Игрушка судьбы - Мэри Дехейм

– Шон? – наконец выдохнула она, шагнув вперед.

Шон О’Коннор быстро обернулся. Он улыбнулся ей той восхитительной мальчишеской улыбкой, которую она так хорошо помнила.

– Морган! – Он поднес ее руки к губам. У них за спиной тихо смеялись Том и Суррей. Морган и Шон не сводили друг с друга глаз, он не выпускал ее рук, а она не отрывала взгляда от его волнистых темных волос, голубых глаз, резко очерченного подбородка.

– Ты вернулся из Франции, – произнесла Морган – и тут же спохватилась, что сказала лишнее.

– Именно так. – Шон выпустил ее руки и покачал головой. – О, Морган, как я рад тебя видеть!

Морган хотела что-то ответить, но Том обнял их за плечи, сказав:

– Мы с Сурреем удалимся. Но помните, всем нам следует проявить благоразумие. Сегодня утром я побывал в Дептфорде, где обнаружил судно, только что прибывшее из Франции. И кого я увидел – этого молодого ирландца! Он собирался отправиться прямо в Ирландию, но я уговорил его задержаться на несколько часов в Лондоне. Суррей и его отец согласились приютить парня здесь, поскольку оба остались верны папскому престолу так же, как Шон.

– Думаю, ты утомил их, Том. Пойдем, я умираю от жажды. – Суррей подхватил Тома под руку и потащил из библиотеки.

Морган никак не могла отвести глаз от Шона.

– Так ты не останешься в Лондоне? – с сожалением в голосе спросила она. Шон покачал головой:

– Не могу. Не хотелось бы встретиться с твоим дядей, королевским секретарем. Он намерен полностью уничтожить римскую церковь на острове. Поскольку бедняги вроде меня не в силах его остановить, я предпочитаю не видеть этого богохульства и ереси.

– Тогда зачем ты вернулся? – Морган сложила ладони, будто умоляя его произнести слова, которые она так жаждала услышать. Но Шон лишь покачал головой: – Я не выношу Францию. Двор там еще более распутен, чем здесь. Никто не желает признавать, что ирландец может быть художником, а еда просто невыносима. – С тяжелым вздохом он обернулся и посмотрел на изображение Мадонны с младенцем кисти итальянского художника, висящее над камином. – Лучше вернусь на родину, где над творчеством человека и его верой никто не насмехается.

Шон прошелся по комнате, рассеянно погладил тисненный золотом корешок Библии, лежащей на столе. И неожиданно стукнул кулаком по дубовой панели.

– Что мне остается? Служить королю, который презрел власть святого Петра и самого Господа? Или закончить свои дни в Тауэре, как сэр Томас Мор и епископ Фишер? – Голубые глаза Шона блеснули гневом. – Эти люди поистине святые, но король Генрих бросил их в темницу, потому что они отказались признать Закон о престолонаследии!

Морган нервно оправляла юбку. Она слышала разговоры о Море, бывшем канцлере, и Фишере, епископе Рочестерском, но не считала это таким уж важным. Фишер был старым и почитаемым; о Море говорили как о блестящем, мудром и удивительно добром человеке, некогда бывшем близким другом короля.

– Но, может здесь какая-то ошибка? – кротко спросила Морган.

– О… – Мгновение он смотрел на нее, словно вдруг забыл ее имя. – О, Морган, – продолжил он раздраженно, – конечно, нет! Ты здесь совсем недавно и общалась не с теми людьми. Дело в том, что губят не только жизни, но и души. Сэр Томас Мор, помоги ему Господь, не возражал против самого закона. Но во введении к нему говорится об упразднении папской власти. Мор не мог с этим смириться. Как и я.

Морган потрясенно потерла лоб, словно пытаясь избавиться от этих ужасных мыслей.

– Извини, я не слишком хорошо разбираюсь в политике и тому подобных вещах. Я приехала ко двору не ради интриг, а ради… – Она осеклась и посмотрела на Шона. «Ради тебя, – подумала она в исступлении, – а тебе даже нет до этого дела!» – Тогда почему ты задержался в Лондоне? – Она с трудом сдерживала раздражение, вызванное его разглагольствованиями и напыщенными бреднями по поводу религии, введения к законам и бывшего канцлера.

Он поднял узкие плечи в выразительном жесте.

– Чтобы навестить сэра Томаса Мора в Тауэре, конечно. Просить у него совета и благословения. Он великий человек.

– Ага. – Морган несколько раз кивнула, смиряя охвативший ее гнев и пытаясь понять Шона. – Отлично. Хотя и противоречит здравому смыслу. Но конечно, ты знаешь, что делаешь.

– Разумеется. Суррей все устроил, а к тому времени как обнаружат, что я побывал там, я уже буду на пути в Ирландию.

Шон улыбался и выглядел вполне довольным собой.

Морган теребила цепочку на шее.

– Если будешь проезжать через Фокс-Холл, передай привет моим родителям. – И, не дождавшись ответа, продолжила: – Я, конечно, напишу им, но у меня для этого слишком мало времени. Как поживает твой отец?

Голубые глаза Шона затуманились.

– Я ничего о нем не знаю сейчас. Но минувшей зимой он чувствовал себя не совсем хорошо.

– Какая жалость. – Морган продолжала теребить цепочку, пока не поняла, что вот-вот порвет ее. – Мне пора. Я должна посетить… – Морган снова умолкла. Ей не хотелось произносить имени королевы Анны в присутствии Шона.

Шон стремительно шагнул к ней.

– Я не забыл о том, что произошло весной, – сказал он, и гневный огонь в его глазах угас. – Томас Сеймур сказал, что ты придешь сюда, но лучше бы ты этого не делала. – Видя растерянность на лице Морган, он нежно коснулся ее щеки. – Нет, Морган, это вовсе не значит, что я не хотел тебя видеть, но мне нечего тебе предложить. Я вне закона, изгнанник, человек без будущего.

– О, Шон, это не важно! Мне не нужно богатство, земли и прочие подобные вещи! Я предпочла бы жить в ирландском захолустье с тобой, чем с лордом во дворце!

Она заметила удивление на его лице и беспомощную кривую улыбку и сама удивилась тому, что изъявила готовность принести себя в жертву.

Он тихо рассмеялся. Обнял ее, поцеловал нежно и томно. Она прильнула к нему и услышала, как колотится его сердце.

– Я женился бы на тебе прямо завтра, Морган, если бы мир был устроен иначе. Прошлой весной я направлялся ко двору в надежде прославиться как художник, а потом просить твоей руки. Но сейчас… – Он заглянул ей в лицо. – Посмотрим, как будут развиваться события. Могу я надеяться, что ты меня подождешь?

Она вновь бросилась в его объятия и крепко прижалась к нему.

– Ну конечно, я буду ждать! Ведь я люблю тебя!

– Я тоже люблю тебя, Морган. – Он поцеловал ее волосы. – И всегда любил, только не понимал этого. Ты такая искренняя, такая милая, такая добрая!

Морган ощутила некоторое беспокойство. Что подумает Шон, если узнает, что ее изнасиловали и она больше не девственна? Она подумала, что стоит сказать ему правду сейчас, пока она не пробыла при дворе достаточно долго, чтобы ее можно было заподозрить в связи с одним из распутных кавалеров. Но у нее не хватило сил открыть ему правду.