Люди и бультерьеры - Мaйя Валeeва
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так и жили…
Однажды вечером пришел хозяин Боба по кличке Алик. Крис тут же вспомнил недавнюю драку, и шерсть поднялась у него по всей спине — от шеи до кончика хвоста. Алик отвратительно вонял ненавистным врагом. Но было еще что-то в нем, что-то новое и нехорошее, что насторожило Криса. Алик и раньше к ним приходил. Но сегодня над ним клубились темные и злые мысли, а его бестолковые хозяева как всегда ничего не замечали! Крис злобно зарычал, и стал смотреть в глаза Алику. И никак не мог поймать его взгляда.
— Ну что такое?! Фу! Иди на место! — строго крикнул Папа.
— Не цапнет? — опасливо поежился гость. — Совсем он у вас озверел.
Крис, нервно зевая и морщась от запаха страха, исходящего от Алика, думал о его темных, тревожных мыслях.
— Я по просьбе ребят. Все же очень они уж просят, продайте вашего Криса. Любая цена. Просили узнать, сколько… Мы вам нормального буля взамен дадим.
Темные мысли и запахи сгустились. И Крис с трудом удержался на месте, чтобы не подойти к Алику поближе.
— Ну что ты, Алик, говоришь! И речи об этом быть не может! — воскликнула Мама, и Крис ощутил дуновение какой-то неясной тревоги. Какая-то призрачная опасность повисла среди них. Но кому она грозила? Маме, Папе, Ребенку, ему самому?
И тогда он встал и пошел на Алика.
Гость вскочил и начал прятаться за Папу, закричал нервно и зло:
— Кроме шуток, уберите Пса!
— Запри его в ванную, Яна! — строго сказал Папа.
Пришлось подчиниться. Из-за двери Крис уже ничего не слышал, кроме напряженных и нервных голосов. Но вот мимо прошелестели шаги, хлопнула входная дверь, и Крис почувствовал, как вместе с Аликом исчезли и злые темные мысли.
IX. Роковая игра
Еще в их жизни была одна прекрасная вещь, которую звали Машина. Крис обожал ее. У нее тоже был свой неповторимый запах, который совершенно отличался от запаха множества других, чужих машин. Но Крис различал свою машину и по маленькой впадинке на переднем крыле, и по извилистой царапине, что тянулась сверху вниз по боку, и даже по звуку ее двигателя. Как это было здорово, когда всей стаей они забирались в машину и ехали куда-нибудь в дальнюю прогулку! Правда зимой это случалось редко. Зимой Папа почти что не садился в машину, и к весне Крис успевал по ней очень сильно соскучиться. Заодно он любил и машины их друзей. Хотя в машины друзей его не очень-то любили пускать. Люди морщились и говорили недовольно: «Шерсть, шерсть!». Крис понимал, что «шерсть» — это что-то, связанное именно с ним, и всегда ощущал свою невольную вину, когда приходилось ехать в машине друзей.
У них с Папой была игра: Папа заводит машину, срывается с места, делает круг, резко тормозит и открывает переднюю дверцу с веселым криком: «Крис, ко мне!» Повизгивая от восторга, несется Крис к машине, вскакивает в нее прямо на ходу, и начинает неистово ловить свой хвост на переднем сидении — от переполняющих его радости и возбуждения.
Однажды, вот также играючи, он запрыгнул в машину соседа. И хотя потом были крики и вопли испуганного соседа и его жены, хотя потом Папа был очень сердит на Криса, это маленькое хулиганство ему очень понравилось. Крис понимал, что это нехорошо. Но ничего с собою поделать не мог — ему просто очень хотелось! Это как с кошками. Нельзя их душить. Но учуяв кошку, он уже себе не принадлежал — словно какая-то сторонняя сила овладевала им, словно кто-то в него вселялся… За чужие машины Папа и Мама его не раз наказывали. Но что толку!
В то утро все было как обычно. Они с Мамой погуляли у реки, погрызли любимое дерево и уже возвращались домой. Так хотелось сбросить противный тяжелый намордник, и Крис бы его стянул, если бы Мама не закрепила его потуже. Она ведь тоже знала, что возле домов много кошек, и в отличие от Криса, не хотела их ловить и душить.
— Ко мне, Крис! — приказала Мама.
И Крис уже хотел было подчиниться, как вдруг увидел приближавшуюся машину. Она блеснула лаковой спинкой, ласково просигналила и вдруг резко затормозила неподалеку от него. Мягко щелкнула дверца, и пахнуло пленительным душистым машинным теплом, которое Крис так любил. И вдруг из машины крикнули:
— Ко мне, Крис!!
И уже не подчиняясь даже самому себе, уже потонув в восторженном азарте им же выдуманной игры, бросился Крис с веселым взлаем прямо в открытую дверцу, в чужую душистую машину, где сидели какие-то люди, наверное друзья их стаи — раз они знали его, Крисово, имя…
И навалились на него со всех сторон тяжелые яростные тела. И как не мощен был Крис, не раскидать ему было троих тяжеленных мужчин, на нем лежащих, и набросивших на него тугой брезент. И не мог он почти сопротивляться, не мог рвать и брезент, и врагов своими клыками, потому что проклятый намордник держал его в своих оковах. Крис ударил что есть силы своей каменной головой, и чуть было не вырвался, но тут же получил такой удар по носу, что от жгучей, невыносимой боли у него помутилось сознание. Щелкнула дверца. Ловушка захлопнулась. Машина сорвалась с места. Крис ревел, рычал и визжал, все еще пытаясь как-то прорваться через невидимых врагов.
— Гони, Ухо!!
— Он мне нос разбил, гад, кровища хлыщет! Опять рыпается…
— Коли его быстрей! Как сказано было!
Тонкий, болезненный укол прошил заднюю лапу, и беззвучная темнота обступила его.
Открыв глаза, он тут же ощутил себя в окружении чужих и ненавистных запахов. Намордник еще туже, чем раньше, сдавливал морду. Хотелось пить, но никакой воды рядом не было. Он лежал в холодной, тесной клетке, пропахшей собачьей мочой, потом и кровью. От этого запаха шерсть тут же поднялась и встала ершиком по всей его спине. За дощатыми стенами по обеим сторонам тоже находились какие-то собаки. Крис понял это по шорохам, вздохам и царапанью. Сами же клетки находились в полутемном сарае. Белый и слепящий свет сиял лишь в крохотном окошечке над дверью. Там, за дверью, шумел ветер, и что-то железное брякалось об дверь, монотонно и печально. Крис вскочил, безуспешно попытался содрать с себя намордник. Подошел к стене и шумно втянул в себя ее запах. За стеной кто-то низко и яростно зарычал. Это была очень большая собака. Давясь от внезапно нахлынувшей ненависти, Крис залаял в ответ и бросился на стенку, карябая ее когтями.
Где он? Как он тут оказался и зачем? Где его дом, где Мама, Папа и Ребенок?! Где эти чужие люди, позвавшие его в свою машину? У него слабо и странно кружилась голова, и где-то в самой глубине его словно застрял маленький холодный камень — мучительное и тревожное чувство неизвестности.
Там, за тяжелой дверью послышались голоса и шаги. Он весь превратился в напряженный слух. Быть может, это Мама и Папа приехали за ним, чтобы забрать его отсюда?!
Загремел замок, дверь медленно открылась, и в сарай зашли люди. Нет, это были не его хозяева, но Крис тут же узнал их. Один из них был Алик, тот самый Алик, что приходил к ним в гости! Крис даже обрадовался, заскулил и стал прыгать на сетку. Ну конечно, сейчас Алик отвезет его домой!
— Смотри, уже очухался от наркоза, — произнес другой человек, худой и высокий. Это был он, Ухо, тот самый, из машины…
— Крис, Крис! — позвал Алик и подошел к сетке вплотную. — Снял бы ты с него намордник, а, Ухо?
— Шеф не велел. Этот боров меня чуть в машине и так не слопал. Нет уж, братан, так посиди пока. А вообще-то, как хочешь, тебе ж с ним вошкаться! Через неделю будет бой. Бонус велел, чтобы все было ништяк. Надеется на тебя. Против выставят одного привозного… этого, как его, азиата.
— Не было такого уговора, Ухо! Мы ж по правилам хотели, я правила изучал, там собаки должны быть грамм в грамм…
— На х… нужны твои правила, ты обалдел что ли?! Ты сам хвалил этого буля, вот и докажи теперь! Возьмет он этого слона, так и ты в накладе не останешься. Бонус свое дело знает. На фига ж мы его ловили, рисковали?! Теперь жалеть? Да этих псов, как грязи… А если б нас менты замели?! Ладно я грязью замазал номера. Знаешь, как хозяйка за машиной бежала и вопила! Ох и умора!
— Слышь, Ухо, но два дня для подготовки — это мало. Он же привыкнуть должен…
— Секи сюда, Алик. Если тебе в ломы, так и скажи. Мы и без тебя с ним справимся. Я любого паршивого кобеля сломаю, ясно?! Бонус сказал, через два дня. Так и будет. Азиата завтра привезут. Он клево душит всех булей и питов. Китай зовут. Думаю, это будет последняя драка твоего буля. Прогадал ты на нем, братан… — тут Ухо взял стоявшую в углу увесистую дубинку и подошел вплотную к сетке.
Бультерьер тоже стоял вплотную, похожий на окаменевшую статуэтку. На розово-белой морде, исполосованной старыми шрамами и свежими царапинами, закованной в металлический ошейник, блестели маленькие коричневые глазки, и белый прутик хвоста подрагивал туда-сюда, туда-сюда. И было непонятно, то ли Крис приветливо машет хвостом, то ли это яростное возбуждение перед прыжком. Ухо ласково, призывно свистнул: