Сон-трава. Истории, которые оживают - Воздвиженская Елена

– Закопаю розу на могиле колдуна, – подумала Танька, – И попрошу, чтобы эта фифа со Славкой расстались, а вдруг получится.

Танька опустилась на колени и начала ковырять пальцами твёрдую неподатливую землю, как вдруг почувствовала, как кто-то положил ей на плечо руку. Танька вскочила на ноги, оглянулась – никого. Лишь деревья шелестят. Дрожащими руками продолжила она своё дело, как снова рука легла на её плечо. Танька вскрикнула и обернулась. Позади стояла её любимая старенькая бабушка, умершая несколько лет назад.

Танька закричала и, зажав руками рот, поползла по траве назад, пока не уткнулась спиной в ограду кладбища. Бабушка же не говоря ни слова молча смотрела на внучку и кивала головой. Спустя несколько минут Тане удалось немного успокоиться и отдышаться, она тихо проговорила:

– Бабушка?…

– Ох, Танюшка, – вымолвила старушка, – Что же ты творишь, милая моя? Али не сказывала я тебе, чтобы ты про место это и не вспоминала и даже днём на кладбище одна не ходила? Не видишь ты сколько бесов сейчас вокруг тебя вьются, радуются, что ты дело тёмное задумала на погибель своей бессмертной души. Да разве ж можно такое подумать даже, Танюшка? Ведь грех какой.

Нервы Таньки не выдержали:

– Люблю я его, бабонька! Жить не могу без него! А он, он… Женится на городской!

– Разве ж так любовь можно заполучить, как ты задумала? Любовь-то она на Небесах рождается да в сердце голубком спускается, а не у колдунов выпрашивается. Ох, и глупая ты моя! Сердешная ты моя! Ведь коли сделаешь ты дело такое, то и свою и его душу погубишь. И на этом свете долго не проживёте и на том мука вам будет. Ладно тебе, ты грех совершила, а ему почто? Он-то в чём перед тобой виноват? Али жениться обещал да слово не сдержал?

– Не обещал, бабуленька…

– То-то и оно. Да не реви ты! Уж так и быть, открою я тебе секрет, хоть и не должны мы, небожители, много вам сказывать, да ведь натворишь ты, девка, дел. Слушай-ко, Славка твой недолго с этой женою пробудет. Не та она, за кого себя выдаёт, любит она волю да гулянья. А как увидит Славка истинное её лицо, так и расстанутся они. А там и на тебя он глянет по-иному. Попомни мои слова.

– Бабонька! – вскричала Танька, – Так мы вместе будем?

– Ничего больше не скажу и так сболтнула. Нельзя вам будуще знать, да уж простит меня Господь, – промолвила бабушка, – А теперь пора мне, до деревни тебя провожу, а дальше нельзя мне.

Бабушка вдруг пропала, а на том месте, где стояла она повис в воздухе яркий огонёчек, словно пламя свечи, только поболе того. Таня подошла ближе, взяла огонёк в ладони. Он был тёплым и не обжигал руки. На душе вдруг стало тихо и мирно, вся ярость и злоба улетучились куда-то, будто их и не было никогда. Не спеша Танька дошла до околицы, огонёк заморгал, расплылся, разлился вокруг ладоней, растёкся теплом, будто обнял Таню, покрыл её всю мягким светлым облачком, постоял так с минуту, а после начал бледнеть и гаснуть в темноте ночи.

Танька шла домой и слёзы ручьём текли по её щекам.

***

Прошло два года, Славка развёлся, устав от гулянок жены, слухов о её изменах, и в конце-концов застав её с любовником в машине.

Танька училась в педагогическом институте.

В тот вечер она гуляла по набережной у реки. Это был ветреный осенний вечер. Опускались сумерки. Люди, подняв воротники, спешили по домам. Зажигались окна. Почти никого не было здесь, у реки, лишь редкие собаководы проходили мимо. Тут Танька и столкнулась лицом к лицу со Славкой.

Они долго стояли, глядя друг на друга и молчали, одними лишь глазами крича друг другу всё то, что должны были сказать уже давно. Их немой диалог не нуждался в словах, ведь родные души умеют говорить друг с другом без помощи слов.

Мельник

Ветер сбивал с ног. Женька упрямо шёл вперёд, как будто не чувствуя того, как бешеные порывы норовят сокрушить, снести, уничтожить. Он шёл, не разбирая дороги. А ветер шумел, неистовствовал, трепал куртку, срывал с головы капюшон.

Женька шёл за деревню, туда, где на берегу реки стояла старая мельница. На удивление мельница хорошо сохранилась и по сей день, и этому было своё объяснение. Нет, дело было не в том, что деревенские были такими уж порядочными, что не разобрали мельницу, а считали нужным сохранить сей памятник старины. Нет, они с радостью растащили бы всё по брёвнышку и унесли по своим дворам на хозяйственные нужды. Если бы не одно но.

Если бы речь шла не об ЭТОЙ мельнице. Её же трогать никто не осмеливался, и не то, чтобы трогать, но и близко к ней подходить. Так что стояла она почти нетронутая временем, которое казалось было не властно над нею. А дело было вот в чём.

Лет эдак сто назад жил на этой мельнице мельник. Был он уже преклонных лет, женат не был, жил одиноко и обособленно. Зерно молол добросовестно, и работа у него всегда была. Да только вот поговаривали в деревне, что непростой этот мельник человек, а именно, занимается всякими делами нехорошими, колдовать умеет, знаниями владеет тайными.

Видели деревенские, как по ночам пролетал по небу огненный шар и залетал прямо в открытое окно под самой крышей мельницы, то вдруг видели пришедшие за мукой люди, как в то самое окно выглядывало некое существо, бледное и бесформенное, а ведь все знали, что мельник живёт один. То в безветренный день, когда вода в реке не шелохнётся, крылья мельницы вращались как будто подгоняемые кем-то невидимым.

Да много чего было непонятного связано с этим мельником. Однажды, например, мужики с покоса возвращались затемно уже, а дорога то с полей аккурат мимо мельницы шла, и слышат они то ли плач, то ли хохот. Прислушались – с мельницы эти звуки идут. Ну решили подойти поближе, посмотреть что там такое.

Подошли и видят в лунном свете – сидит на мостках, что к речке идут, девушка вся в белом, ноги в воду опущены, волосы длинные по плечам рассыпаны и лицо закрывают, а рядом старик мельник стоит, в руках книга какая-то, и вот он читает что-то в этой книге, а девушка то плачет, то хохотать принимается, словно умалишённая.

Мужиков жуть взяла. Переглядываются меж собой, а слово вымолвить вслух боятся, как бы старик их не заметил. И вдруг один из мужиков чихнул. Девушка замолчала и голову в их сторону повернула. Смотрят мужики – а это же Нинка, что в прошлом году в речке утонула. Да тело её так и не нашли!

Вот уж тут и понеслись они сломя голову в деревню, и вилы и косы побросали, такой страх их взял. А наутро всем деревенским они рассказали о том, что видели. Мельник-то, мол, учёный, оказывается, книги читает, да ещё покойников вызывает. Напал на всех страх. Да время прошло, мука закончилась в домах, что делать, надо идти на мельницу.

Приехали с опаской. А мельник ведёт себя так, будто и не было ничего. И до того он невозмутимо выглядел, что местные засомневались, не показалось ли чего мужикам, мало ли, ночью и не то ещё привидится! В общем, забыли про эти слухи.

И тут вдруг местный пьяница, Егоркой звали его, новый рассказ преподнёс. Отправился он вечером на погост, к жене покойной, выпил там, конечно, присел на землю у могилки, да на судьбу свою стал жаловаться, потом ещё выпил, всплакнул от жалости и к себе и к супружнице безвременнно ушедшей, да и уснул тут же, меж двух могилок в высокой траве.