Гавайская история - Надя Лоули

Было около трех ночи (утра, как говорили здесь). Ветка в десятый раз вытерла столы, стойку бара, за которой на том же месте и в той же позе возлежал в коматозном состоянии клиент.

— Ну и что теперь? — Дик приподнял его за воротник. Голова клиента поникла, он был беспомощнее годовалого младенца. — Да жив ли ты, мой друг любезный?

Стив растянул губы в пьяной улыбке:

— Джин-тоник, please!

— Слава богу, живой! — Ветка невесело рассмеялась. — И что теперь с ним прикажешь делать?

Они вдвоем сняли бесчувственное тело с верткого табурета и уложили на сиденье-диванчик. Похоже, придется позвонить в полицию: оставлять его в ресторане по регламенту запрещено, выставлять на улицу — опасно. Кое-как разыскали его домашний номер, откликнулся недовольный женский голос — жена или подруга.

Провозились с ним до пяти утра (и кто за это заплатит?). Пять раз переспросив название бара, женщина пообещала заехать. Тем временем клиент пришел в себя:

— Прошу прощения за беспокойство!

Виновато моргая, он смотрел на Ветку. Светлана ощутила безотчетную симпатию к незадачливому клиенту. Она предложила ему кофе. Стив встрепенулся:

— Мисс, вы очень добры! Простите, что доставил вам столько беспокойства.

И неожиданно для Ветки-Ланы он разразился длинным монологом о смысле жизни, о жестоком марафоне земного существования. Сочувственно качая головой, Вета смотрела на него. «Да брось ты его, охота выслушивать пьяный бред!» — пробурчал Дик, раздраженно гремя стаканами. Но Светлана почувствовала в сбивчивом монологе душевную боль действительно уставшего от жизни человека. За Стивом долго не ехали. Дик попросил Лану дождаться снаружи, где стояли уличные столики, когда приедут за пьяным клиентом. А сам ушел.

Прошел еще час. Стив и Ветка сидели рядом под навесом. Она уже знала о нем почти все, и казалось, что они знакомы целую вечность. Раздался невыносимо резкий в утренней тишине звук — из-за угла вывернул желтый «лендровер». Они посмотрели друг другу в глаза и неожиданно обнялись. Стив, вдохнув нежный запах волос, прошептал: «Это слишком хорошо, чтобы быть правдой!» — и еще крепче прижал ее к себе. Ветка молчала, боясь расплакаться. Разъяренная фурия выскочила из автомобиля и. без разговоров ухватив за шиворот бедного Стива, затолкала его на заднее сиденье и резко рванула с места.

Соня Зиновьева, сорокасемилетняя эмигрантка из Львова, разбирала продукты на полках магазина, откладывая залежалый и просроченный товар: шоколад «Аленка» — срок годности еще позволяет, «Печенье овсяное» — тоже сойдет, а вот паштет придется отправить на помойку. Если инспекция обнаружит такое или пожалуется кто-то из покупателей, хозяину мало не покажется…

— Простите, вы что-то сказали? — Она подняла голову и увидела двух молодых людей, нерешительно топтавшихся у кассы. Они держали большую спортивную сумку, и было видно, что она набита до отказа.

— Водка, икра, сигареты, русские сувениры… — Высокий и худой парень начал выкладывать на прилавок бутылки и блоки сигарет «Мальборо».

— Так, ребятки, быстро все это убрать! — И Соня, не вступая в переговоры с опешившими парнями, затолкала обратно в сумку сигареты и бутылки «Столичной». — А теперь марш отсюда! Вы что, не понимаете? Хотите, чтобы меня оштрафовали, лишили лицензии?

— Ну зачем вы так грубо? Мы же только хотели спросить: сколько это может стоить и где можно продать?

София вздохнула, ей вдруг стало неловко, что она по-базарному налетела на незнакомых людей. Она устало произнесла:

— Да ничего это здесь не стоит — гроши! Но даже за гроши я это не возьму! Попробуйте в ресторанах или в барах предложить, там водка и сигареты хорошо идут.

Она виновато отвела взгляд. Ей было жаль бывших соотечественников. Те частенько заглядывали в магазин, но не для того, чтобы в приступе ностальгии купить привычные с детства русские продукты, а чтобы предложить на продажу товары, прихваченные из России.

Молодые люди молча направились к выходу.

— Вы по-английски говорите? — остановила их Соня.

— Да, конечно, мы неплохо говорим и понимаем, — с надеждой в голосе ответил высокий симпатичный парень. — Мы моряки, из Мурманска. — И они опять опустили сумку на пол.

— Ну, вот что, моряки, ступайте в бар «Загнанная лошадь», это отсюда в паре кварталов — ориентируйтесь вон на ту высотку. Спросите Дика. Скажите, от Ильи Зиновьева, может быть, он вам поможет.

— Ой, спасибо большое! Как мы вас можем отблагодарить? — Светловолосый веснушчатый парнишка вытащил из сумки бутылку водки.

— А вот это лишнее! — Соня засмеялась. — Я не пью!

— Ну так мы тоже не пьем, но иногда выпиваем! — схохмил первый.

— Ладно, с богом!

Она проводила их до двери и показала, как добраться до бара:

— Это на набережной возле морского зоопарка, прямо на барже.

Парни, счастливые, убежали — а вдруг повезет и удастся пристроить товар и заработать хоть немного валюты.

«Бедные, мыкаются со своими бутылками и сигаретами», — подумала Соня. Она еще не забыла унизительный привкус безденежья, каково это — крутиться, пытаясь хоть что-то заработать. София — бывшая советская гражданка, выпускница библиотечного факультета, — жила в Сан-Франциско уже пятнадцать лет. Ей казалось — всю жизнь. Все, что было до эмиграции в Америку, отошло настолько далеко, что даже не верилось, что это было с ней: коммуналка в центре Львова, маленький ребенок, непосильная стирка руками на общей кухне, муж — не помогающий ни в чем… Она взялась опять перебирать товары на полках, но все валилось из рук. На прилавке стояла оставленная моряками бутылка «Столичной».

Тем временем в Москве, в агентстве «Гименей» разворачивались бурные события. К Розе Бабаевой приехал жених. Француз! Тот, что внезапно пропал на полгода. Роза тогда сходила с ума, воображая самые мрачные сценарии. Она часами висела на телефоне, писала — но «ни ответа ни привета». И вот теперь месье Паскаль вдруг объявился — comme un fleur, как цветочек, как выражаются на языке Рабле и Мопассана. И не просто, а с приглашением погостить у него в Лионе. Ну что тут скажешь?! Роза была счастлива! Она уже отчаялась устроить свою судьбу, а глядеть на юных прелестных гименеевских «невест», в спешке разлетающихся по белу свету к своим суженым, было уже невмоготу. Вспыхнувшую было надежду погасил удар, нанесенный легкомысленным французом. Однако Паскаль рассыпался в извинениях, сослался на то, что бывшая жена долго не подписывала бумаги, необходимые для начала процедуры развода. Дочка до суда жила с ним, поэтому он, мол, даже не мог позвонить Розе, чтобы супруга не узнала о его русской возлюбленной. Но Роза все это время не выходила у него из головы, просто ему нужно было хорошо все взвесить. И вот теперь он готов перейти к решительным действиям!