Надежда - Светлана Талан

– Значит, еще не пришло время. А когда оно придет, ты встретишь его и поймешь, что без него не можешь жить, есть, пить и даже дышать, – произнесла мама мечтательно.

– Так бывает?

– Еще как бывает! А в момент близости, когда ты ощутишь на себе его дыхание, почувствуешь, как бьются в унисон ваши сердца, тебе покажется, что ты можешь свернуть горы и даже взлететь до звезд.

– Да ну тебя, мама! – засмеялась я. – Скажешь тоже! Тебе бы книги писать, а не на пьяную рожу смотреть. Ничего, мамуль, мы еще покажем этим мужчинам, на что мы, рыжие, способны!

– Точно! Кстати, ты не перекрасила волосы?

– Ни за что! Я горжусь тем, что я такая же рыжая, как и ты, мама!

…Время полетело быстро после того, как мы стали общаться с мамой по телефону. И я поняла, почему я, несмотря на множество друзей и подруг и уверенность в своей красоте, все равно испытываю какой-то внутренний дискомфорт. Мне не хватало ее, мамы.

В начале марта Неля поехала домой к родителям. Я провожала ее на вокзал, и она весело щебетала и шутила. Она вообще была смешливой и шустрой девчонкой, и мне никогда с ней не было скучно. Мы поцеловались на прощанье, и она запрыгнула на ступеньки уже тронувшегося поезда.

– Павлинка, жди меня! Не скучай! – прокричала она и помахала мне рукой.

Неля не знала и, наверное, даже не предчувствовала, что едет на похороны своих близких. Моя интуиция тоже молчала, я и предположить не могла, что вижу ее смеющейся и такой веселой в последний раз. Как я потом узнала, в доме родителей ночью произошло короткое замыкание в розетке и начал тлеть свернутый в рулон ковер, стоявший у стены возле розетки. Вся Нелина семья – отец, мать и две сестры задохнулись от угарного газа во сне. Неля приехала домой и увидела во дворе четыре трупа родных ей людей. Прямо с похорон ее увезли в психиатрическую больницу. Именно тогда у меня мелькнула мысль: «Почему такое случилось с хорошим человеком, почему с моим отчимом ничего ужасного не происходит?» Вскоре у меня созрел план, и я позвонила маме и попросила застраховать дом на год на большую сумму. Она была удивлена такой просьбе, но пообещала ее выполнить.

Я нашла больницу, где находилась на излечении Неля. Меня пустили к ней в палату. Когда я зашла внутрь, за мной сразу же закрылась, громыхнув, металлическая решетчатая дверь. На кровати неподвижно лежала Неля, и даже грохот закрываемой двери не заставил ее пошевелиться, а на ее лице не дрогнул ни один мускул. Застывшие невидящие глаза смотрели безучастно мимо меня.

– Нелечка, Неля! – позвала я подругу и увидела, что ее веки дрогнули, но больше она никак не отреагировала на мое появление. – Неля, ты слышишь меня? Это я, Павлина. Я принесла тебе бананы. Ты же любишь их, я знаю, ты любишь бананы.

Неля оставалась безучастной. Я пыталась поговорить с ней, покормить – бесполезно. С тяжелым сердцем я покидала душную и безмолвную больничную палату…

В середине мая я возвращалась домой с занятий. У меня было прекрасное настроение. Завтра не надо рано вставать и бежать сломя голову на пары, можно будет сколько захочу нежиться в постели, а потом лениво прошлепать в кухню и поставить чайник на плиту. В воздухе витал аромат весны – пахло сиренью и свежей зеленью, не успевшей покрыться пылью. Где-то в кронах деревьев своей жизнью жили птицы, радуясь приходу весны и наступившему теплу.

Я подходила к общежитию, весело и игриво размахивая сумочкой. Мой взгляд невольно устремился на летящий из окна вниз какой-то предмет. Сначала мне подумалось, что кто-то из студентов выбросил из окна пакет с мусором, что иногда случалось, но потом я с ужасом поняла, что на землю падал человек. Послышался глухой удар – человек упал на асфальт, и в тот же миг раздался дикий, нечеловеческий крик девушки, оказавшейся рядом. Я побежала к месту трагедии. На тротуаре, распластавшись, лицом вниз лежала Неля. Казалось, что она просто прилегла и прислушивается, что происходит там, в глубине земли. Но при виде расплывающейся вокруг головы лужицы крови я пришла в себя и бросилась к подруге. Я повернула ее голову и увидела все те же невидящие глаза и разбитую черепную коробку, из которой хлестала кровь. Я поняла, что шансов выжить у Нели нет, но, вспомнив, чему меня учили, приложила дрожащую руку к ее шее. Пульса не было. Я подняла голову и увидела открытое окно нашей комнаты на четвертом этаже. «Я потеряла подругу, едва найдя ее», – мелькнула мысль, когда завыла сирена подъезжающей скорой.

Как в тумане, ничего не видя перед собой, спотыкаясь, я еле дотащилась на ватных ногах на четвертый этаж. Возле нашей с Нелей комнаты стояла комендант с бледным, перепуганным лицом.

– Павлина, комната заперта изнутри, и милиция попросила ее пока не открывать, – сказала она.

Я молча кивнула и устало присела на корточки, прислонившись спиной к холодной стене. Я пыталась взять себя в руки, твердила, что так нельзя, – я ведь будущий врач. Но первая встреча со смертью меня напугала и вызвала состояние шока.

Я смутно помню, как пришли следователи, как я дрожащими руками повернула ключ в замке, и они гурьбой вошли в комнату, позабыв обо мне. Я потеряла счет времени и сидела в коридоре в каком-то оцепенении.

– Девушка, вставайте! – услышала я над собой мужской голос и увидела протянутую ко мне большую руку.

Я протянула свою маленькую ручку, и ее схватила сильная мужская рука, поднимая меня с пола.

– Вы Павлина Андреевна Романюк? – услышала я и прямо перед собой увидела приятное лицо молодого человека и его внимательные и умные голубые глаза.

– Да, это я, – ответила я и не узнала свой голос. Он был глухим и чужим.

– Павлина Андреевна, вы можете говорить? – спросил молодой человек, который до сих пор держал меня за руку.

Я постепенно приходила в себя и вдруг подумала о том, что я и не заметила, как в институте мое мальчишеское имя Паша сменилось данным при рождении именем Павлина.

– Да, могу, – сказала я уже более твердо.

– Тогда пройдите в свою комнату, нам надо поговорить.

Я вошла внутрь и вздрогнула, увидев настежь распахнутое окно, из которого шагнула в небытие Неля. Мы остались в комнате вдвоем – я и следователь. Он мне задавал вопросы о жизни Нели, и я рассказала о трагедии, произошедшей с ее близкими, и о том, как я навещала подругу в больнице.

– Когда она вернулась из больницы? – спросила я следователя, наконец исчерпавшего свои вопросы.

– Несколько часов назад, – ответил он.

– Зачем она это сделала? – задала я вопрос скорее себе, чем ему.

– Павлина Андреевна, нам, возможно, еще понадобится ваша помощь, поэтому оставьте мне номер вашего телефона, – попросил он.

Я с трудом его вспомнила.

– Вот моя визитка, – сказал он, протягивая ее. – Меня зовут Юрий Андреевич. А теперь прочтите и распишитесь.

Я поставила свою подпись под протоколом и повторила свой вопрос:

– Зачем она это сделала?

– Павлина Андреевна, ваша подруга оставила вам записку. Прочтите ее сейчас, потому что я вынужден буду ее забрать.

Он протянул мне лист бумаги, наспех вырванный из тетради в клеточку. Я взяла его, и он запрыгал, задрожал в моих руках от бившей меня мелкой дрожи. Под громкий стук своего сердца я прочла:

«Дорогая Павлиночка! Я не сумела перенести такой удар судьбы. Потерять своих любимых и близких людей в один миг – это уж слишком! Наверное, все скажут, что я слабая. Возможно, так оно и есть. Я понимаю, что я не нажилась, не насладилась жизнью, недолюбила, но справиться с такой болью у меня нет сил. Я хочу быть там, с ними. Все то хорошее, что было мне предназначено судьбой, я, как наследство, оставляю тебе, своей близкой подруге. Люби за двоих, радуйся жизни и пусть мое счастье достанется тебе! Прощай, моя хорошая! Люблю тебя. Прости и не осуждай меня хоть ты.

Твоя Нелька»

На лист бумаги закапали мои крупные слезы и расплылись большими пятнами. Только теперь я горько расплакалась. Следователь, не найдя слов утешения, обнял меня за вздрагивающие от рыданий плечи, и я уткнулась лицом в его крепкое плечо. Впервые в жизни я интуитивно искала поддержки у мужчины, и его плечо показалось мне таким надежным и таким уютным.

– Не надо плакать, лисенок, – услышала я его успокаивающий низкий приятный голос. – Жизнь продолжается, и все будет хорошо.

Слово «лисенок» было произнесено как бы невзначай, но в нем было столько нежности и заботы, что я поверила в то, что у меня все будет хорошо.

Первое свидание

Через две недели после несчастья, случившегося с Нелей, ко мне зашел Юрий Андреевич. Я открыла ему дверь и пригласила войти.

– Здравствуйте, Павлина Андреевна, – официальным тоном произнес он и остановился посреди комнаты.

При нашей первой встрече я была шокирована случившимся и плохо запомнила его лицо. Сейчас у меня было достаточно времени, чтобы рассмотреть его. Юрий Андреевич был выше меня ростом и немного старше. Рядом с ним, крепким и широкоплечим, я выглядела Дюймовочкой. Коротко и аккуратно подстриженные темно-русые волосы, волевой подбородок, круглое лицо, ровный нос и темно-голубые, пытливые, живые и добрые глаза – его нельзя было назвать красавцем, но это явно был человек надежный и искренний, человек, которому не присущи хитрость и лживость. «Наверное, таких людей называют не красивыми, а милыми, – подумала я. – Они привлекают внимание, на них хочется смотреть».