Я верю - Тьюсдей Рампа

Алджернон так и подпрыгнул на месте. Ему показалось, будто все его тело забилось, словно в огне.

— Так значит, я на Небесах? — спросил он.

— Нет, конечно нет, — ответил доктор. — Такого места не существует. Не существует Небес, не существует Ада, но есть Чистилище. Чистилище — это место, где вы искупаете свои грехи, и как раз этим вы сейчас занимаетесь. Вскоре вам придется предстать перед комиссией, которая поможет определить, чем вам лучше заняться, когда вы вернетесь на Землю. Вы должны вернуться на Землю, чтобы жить по разработанному лично вами плану. И сейчас я пришел сюда именно затем, чтобы посмотреть, готовы ли вы к тому, чтобы быть представленным этой комиссии.

Алджернон испытал приступ страха — словно ледяные пальцы пробежали вдоль его позвоночника. Это звучало хуже, чем армейская медкомиссия, где доктора всегда старались подначить человека. Они задавали самые неприличные вопросы, стараясь выведать его мнение по тому или иному поводу, интересовались его половой жизнью. Они спрашивали, был ли он женат и есть ли у него девушка. Нет, Алджернон не испытывал никакого энтузиазма по поводу предстоящей встречи с комиссией. И что это за комиссия?

— Хорошо, — сказал он, — надеюсь, мне дадут какое-то время, чтобы несколько оправиться от той изрядной травмы, которую я перенес при переходе от жизни к Этому состоянию. Понятно, что я прибыл сюда по своей собственной воле путем самоубийства, которое, как оказалось, является столь ужасным преступлением, но я по-прежнему считаю, что мне должны дать некоторое время, чтобы оправиться и подумать, что я хотел бы делать. И, касаясь этой темы, — сказал он, — я хотел бы спросить: как может самоубийство считаться столь отвратительным преступлением, если люди не знают, что они совершают преступление? Я всегда полагал, что, если человек не сознает, что поступает плохо, он не может быть наказан за такой проступок.

— Что за ерунда! — воскликнул доктор. — Вы уподобляетесь тем своим сородичам, которые думают, что поскольку они происходят из высшего класса, то имеют право на особое мнение. Вы стремитесь всему дать рациональное объяснение. Думаю, этим недостатком страдают все вам подобные. Вы прекрасно знали, что самоубийство совершать нельзя. Даже та особая форма религии, которую вы исповедуете, всегда внушала вам, что самоуничтожение есть преступление против человека, против государства и против церкви.

Алджернон угрюмо сказал:

— А что вы скажете тогда о японцах, которые кончают жизнь самоубийством, когда что-то у них идет не так? Если японец считает, что потерял свое лицо, то он публично потрошит себя. Это самоубийство, не так ли? Он делает то, во что верит, разве нет?

Доктор очень сильно огорчился и ответил:

— Суть вопроса не меняется от того, что в Японии стало национальной традицией уничтожать себя, вместо того чтобы встречать трудности лицом к лицу. Позвольте мне сказать вам, позвольте мне вбить в ваше подсознание ту истину, что самоубийство НИКОГДА не может быть оправдано. Самоубийство — это ВСЕГДА преступление. Для самоубийства не может быть смягчающих обстоятельств. Это означает, что человек недостаточно развит для того, чтобы продолжить дело, за которое он принялся по своей собственной воле. Но давайте не будем больше тратить время, — сказал он. — Вы здесь не на отдыхе, а для того, чтобы мы помогли вам прожить вашу будущую жизнь на Земле с максимальной пользой. Идемте!

Он резко поднялся и встал над Алджерноном. Тот жалобно пролепетал:

— Так мне что, не дадут даже помыться? Меня так и уволокут, не дав даже позавтракать?

— Вздор! — раздраженно воскликнул доктор. — Здесь вам не нужна ванна, здесь вам не нужна пища. Вы очищаете себя и питаете себя самой атмосферой. Вы ловчите, задавая этот вопрос, поскольку стараетесь, вести себя не как настоящий мужчина, а как тот, кто хочет уйти от ответственности. Идемте со мной.

Доктор повернулся и направился к двери. Очень, очень неохотно Алджернон медленно встал и последовал за ним. Доктор шел впереди. Они повернули направо и вошли в сад, которого Алджернон прежде не видел. Атмосфера здесь была удивительная: в небе летали птицы, и множество милых животных находилось вокруг. Затем, когда доктор и Алджернон завернули за угол, там оказалось другое строение. Оно напоминало собор и было увенчано высокими шпилями, к нему вела лестница с огромным множеством ступеней. Они поднялись по лестнице и вошли в прохладную тишину громадного здания. Множество людей находилось у входа. Они сидели на удобных скамьях вокруг стен. Здесь в центре вестибюля тоже было нечто вроде круглого стола для приема посетителей. За ним сидели люди намного более старшего возраста, чем все прочие, кого прежде здесь видел Алджернон. Доктор подвел его к столу и сказал:

— Мы прибыли, чтобы предстать перед Консилиумом.

Один из помощников поднялся и сказал:

— Прошу следовать за мной.

Доктор и Алджернон направились вслед за помощником, который показывал им дорогу. После короткой прогулки по коридору они повернули налево и вошли в приемную.

Помощник сказал:

— Подождите здесь, пожалуйста.

Сам он прошел дальше, постучал в одну из дверей и вошел, получив позволение. Дверь закрылась за ним, и послышался еле слышный разговор.

Несколько мгновений спустя помощник вышел, оставив дверь открытой, и сказал:

— Вы можете войти.

Доктор вскочил на ноги, взял Алджернона за руку и ввел его в кабинет.

Алджернон невольно замер в изумлении, когда вошел туда. Это была очень большая комната, и в центре ее находился медленно вращавшийся огромный глобус, покрытый голубыми и зелеными пятнами. Инстинктивно Алджернон догадался, что это был глобус Земли. Он был очарован и одновременно заинтригован тем, что этот глобус вращался без всякой видимой опоры. Алджернону вдруг показалось, что он находится в Космосе и наблюдает оттуда Землю, которую освещает невидимое Солнце.

Здесь также был длинный стол, очень тщательно отполированный, с причудливой резьбой, а в конце стола сидел очень старый седовласый мужчина с белой бородой. Он казался добрым, но в то же время производил впечатление человека строгого. Казалось, что, если того потребует ситуация, он может быть очень жестким.

Алджернон окинул комнату быстрым взглядом и увидел еще восьмерых людей, сидевших за столом. Четверо из них были мужчины, а четверо — женщины. Доктор проводил его к месту в конце стола. Как увидел Алджернон, стол был сделан и установлен таким образом, что все могли видеть его лицо, не поворачиваясь на своих стульях. И он поразился тому мастерству, с каким была решена эта сложная геометрическая задача.

Доктор сказал:

— Это сэр Алджернон Реджинальд Сент-Клэр де Бонкерс. Мы определили, что он достиг состояния обновления, которое позволит ему воспользоваться вашим советом. Я представляю вам Алджернона Реджинальда Сент-Клэр де Бонкерса.

Тот старец, что сидел во главе стола, сдержанно кивнул, предлагая им сесть. Затем он сказал:

— Алджернон Реджинальд Сент-Клэр де Бонкерс, вы находитесь здесь, поскольку совершили такое преступление, как самоубийство. Вы убили себя, несмотря на разработанные вами планы и вопреки Высшему Закону. Вы хотели бы прежде сказать что-либо в свою защиту?

Алджернон откашлялся и поежился, как от холода. Доктор подался вперед и шепнул:

— Встаньте!

Алджернон неохотно поднялся и довольно дерзко произнес:

— Если я намеревался выполнить какую-то задачу, но независящие от меня обстоятельства не позволили мне этого сделать, то, поскольку моя жизнь является моей собственностью, я имею полное право прекратить ее по своему желанию. В мои планы не входило попасть сюда. Я просто хотел прекратить существование моего «я», — с этими словами он шумно опустился на стул.

Доктор грустно посмотрел на него. Сидевший во главе стола старец смотрел на него с глубокой скорбью, а мужчины и женщины взирали на него с жалостью, как будто они уже слышали все это раньше. Затем старец сказал:

— Вы составили свой план, но ваша жизнь — это не ваша собственность. Ваша жизнь принадлежит вашему Высшему Я, которое вы называете душой, и вы причинили вред вашему Высшему Я, поскольку были упрямы и неразумно лишили свое Высшее Я его оболочки. Из-за этого вы должны будете вернуться на Землю, где вам придется опять прожить целую жизнь и позаботиться о том, чтобы не покончить с собой. Сейчас нам предстоит определить наиболее приемлемое время для вашего возвращения и наилучшие условия для вас. Кроме того, нужно будет найти вам подходящих родителей.

Живо зашелестели бумаги, и один из членов консилиума встал с места и приблизился к глобусу. Несколько мгновений он стоял там, взирая на глобус, но ничего не говоря. Затем, все так же безмолвно, он вернулся к своему месту за столом и сделал несколько записей в своих бумагах.