Непристойные отношения (СИ) - Лель Агата

Правда, он не знает, что я лечу на Эльбрус не забирать тело Гены, а искать его живого. Даже Стася этого не знает. Ведь я прекрасно понимаю, что она тут же начнет меня отговаривать от этой безумной идеи. Он никогда ей не нравился, с первого же взгляда, она всегда называла его «мутным» и ни капли ему не доверяла. И меня уговаривала «глаза раскрыть»…

— Странный он какой-то, непонятный. Ну вот что ты о нем знаешь? Ничего, кроме имени и фамилии. Которые, кстати, он вообще мог придумать. Ни кто он, ни откуда, не знаешь его друзей… Ничего!

Это правда, Гена не любил рассказывать о своем прошлом. Упомянул, что вырос в детском доме и жизнь его там была мало похожа на сахар. Ну я и не лезла ему под кожу требуя сиюминутных откровений. Придет время — поделится. А то, что друзья еще не появились, так это потому что он совсем недавно в Москву приехал, не успел освоиться толком, как я путевку ему эту несчастную подарила.

Я, конечно, молодая, но не слепая. Нет, не мог он меня обманывать. Кто угодно, но только не он. Я бы почувствовала!

Да даже если… В любом случае, мой долг поехать и все разузнать лично! Чтобы наконец-то начать уже спать спокойно. Что будет, если это окажется он… я, честно, не знаю. Все-таки полгода — срок большой, чувства притупляются, воспоминания стираются. Я не разлюбила его, нет, но… в общем, я должна поехать. Ведь он сирота, кроме меня он, получается, вообще никому не нужен, никто не будет его искать.

Пододвигаю на полке китайскую вазочку и ставлю рядом еще одну фотографию Гены. Так-то лучше. Еще одно напоминание, что я не должна отступать от намеченной цели. Помогу Илье Романовичу, заберу свои деньги и первым же рейсом…

Илья Романович, тот самый Шторм — мой муж. И я сейчас у него дома. С ума сойти.

Бросаю взгляд на дверь — именно тут он стоял всего несколько часов назад, прислонившись к дверному косяку. Без футболки. А потом вспоминаю наши объятия здесь же и густо краснею. О таком даже Стасе не рассказать. Как и о том, что мне было приятно его обнимать…

Щеки не просто горят — полыхают огненной лавой. Прислоняю ладони — не помогает, руки тоже горячие.

Выхожу из комнаты и сразу же в ванну, там включаю шумный напор холодной воды и умываюсь, прогоняя нелепые мысли.

Мне нельзя о подобном даже думать! Илья Романович намного меня старше, он солидный человек. Кто он — и кто я. То, что он по-пьяни совершил глупость женившись на мне вообще ни о чем не говорит. Как и то, что творилось в его в штанах, когда мы обнимались. Он мужчина, у мужчин все на инстинктах. Я не слишком опытна, но уж знать такое большого ума не надо.

Промакиваю лицо мягким белоснежным полотенцем и, выйдя из ванной, продолжаю исследовать дом. Его квартира такая огромная, что заблудиться можно. Зачем ему одному столько комнат? Тяну на себя ручку очередной двери и вижу огромную, просто гигантскую кровать накрытую черным покрывалом.

Черный пол, зеркала во всю стену. Боже, они даже на потолке!

В борьбе любопытства и стыда верх одерживает первое. Захожу внутрь и тихо, словно кто-то может это услышать, прикрываю за собой дверь. Еще раз осматриваюсь, заглядываю в примыкающую к комнате просторную ванную, которая тоже практически вся черная, затем возвращаюсь обратно в его спальню и, воюя с волнением, аккуратно сажусь на край кровати. Трогаю руками ткань покрывала.

Уступив в очередной раз зову любопытства, тяну на себя ящик прикроватной тумбочки и… зачем я туда только полезла. Презервативы, их море! Он что, ограбил аптеку? А вот эти странные штуки, явно относящиеся к сексу, что это? Страшно представить куда это, зачем…

Резко закрываю ящик и… слышу, как кто-то идет по коридору. Судя по звуку торопливых шагов — именно сюда.

Я буквально немею. Понимаю, что надо что-то делать, но тело словно одеревенело, отказываясь слушать разум.

Боже, какой позор! Он войдет и увидит меня здесь, в своей спальне, на своей кровати… Он не должен знать, что я была здесь! Как я это объясню?!

Не раздумывая, ныряю под кровать и ровно в эту самую секунду открывается дверь…

Я не вижу, кто именно вошел, только ноги — мужские ботинки и… алые женские туфли на тонкой шпильке. И эти звуки… полустоны, смешанные со звуками поцелуев. Жадными. Я лежу на холодном полу, но ощущаю исходящий от пары жар.

— Иди сюда, — тяжело дыша, произносит Илья и раздается грохот — кто-то рухнул на кровать прямо надо мной. Судя по тому, что я до сих пор вижу прямо перед своим лицом мужские ботинки — это женщина.

Женщина, которая издает настолько непристойные звуки, что я моментально становлюсь пунцовой.

Зажимаю рот рукой и так боюсь хоть чем-то выдать свое присутствие. Только не это! Он не должен знать, что я здесь!

Да, он мой муж. Но он не должен.

— Подожди, я только туфли сниму… Илья, — хохочет.

— Не надо, похрен, — его язык немного заплетается. Кажется, он снова пьян. — Не мешают.

Слышу лязг пряжки ремня и вздрагиваю, когда на пол падают его брюки, закрывая тканью носы ботинок. Следом на брюки опускаются белые боксеры.

— Задом повернись. Вот так, — раздается смачный шлепок и довольный женский вскрик.

Господи, Боже мой. Только не это! Я не хочу при этом присутствовать! Я что, буду лежать и слушать, как они совокупляются?!

Словно гром среди ясного неба интимность момента нарушает мелодия телефона.

Моего.

Это провал.

— Твой? — спрашивает Илья.

— Нет, — хмыкает его подружка, — я не слушаю попсу.

— Что за хрень, — выражается Илья и делает то, от чего сердце буквально перестает биться — наклоняется и заглядывает под кровать…

Глава 16

— Простите, — шепчу, — я могу все объяснить.

Неловко выкатываюсь из-под кровати и запахиваю плотнее полы халата.

На постели, оперевшись локтями о покрывало лежит брюнетка и ее короткая юбка задралась настолько, что я вижу…

Ну зачем? Почему я туда посмотрела!

— Что за… Мать твою! Ты что здесь делаешь? — немного сконфуженно спрашивает Илья и натягивает белье обратно.

— Прости…те, Илья Романович… Я тут… э… Кое-что потеряла! — взгляд падает на тумбочку. Не думая ни о чем, резко выдвигаю ящик и вынимаю, наверное, без преувеличения пол литровый тюбик смазки. — Вот это! Нашла! Ну, я пойду, хорошо? Не буду вам мешать, продолжайте.

— Кто это такая? — кивает на меня брюнетка, а потом переводит немного мутный взгляд на Шторма. — Твоя домработница?

Вздохнув, Илья устало проводит ладонью по лицу.

— Нет, жена.

— Жена?! — глаза брюнетки буквально вылазят из орбит. Подскочив пружиной, быстро засовывает буфера обратно в вырез кофточки. — Ты не говорил, что женат!

— Пожалуйста, не обращайте на меня внимание, я сейчас уйду, — вытянув вперед руку, пячусь назад. — Продолжайте. Как будто меня здесь не было, о'кей?

Брюнетка в ужасе переводит взгляд с меня на Илью.

— Вы что, извращенцы? Свингеры? Извините, ребята, но я с этим еще в студенчестве завязала, — поднимает с пола свой крошечный клатч и идет на выход. — Не провожай.

Когда за ней закрывается дверь, в комнате повисает оглушительная тишина. Я чувствую себя настолько паршиво, что даже боюсь поднять на Илью взгляд.

Только сейчас до меня дошло, свидетелем чего именно я сейчас едва не стала…

— Извини…

…произносим одновременно. И снова молчим.

— Извините, Илья Романович, Бога ради, я все объясню…

— Это ты меня извини. Я… короче, я забыл. Ну, что ты здесь. Я уже год один живу, привык. А тут немного выпил… — снова вздыхает. Чувствует себя виноватым, это слишится в его голосе. — В общем, неудобно как-то получилось.

— Позвоните ей, объясните, думаю, она поймет и простит, — шепчу, так и не решаясь на него посмотреть.

— Да перед тобой неудобно. Ее я вообще не знаю. Сегодня познакомились.

— А со мной три дня назад.

— Ну, все побольше. Ну и к тому же, мы вроде как женаты…

И опять неловкая тишина. Кошусь на его руку — кольца нет. Снял. Конечно, зачем оно ему. Я же жена фиктивная.