Сон-трава. Истории, которые оживают - Воздвиженская Елена

Славка нравился Таньке с самого детства. Дома их напротив стояли через узкую улочку, с березами да рябинами возле палисадников. Бывало играется Танька с девчонками у своих ворот, а Славка на мотоцикле подъедет к своему двору, весь такой красивый, смелый! Ему тогда лет шестнадцать было, а Таньке только двенадцать исполнилось. Славка, конечно, внимания на такую мелюзгу не обращал, поздоровается в ответ, да и уедет дальше, со взрослыми парнями да девчонками куролесить. Но Танька терпеливо ждала.

– Вот, подрасту ещё и тогда он увидит какая я! В сто раз лучше, чем эта Лилька, что за ним по пятам ходит.

Таня и правда была красавица – волосы густые, каштановые, глаза голубые, губки пухлые, носик маленький аккуратный. Красотой она в мать пошла. Та тоже до сих пор была словно девушка молодая – стройная, хрупкая, с косой до пояса, хотя было ей уже за сорок. А как в город, бывало, поедут на базар, так какой-нибудь парень да и подойдёт к ним:

– Познакомимся, сестрички?

Всё за двух сестёр их принимали.

Но вот прошло ещё два года, Славке исполнилось восемнадцать, а Тане четырнадцать. Осенью пришла ему повестка. Родители устроили проводы, созвали молодёжь и взрослых. Даже Танька пришла. Соседка как никак.

Пришла и видит – Славка за столом с Лилькой сидит. Та щебечет что-то ему на ухо, посмеивается, а Славка ей в ответ улыбается. Долго смотрела Танька, терпела, а после не выдержала, выскочила из-за стола и домой убежала. Всю ночь проревела. А утром уехал Славка. Эта вертлявая Лилька на нём так и висла и кажется даже поцеловала несколько раз. Танька из-за угла клуба наблюдала, пока Славка в автобус не сел.

Потекли дни. Танька вызнала у тёти Ирины, Славкиной матери, адрес и начала письма ему писать, ну вроде как по-соседски, что такого. А когда от Славки ответ пришёл, это был самый счастливый день в Танькиной жизни. То, что Славка писал ей о погоде, о природе, девушку совсем не тревожило.

– Вот приедет, тогда всё станет по-настоящему! Тем более Лилька давно уже с Игорем крутит романы.

Вот и два года прошли и этот долгожданный день наступил. Танька нарядилась и вместе с другими ребятами пошла встречать Славку на автобусную остановку. Вскоре показался на дороге деревенский автобус и из него вышел её любимый… Боже, как же он возмужал, ещё красивее стал! Танькино сердце, казалось, сейчас выпрыгнет из груди. А Славка обнял её, как и всех остальных своих друзей и сказал:

– А ты выросла, мелкая!

Вот и всё. И снова Танька ревела ночью в подушку, пока Славка зажигал в клубе с парнями и девушками.

Вскоре Славка уехал в город, на работу устраиваться, а буквально через несколько месяцев объявил, что намерен жениться. Эта новость повергла Таньку как удар молнии.

– Да как же это? Её Славка женится?

Несколько дней ходила Танька сама не своя, на носу выпускные экзамены, а ей и дела нет. Она-то думала, что после выпускного уедет вслед за Славкой в город, поступит учиться в педагогический, и Славка рядом будет… И наконец уже обратит на неё внимание и увидит, что она давно уже не ребёнок, а он… Какая-то неведомая доселе ярость и злоба поднялась в Танькиной груди, глаза застило.

И вот сегодня свадьба. Женится её ненаглядный. Как рассвело, подошла Таня к зеркалу, распустила косы, причесалась не спеша, нашла в шкафу белое льняное платье с кружевом, вышла в сад, сорвала несколько белых лилий и вплела их в свои волосы. Она и сама нынче будет не хуже невесты. Нарядилась Танька и села у окна. За стенкой проснулись родители, мать захлопотала по хозяйству, отец ушёл на ферму, вскоре и мать убежала за ним.

Танька сидела в своей комнате словно кукла, недвижимая и безмолвная. Когда часы пробили девять утра к дому Славки начали съезжаться машины, украшенные лентами и шарами, а вскоре на крыльце показался и жених. Через несколько минут машины, заурчав моторами, умчались по дороге, подняв клубы пыли.

– За невестой поехали, – как сквозь туман подумала Танька.

Сколько она так просидела, она и не помнит, может два часа, а может и все пять, но вот улица за окном ожила, загудела, заплясала, загудели автомобильные гудки, вспугнув птиц, сидевших на крышах – возвращался свадебный кортеж.

– Пора! – поднялась с места Танька.

Она вышла к воротам и слилась с толпой гостей. Парни восторженно присвистнули, увидев её, а девчонки раскрыли глаза – Таньку было не узнать. Повзрослевшая и строгая, бледная и величественная, хрупкая и изящная, она похожа была на неземного ангела. Гости расступились, пропуская её вперёд. Танька подошла к жениху с невестой, окружёнными людьми.

– Поздравляю вас! – громко сказала она.

Славка обернулся и онемел, даже улыбка сошла с его лица – перед ним стояла не вчерашняя мелюзга, а прекрасная, юная девушка удивительной красоты.

– И когда только она успела так вырасти? – подумал он про себя, а вслух ответил, – Спасибо, Таня!

Невеста грубо одёрнула его за рукав, взмахнув свадебным букетом:

– Ну чего ты уставился? Идём уже.

И недовольным ревнивым взглядом окинула Таньку. Они ушли, а на траве осталась лежать белая роза, выпавшая из букета невесты. Какая-то вялая, не успевшая ещё сформироваться мысль, шевельнулась вдруг в голове Тани. Она машинально наклонилась, подняла с травы цветок, и медленно направилась к своему дому.

Неясная мысль начинала складываться в цепочку из услышанных когда-то историй, деревенских баек, бабушкиных рассказов про ведьм и порчу, про колдунов и нечисть. Наступил вечер, домой вернулись родители, поужинали все вместе и разошлись спать. Только Танька спать не собиралась. Тихонько выскользнув из избы, она направилась к кладбищу, сжимая в руках злополучную розу из букета невесты. Там, на кладбище, со стороны леса, за оградой, похоронен был колдун, живший когда-то давно в их деревне, так давно, что и бабка слышала рассказы о нём от своей бабки.

Поговаривали, что великой силой он обладал, и даже после его смерти продолжали ходить к нему на могилу те, кто проводил какие-то свои чёрные ритуалы и водил дружбу с нечистым. А в один год жители деревни сравняли могилу с землёй, чтобы и следа больше найти не могли те, кто приезжал сюда на свои чёрные мессы. Да только сами-то деревенские хорошо то место помнили и знали.

Знала и Танька, ещё покойная бабушка показывала ей однажды это место, да предостерегла, чтобы зазря тут не шаталась, да одна на кладбище не ходила.

– Всяко тут бывает! – добавила она.

Но сейчас ярость и ненависть затмевали разум и перевешивали страх, Танька решительно шагала к погосту, и темнота становилась всё гуще, окутывая, опутывая, затягивая, уводя Таню всё дальше и дальше от мира живых. Звуки свадьбы, доносившиеся позади, подстёгивали злобу в душе Таньки. Сама не зная, что она будет делать, шла она, ведомая уже не своей только волей, но и теми, кто был сейчас с ней рядом в чернильной тьме…

Стоит только злобе закрасться в сердце человека и он уже не принадлежит себе, он лишь думает, что рассуждает холодно и разумно, но не он уже хозяин своим поступкам, а бесы, впившиеся когтистыми пальцами в его сердце.

Танька дошла до могилы колдуна, оглянулась – никого кругом. Только ветер завыл по особенному – заунывно, тоскливо, протяжно, словно запричитал. Холодная трава хлестала Таню по ногам, оплетая, опутывая, мешая идти. Огни деревни остались позади, теперь лишь деревья шумели над Таниной головой, махали ветвями, как руками, перешёптывались.