Это его дело - Ежи Эдигей

— Угрожал… — спокойно подтвердил Ковальский. — Я был зол на него, возмущен его неблагородством. Мало я денег потратил на нее? Когда я еще только с ней познакомился, она была вульгарной девицей с Таргувека. Знаете, такая, у которой обе ноги левые: ни ходить не умела, ни рта раскрыть, не говоря уж о том, как вести себя в ресторане, как держать вилку, нож. Я ее первый вывел в свет, в лучшие рестораны Варшавы — и в «Бристоль», и в «Гранд». Научил ее, как вести себя. Слышал, что теперь она элегантная, красивая женщина. А кому она должна быть благодарна за это?

— По-моему, прежде всего своей красоте, — не сдержался Чесельский.

— Одна красота — это всего-навсего бриллиант без оправы. Нужен ювелир. А Зигмунт на готовенькое пришел и увел ее у меня из-под носа. Что, по-вашему, я должен радоваться? Конечно, я не раз угрожал ему, обещал все кости переломать. Зол на него был страшно, но убивать не собирался. Да я даже пальцем его не тронул. Потом наши пути разошлись: он перешел на другую работу, а я устроился в проектное бюро. С тех пор мы ни разу не встречались, даже случайно. Не помню такого.

— А с Иреной Стояновской?

— Ну, когда первая злость прошла, поостыл немного, захотелось повидаться с ней, решил позвонить и договориться встретиться. Вначале она ломалась, потом согласилась. Встретились мы в этой «Телимене». Пришла, но ничего не получилось.

— Почему?

— Щебетала все только о муже, как его любит. «Ах, Зигмусь то… Зигмусь это…» Разыгрывала влюбленную жену.

— Вы не допускаете, что тогда она его любила?

— Скажете тоже!

И Ковальский с возмущением посмотрел на поручика и подпоручика: как они могли хоть на мгновение допустить, что любят какого-то Стояновского, а не его, Генрика Ковальского.

— Встречаться со мной она отказалась, и я махнул на нее рукой. Не хочешь — не надо. Другую найду.

— Вы потом еще с ней встречались?

Ковальский, поколебавшись, хорошо понимая, что этим двум сотрудникам милиции вряд ли удастся запудрить мозги, решил выложить все как есть.

— Кто-то из знакомых сказал мне, что Ирена работает в кафе «Гранд-отеля», думаю, надо проверить, так ли это, вот и зашел туда как-то раз. Сами понимаете, не один, пригласил свою знакомую, весьма миловидную даму, хотелось показать Ирене, что теперь она для меня ничего не значит.

— Понятно, — усмехнулся Чесельский. Этот донжуан, судя по всему, забавный человек. — Ну и как? Вы с ней поговорили?

— Нет. Только как с официанткой. Заказал кофе, вино и торт. Правда, обратил внимание, что Ирене было неприятно нас обслуживать.

— А еще встречались?

— Да, но это было уже совершенно случайно, — объяснил Ковальский. — Я был на совещании, проходило оно неподалеку от Театральной площади, там только что открылось новое кафе «Аида», зашел я выпить чашечку кофе. И вдруг вижу — Ирена там работает.

— Когда это было?

— Недели две тому назад. У меня это число отмечено в календаре, так как было совещание. Могу сообщить вам точно и день и даже час.

— Вы разговаривали с Иреной?

— Поговорил. Она сказала мне, что разводится с Зигмунтом, только он уперся и не дает развода. Но все равно она надеется, что добьется своего. Похвасталась, что у нее уже есть богатый жених, она с ним в ближайшее время собирается поехать недели на две за границу.

— Не говорила куда?

— Сказала. На французскую Ривьеру. Я удивился, ведь такая поездка стоит огромных денег. Много валюты надо выложить. Она объяснила, что жених ее крупный делец, ведет какие-то коммерческие дела на Побережье. У него комфортабельная машина. В это время как раз на зеленом «опеле-рекорде» подъехал какой-то молодой человек. Ирена сразу бросилась к нему. Я заплатил за кофе и ушел. Это была наша последняя встреча, больше я ее не видел.

— Вы не можете описать внешность этого человека?

— На первый взгляд ему лет тридцать. Лицо потасканное. Роста среднего, худой. Волосы темные, огромные залысины. Нос чуть с горбинкой. Глаза темные. Весь какой-то потрепанный, неказистый. Не понимаю, что Ирена в нем нашла? Разве что с деньгой?

— Она не говорила, когда выезжает? Дату выезда не называла?

— Нет. Сказала только, что в ближайшее время. Меня весьма удивило, что ее не было на похоронах. Понимаю, ссорились, расходились, но элементарную порядочность ведь можно было соблюсти и прийти на похороны. Как-никак, но официально она его жена. Ведь не уехала же она за границу!

— Вы так считаете? — Чесельский не счел нужным сообщать о выезде Ирены в Австрию.

— Просто я уверен в этом. Не далее как вчера видел ее типа в баре «Бристоля». Сидел с довольно смазливой курочкой. А «опель» припарковал на Каровой. Я сразу узнал и его, и машину. Машинка куда привлекательнее самого владельца.

— Вы не обратили внимания на номерные знаки?

— Обратил. Удивило меня, что у этого типа шведские номера. Хотя если он с Побережья, то мог купить ее у какого-нибудь шведа, который, приехав в Польшу, все спустил на шампанское и девочек. Вот и подвернулась оказия по дешевке купить шикарный автомобиль. Правда, когда будет менять номерные знаки, придется отвалить немалую сумму, но все равно в накладе не будет.

— Ну хорошо, давайте оставим автомобили, — прервал поручик, — поговорим об убийстве. Стояновский не погиб в уличной катастрофе, его убили сильным ударом сзади, по голове. Кому-то он мешал, кто-то решил его убрать. По этому вопросу вы можете нам что-нибудь сообщить?

— Единственное, что не я его убил.

— Кто это мог сделать и почему?

— Не знаю. Зигмунт был человеком непростым, с ним трудно было работать. Он обладал удивительной способностью наживать себе врагов.

— Почему? Каким образом?

— Он был очень требовательным, педантичным. Ни при каких обстоятельствах не шел ни на какие компромиссы. Если бы вы знали, скольких он уволил с работы из нашего кооператива. И это в тот момент, когда не хватало рабочих рук, при очень напряженном плане. Бывает, кто-нибудь напортачит или работает спустя рукава, опаздывает, бывает, что в рабочее время крутится возле пивного ларька, — так вот таких работников он увольнял немедленно. Сколько раз я ему объяснял, что главный технолог должен быть дипломатом, кое на что закрывать глаза. А то ведь план не выполнишь. Куда там! Он гнул свое, говорил, что не будет терпеть бракоделов, нерадивых работников. Даже свою ненаглядную уволил с работы, засек, как она вместо того, чтобы следить за работой смесителя, подмазывала глазки, марафет наводила. Это было после помолвки и уже был назначен день свадьбы. Я даже подумал, что Ирена откажет ему. Но она не из тех, кто сворачивает с пути, такие идут напролом. Молча проглотила обиду. Стояновского в коллективе не любили. Хотя для хороших работников он готов был все сделать, давал им возможность хорошо заработать.

— Не припомните, не было ли у него с кем-нибудь серьезного конфликта?

— Было дело. Например, с мастером Валентовским. Произошло это уже после женитьбы. Сцепились из-за какой-то мелочи. Валентовский хороший работник, но больно остер на язык, как-то раз он не выполнил указаний Зигмунта и сказал, что я распорядился не делать, мной прикрылся, вспылил, сказал Зигмунту, что лучше было бы обоим «зятьям» вопрос между собой согласовать и уж потом предъявлять претензии. Стояновский немедленно отстранил его от занимаемой должности и потребовал уволить с работы. Зигмунт был не прав, а Валентовский грозил расправиться с ним.

— Так же, как и вы, — заключил поручик.

— Так же, как и я, — подтвердил Ковальский. — Только мои угрозы вряд ли кто-нибудь принимал всерьез. А угрозы Валентовского не так уж безобидны, как-никак он с Бродня, с Аннополя, а там люди слов на ветер не бросают. Да и родственники Ирены тоже грозились, возмущались, что Зигмунт нос задирает, знать их не хочет. Им ничего не стоило помочь Ирене получить столь желаемый развод. Вы спросите участкового, какая молва об Урбаняках на Таргувеке.

— Зигмунт Стояновский был убит во вторник, четырнадцатого сентября, около семи часов вечера. Что вы в этот день делали?

— Дневника не веду, — отрезал Ковальский.

— Я вас все же попрошу вспомнить, что вы делали в тот день?

— Как обычно, был на работе.

— Когда ушли?

— Около пяти, в этот день заканчивал проект.

— А потом?

— Договорился встретиться в шесть часов в кафе с дамой.

— С кем и где?

— В кафе «Новый Свят». А имя дамы мне не хотелось бы называть. Мы с ней вместе работаем. Условились поужинать, а потом пойти к ней. Она буквально на минуту забежала в кафе, сказала, что не может, так как неожиданно в Варшаву приехала ее кузина, она спешит домой. Встреча не состоялась, и я отправился в Кино.

— В какое? Из вас приходится вытягивать каждое слово.

— В «Скарпу». На вторую серию «Крестного отца».