Русская готика - Артем Тихомиров

– Вообще-то, у нее занятия, но я ей скажу, что если она захочет, то может приехать. Спасибо.

– Вам спасибо.

Они раскланялись. Виктор вышел на улицу. На него смотрели двое. Мужчина, к которому он заглянул первым и который посоветовал снять квартиру у Шведовой, и девочка-подросток с белыми волосами и отрешенным лицом, одетая в майку и шорты. Они стояли не двигаясь. Виктор подумал, что они нарочно сговорились образовать эту композицию. Словно позировали для картины на сельскую тему.

Придет время, и ему придется познакомиться со всеми ними. Соседи все-таки. Сказав этим двоим «Всего хорошего!», он влез в машину и включил кондиционер. Надел темные очки. От яркого солнца у него перед глазами заплясали цветные точки. Мужчина в кепке курил. Он был недоволен тем, что Виктор отверг его халупу. Но там пахло грязным бельем и гарью. Да еще казалось, что от сильного порыва ветра дача просто свалится набок. Джип тронулся с места и покатил по улице. Выехав из поселка, Виктор переключился на другую проблему. Ему надо еще раз осмотреть дом и возвращаться в город.

Вечером они все обсудят с женой.

Шведова поглядела на визитку в своих пальцах. Непривычная вещь для нее. Артефакт мира, который она не знала, внушал ей легкую неприязнь. Глянцевый прямоугольный кусочек благополучия и преуспевания. И деньги. Этот мужчина был профессионально щедр – потому что так надо; услуга за услугу и еще немного сверху. Судя по всему, он хорошо осознавал, что ему придется жить здесь… после того, как дом у озера придет в надлежащий вид. Шведова не могла себе представить, что кто-то может жить в особняке. Невероятная мысль. Виктор Барышев. Шведова сунула визитку в карман и посмотрела на Старостина и дочку Синицыных, которые стояли по другую сторону забора. Теперь всем будет интересно, о чем был разговор и что здесь надо этому человеку на машине.

Шведова постояла, ожидая, что ее окликнут. Сама она не испытывала желания обсуждать эту тему. Особняк ее беспокоил. С той минуты, когда Барышев упомянул о нем, Шведова чувствовала неуверенность и тревогу. Все знали, что у особняка дурная слава. Само это место нехорошее… Оставалось надеяться, что Барышев ничего не заподозрил. Ей приходилось прятать свои чувства. Однажды дом уже собирались купить, но ничего хорошего из этого не вышло. Местные знают эту историю. И, наверное, знает сам Барышев – вопрос в том, какая часть истории ему известна.

«Дворянские потомки, семья. Хотят вернуть себе прежний статус. Он так и сказал – «прежний статус». Но ведь это невозможно… неужели он не понимает? – подумала Шведова. – Дом не даст им завладеть собой, это же ясно». Шведова повернулась и пошла в дом, чувствуя, что начинает болеть голова. Видимо, давление опять скачет. С момента возвращения от родственников, ее самочувствие было неважным. Женщина подумала, что давно предугадывала нечто подобное. У особняка появился новый хозяин, но вот от кого исходила эта инициатива, неизвестно. Только ли от этого уверенного в себе городского человека, считающего, что нет ничего невозможного. Шведова не знала правильного ответа на свой вопрос.

Она вообще ничего не хотела об этом знать. Вчера ночью она увидела во сне голые черепа, лежащие в траве и скалящиеся яркому солнцу. Выбеленные кости и сочная зелень. Проснулась Шведова с сильнейшей головной болью, и пришлось принять таблетку. Увидев час назад подъезжающую к калитке огромную машину, она ощутила сильный страх. Во время разговора с банкиром она была точно в полусне. Кивала, отвечала на его вопросы, улыбалась. Как будто гипноз.

Дать жилье женщине, которая будет присматривать за ремонтом в особняке… Никаких проблем. (Хотя сама идея глупая и явно не «профессиональная».) Мы будем соседями… Я очень рада. Я сниму у вас комнату на месяц… Да хоть навсегда, мне и веселей… Каких глупостей она ему наговорила! Только теперь Шведова поняла, что страх-то и заставил ее быть такой любезной и подчиняющейся.

Она приняла таблетку и легла на кровать. Ей не хотелось никого видеть.

Старостин потушил сигарету об сапог, сплюнул на землю, и поглядел на Синицыну. Девчонка смотрела на дом Олега.

– Ну, чего встала, зенки выпадут, – сказал он.

Лиза поглядела на него светлыми глазами, надула губы и пошла прочь. Точь-в-точь как мать. Старостин созерцал ее ноги, вырастающие из шорт, и думал о том, что уже слишком стар. Для всего.

Олег стоял у окна и прислушивался. Кости начали двигаться три минуты назад, их шорох и взаимное трение казались оглушающими. Это могло значить, что они недовольны, они злы на него. За что? Олег потер лоб, ему всегда казалось, что голос костей исходит как раз из середины лба.

тебе только приснилось, не придумывай. Они не могут шевелиться сами по себе, Олег

Визит человека в черной машине имел какое-то скрытое значение. Его появление наверняка связано с тем, что Олег чувствовал. Не об этом ли говорили его тревожные короткие сны в последние дни? И почему этот городской приходил именно к тете Ирине? Кости, конечно, не ответят, им лучше изводить его своим тайным гневом, причину которого Олег не знает…

Позже зайду к ней, решил он и тут заметил Лизу Синицыну, проходящую мимо. Ее фигура была видна пару мгновений в конце короткого туннеля, идущего от калитки и образованного кустами волчьей ягоды. Вчера и сегодня Олег видел ее больше, чем обычно. Ему казалось, что девчонка его преследует.

Олег ощутил резь в промежности и побежал в туалет. Плохо дело. Только после того, как прошел приступ – через пять минут – кости прекратили шевелиться.

Виктор набрался храбрости и вошел через парадный вход. Камешки и штукатурка хрустели под подошвами. Дверей не было, у стен, на островках земли, росли сорняки. Окна выбиты, а остатки рам сгнили и походили на вывалянные в земле кости. Кое-где плиты крыльца и лестницы вытащены, где-то разломаны. Виктор подумал, что работы предстоит много и средств на это уйдет много. «Но дом того стоит!» Виктор поглядел на обрушившиеся перекрытия, на грязь, и кучи мусора. Все равно, что заглядывать внутрь гниющего трупа, прозвенело у Барышева в голове.

Он сделал несколько шагов в холл. Откуда такие ассоциации? Да, состояние особняка плачевное, но ведь тем интересней бросить вызов распаду и вернуть его к жизни. Нужно думать не о смерти, в которой дом пребывает, а о будущем, которое его ждет. О жизни.

До сегодняшнего дня Виктор лишь обходил особняк вокруг и фотографировал на цифровую камеру, но сейчас решился войти. Ему нужно было подготовить себя. Он не ожидал, что это будет так трудно. В мире, где все строится на логике и прагматизме, подобная иррациональность не способствовала душевному равновесию. Вносила смятение в стройную картину вселенной. Находясь рядом с домом, Виктор чувствовал себя как ребенок, заблудившийся в лесу. Еще не страх, но уже чувство неудовлетворенности, тревоги, нерешительности. Состояние как раз перед открытием, что взрослые слишком далеко и им тебя не найти.