Разрушение Дьявольского Акра (ЛП) - Риггз Ренсом

Губы мисс Сапсан сжались в тонкую линию.

— Тогда, конечно, — сказала она, — давайте начнем.

Вместо свежей одежды нам дали одеяла, чтобы завернуться в них, и имбрины-ученицы вернулись с чаем и закусками, которые были разложены на столе, но остались нетронутыми; у нас не было аппетита. Наконец мы остались наедине с двумя имбринами, расположившимися на маленьком диванчике между мисс Зарянкой в ее украшенном резьбой кресле-каталке и мисс Сапсан, которая стояла рядом с нами, явно слишком взволнованная, чтобы сесть.

— Расскажите нам все, — попросила она. — Я думаю, мы многое знаем, но все равно расскажите, ничего не упуская.

Так началась наша ужасная история. Я рассказал им, как мы решили, что если Нур собирается остаться с нами навсегда, у нее должно быть больше личных вещей, и поэтому мы отправились в квартиру ее приемных родителей в Бруклине через Нью-Йоркскую петлю.

— Не сказав ни единой живой душе, куда вы направляетесь, — сказала мисс Зарянка, барабаня длинными ногтями по подлокотникам инвалидного кресла.

Теперь это казалось неоправданным, но я все равно попытался объяснить. Я сказал, что в Акре все улеглось. Темные тучи опасности, нависшие над нашими головами в последние несколько недель, казалось, рассеялись. Наши друзья приходили и уходили, используя Пенпетлекон с некоторой свободой, и мы с Нур чувствовали, что заслужили достаточно свободы, чтобы сделать то же самое.

— Мы действительно думали, что это безопасно, — добавила Нур, искренне извиняясь. — Мы думали, что вернемся раньше, чем кто-нибудь заметит.

Я рассказал им о открытке, которую мы нашли в пачке писем у ее приемных родителей. Что, похоже, ее написала Ви и пригласил Нур навестить ее. Этот адрес находился всего в нескольких часах езды на машине. — Мы уже покинули Акр, когда нашли его, — добавила я, чувствуя себя ребенком, пытающимся вырваться из-под домашнего ареста. — И вместо того, чтобы проделать весь обратный путь…

— Это было то, что мы хотели сделать сами, — вмешалась Нур.

— Нам не нужны ваши оправдания, — сказала мисс Зарянка. — Вы здесь не под судом.

А потом пробормотала: «Пока что».

Оглядываясь назад. я не жалел, что мы сделали это в одиночку. Я попытался представить, как Нур ведет не только меня, но и нескольких наших друзей через петлю Вайноки и ее двойные торнадо. Шансы на то, что все выживут, были в лучшем случае невелики. И даже если бы некоторым из нас удалось добраться до Ви, разве это что-то изменило бы? Марнау все равно застал бы нас врасплох, и в этой ситуации с заложниками, с его пистолетом, направленным на Ви, действительно ли имело значение, сколько нас там было?

Может быть, а может, и нет.

Нур взяла на себя рассказ. Она описала, когда оказалась в Вайноке, то странное чувство дежавю охватило ее. Она описала склад и странного человека, которого мы встретили среди клеток, который мучился от боли. Когда мы описывали его, я заметил, как мисс Сапсан и ее наставница обменялись понимающими взглядами. Нур описала измученную торнадо петлю. Песня, которую она помнила с детства, которой ее научила Ви, которая помогла нам пройти через испытания петли, один предсмертный опыт за другим, пока мы не добрались до маленького домика Ви.

Тут Нур остановилась, лицо ее напряглось, и она замолчала. Она не могла продолжать, и я сделал это.

— Ви нас не ждала, — сказал я.

— Это ведь не она прислала открытку? — спросила мисс Зарянка.

Я медленно покачал головой.

— Она рассердилась, когда увидела нас, — сказал я. — И ужаснулась.

— «Какого черта ты здесь делаешь?» — тихо спросила Нур. — Именно это она и сказала, когда увидела нас. То, что она мне сказала. — Она кивнула мне, чтобы я продолжал.

— Она привела нас в свой дом, — сказал я, — который был практически боевым арсеналом, и начала запирать его, как будто ожидала нападения. И прежде чем она успела закончить, появился он.

— Марнау, — пробормотала мисс Сапсан.

— Это был тот человек, которому мы помогли на складе, — сказал я. — Он замаскировался. — Я сделал паузу. Неловко заерзал. — Последним ингредиентом в списке Бентама было не сердце матери птиц. Он никогда не охотился ни за кем из вас. Это было сердце…

— Матери бурь, — сказала мисс Зарянка. — Вчера вечером Франческа обратила внимание на намеренную ошибку Бентама. Наверное, он надеялся, что это собьет людей Каула со следа.

Я отрицательно покачал головой. — Не помогло.

— Ее убил Марнау, — сказала мисс Сапсан. Ей не нужно было спрашивать, она могла прочитать это на наших лицах.

Подбородок Нур опустился к ее груди. Она судорожно вздохнула, а когда успокоилась, я продолжил:

— Он застрелил ее. Потом он выстрелил в нас обоих каким-то сонным дротиком. И когда мы проснулись…

Я остановился. Не мог заставить себя сказать это в присутствии Нур. Даже произнесение этих слов вслух казалось чем-то вроде насилия. Мисс Сапсан села на диван рядом с Нур и положила руку ей на спину.

— Он забрал ее сердце, — сказала мисс Зарянка, глядя на свои испещренные печеночными пятнами руки, теперь сжавшиеся в кулаки на коленях.

— Да, — прошептал я.

Я рассказал им, как Марнау взял сердце и свой кожаный мешок с нечестивыми трофеями и побежал прямо в торнадо, бушевавший через дорогу. Как его подхватило, и как вскоре после этого лицо Каула появилось в вихре и среди хлещущих ветвей вырванного с корнем дерева, и как его голос прогремел мое имя в форме раската грома.

Мисс Сапсан выпрямилась.

— Горацию это приснилось, — сказала она. — Тот самый образ: лицо Каула в вихре. Он видел это во сне две ночи назад.

У меня перехватило дыхание.

— Тогда, когда это происходило, — сказал я. Не пророческий сон, скорее, как передача. Сверхъестественная прямая трансляция. Я посмотрел на нашу имбрину. — Значит, вы уже знали.

Она покачала головой.

— Мы боялись худшего. Но до этого момента мы не знали, что Каул действительно воскрес.

— Пусть старейшины помогут нам, — сказала мисс Зарянка.

Нур опустила голову.

— Мы знали, что случилось что-то ужасное, — сказала мисс Сапсан. — Были и некие… беспорядки.

Я кивнул.

— Эмма сказала, что шел дождь из… костей?

— Кости, кровь, пепел. Очень рано утром раздался шквал гортани.

— Извращения в ткани петли, — сказала мисс Зарянка. — Они могут означать, что петля разрушается, начинает давать сбои в ошеломляющих отношениях.

— Мы подумали, что это может быть результатом темпоральных экспериментов, которые недавно проводил Перплексус, — сказала мисс Сапсан и бросила виноватый взгляд на старшую имбрину. — Я считаю, что должна перед ним извиниться.

— Я думаю… — сказала мисс Зарянка, — не являются ли эти явления результатом попыток враждебной силы извне разрушить нашу петлю.

Нур подняла голову.

— Как хакер, возящийся с кодом.

Имбрины непонимающе смотрели на нее.

— Старейшины называли это беспорядочными разрушениями, — сказала мисс Зарянка. — Подобные явления часто предвещали гибель петли.

— Мне очень жаль, — жалобно сказала Нур. — Мне очень, очень жаль.

— Чепуха, — сказала мисс Сапсан. — Почему?

— Это моя вина. Я привела Марнау к Ви. Это моя вина, что она умерла. Это я виновата, что Каул вернулся.

— Ну, если это твоя вина, то и его тоже за то, что он тебе помог, — сказала мисс Зарянка, ткнув в меня пальцем, и у Нур от удивления отвисла челюсть. — А Фиона — за то, что позволила захватить себя в плен, чтобы отрезать ей язык, — продолжала она. — И те мертвецы, которые сидели на задних лапах, пока твари выворачивали наизнанку их драгоценное кладбище в поисках альфа-черепа. И моя, и Франчески, если подумать, за то, что не уловили подлый неправильный перевод записей Бентама раньше, который предупредил бы вас в тот момент, когда вы поняли, что петля Ви кишит торнадо.

— Все в порядке? — спросила мисс Сапсан у Нур. — Хватит об этом деле с «моей виной». Это жалость к самому себе и никому не помогает.