон, моя подопечная рассмеялась и ответствовала, что это вовсе не фигуры танцев, как я мог подумать. По её словам, это была «атака стрелой маэстро Адаля выполненная из третьей защиты Феско». Я нашёл это немного странным, ваше сиятельство, посему спешу сообщить вам об инциденте.

Соланж поблагодарила внимательного наставника за бдительность и призадумалась.

С её приёмной дочерью в последнее время действительно творилось что-то необычное. С одной стороны, и это были хорошие новости, меланхолия, которая завладела Юнис в начале сезона, как будто бы отступила. Соланж списала всё на сложности привыкания к новой для девочки жизни и немного успокоилась. Но, увы, раньше времени.

Постепенно до внимательного материнского взора Соланж стали доходить некоторые тревожные свидетельства поведения её приёмной дочери.