Граф-пират - Джулия Лонг

Порой Вайолет обращалась с молодыми людьми, имевшими неосторожность приблизиться к ней во время бала, как с насекомыми во время пикника: их присутствие было неизбежно, хотя, кажется, они вполне привыкли, что их могут прихлопнуть.

– Совершенно определенно не к игрушкам, – сухо ответила она.

На его лице появилось странное выражение: ей показалось, что он сдерживает смех или у него вдруг начался приступ желудочных колик.

– Мисс Редмонд, удивительно, что мне приходится все это вам говорить, но на случай, если у вас все же есть совесть, знайте: заплатив моему бывшему моряку, чтобы пробраться на борт, вы совершили опрометчивый и эгоистичный поступок. Мне известна ваша репутация, но вы поставили и меня, и мою команду в неловкое положение, напугали свою семью, устроили скандал, и все из-за чего? Ради шутки, из простой прихоти…

Вайолет больше не желала слушать.

– Это не шутка, – прошипела она.

К счастью, граф замолчал на мгновение. Повисла зловещая тишина.

Вайолет не могла больше сдерживаться.

– Да, вы правы, я поступила безрассудно. Импульсивно? Прекрасное слово, капитан Флинт. Но это не простая прихоть. Мой брат Лайон, наследник отца, исчез больше года назад. Вы понятия не имеете, сколько горя принесло его исчезновение нашей семье, но я вам скажу так: все притворяются, будто все отлично, но на самом деле мы опустошены. И я подозреваю, что вы тоже пытаетесь найти его. Впервые за долгое время я услышала весть о нем.

– Что это значит, черт возьми?

– Это значит, что мой брат Лайон Редмонд может быть мистером Хардести или, как вы его зовете, Котом.

Глава 6

Молчание.

– Вы думаете… – Выражение лица графа было непостижимым. – Продолжайте.

– На балу вы обратили внимание на Джонатана. Вы сказали, он запросто мог бы оказаться близнецом мистера Хардести. А Джонатан очень похож на Лайона. Он исчез ночью больше года назад. Все считают, что ему разбила сердце мисс Оливия Эверси.

– Оливия, – мрачно повторил граф после секундного молчания. Сама Вайолет никогда бы не произнесла имя мисс Эверси лучше.

– Я пыталась рассказать Джонатану все, что мне удалось узнать от вас о Коте. И судя по его реакции, я поняла: мне не следует ничего говорить отцу, потому что никто в моей семье мне не поверит, никто не станет меня слушать. Конечно, они все очень любят меня, но, мне кажется, никто не представляет, какая я на самом деле. С чего бы им верить женщине? Зачем верить мне, особенно учитывая мое так называемое безрассудство? Кто-то должен предупредить Лайона, потому что я знаю, что вы собираетесь с ним сделать, капитан. И вот, когда я поделилась с вами своими подозрениями, вы разрешите мне остаться на корабле? Конечно, нет. Вы моя последняя надежда найти Лайона и спасти от вас, капитан Флинт. Кроме того…

– Есть еще и «кроме»? – ровным голосом перебил Флинт.

– Я не ребенок. Моя семья одна из благороднейших и старейших во всей Англии, и, осмелюсь сказать, даже вам известно, как вести себя в присутствии леди. Несмотря на все причиненные вам неудобства, я была бы благодарна, если бы вы вспомнили свои манеры, потому что ваше поведение не делает вам чести и лишь укрепляет всеобщее мнение, что вы дикарь, капитан Флинт. – Последние слова Вайолет произнесла свистящим шепотом. – Сущность настоящего джентльмена проявляется тогда, когда никто не может стать свидетелем его прекрасных манер. Не думаю, что вы в состоянии это понять, милорд, но благодаря древности нашего рода я уже не должна работать, если мне этого не хочется. Только подобные вам считают необходимость труда добродетелью. Именно благодаря труду моих предков мне уже не приходится трудиться, и моя семья считает это честью.

Слушая монолог Вайолет, Флинт ни разу не шевельнулся, лишь моргнул, словно она плеснула ему в глаза водой. После этого его взгляд вдруг стал живым и необычайно заинтересованным.

Вайолет закончила.

Флинт так долго хранил молчание, что ее гнев постепенно утих, не находя выхода. Она чувствовала себя уставшей, слабой, безвольной, похожей на покинутый гусеницей кокон. Ей казалось, что одно дуновение ветра способно сбить ее с ног.

Капитан казался задумчивым.

– И вы всерьез полагаете, что ваш брат Лайон и есть тот самый пират, потому что ваш младший брат похож на Кота, а корабль называется «Оливия»?

Любые слова, сказанные подобным тоном, звучали нелепо. Вайолет ничего не ответила.

– И что вы намерены делать – помешать мне передать вашего брата в руки правосудия?

Флинт был готов рассмеяться. Кажется, с ним вот-вот случится истерика. Вайолет знала: ей этого не вынести. Он говорил, с трудом сдерживая себя.

Она выпрямилась. Вайолет никогда не признается, что подобная мысль не приходила ей в голову. Она привыкла принимать решения на месте. Скорее она предпочитала это делать, потому что именно так обыденная жизнь наполнялась яркими красками.

– Возможно, вы могли бы использовать меня в качестве приманки во время поисков моего брата, если он действительно этот самый Кот. Вы сможете выманить его, если сообщите, что я с вами. Да, я намереваюсь предупредить его о вашем присутствии, как только вы меня к нему приведете. Если он и правда Кот, я уверена, что здесь какая-то ошибка. Лайон не может быть жестоким пиратом. Так что пусть победит сильнейший.

Боже, сколько эмоций сменилось на его лице за время долгой паузы!

Он пристально посмотрел на Вайолет.

– Скажите мне, мисс Редмонд, – задумчиво спросил он, – вам часто бывает скучно?

Вайолет могла поклясться, что у нее под ногами качнулся пол.

Должно быть, это было заметно. Она смотрела на капитана, чувствуя себя совершенно уязвимой. Откуда он узнал?

Уголок его губ чуть приподнялся. «Я так и знал». Ему стало смешно. Этот чертов умник хорошо понимал ее, но вот верить ей не спешил.

И тут Вайолет осенило: ведь это с ней всю жизнь обращались как с игрушкой. Ее баловали, ругали, иногда несильно наказывали, но всегда держали на изысканном, невидимом шелковом поводке, удивительно цепко держали ее братья или родители, что бы она ни делала, куда бы ни пошла, как бы нелепо или бездумно себя ни вела. Никто особенно не нуждался в ней. Конечно, она была такая же, как все лондонские аристократы.

Но Вайолет понятия не имела, как вести себя с такими людьми, как граф Эрдмей.

Он заговорил тише, мягче. Вайолет была сбита с толку – она уже привыкла к его резкому тону.

– …и я бы никогда в жизни, мисс Редмонд, не причислил ту «работу», о которой говорил, к добродетелям.

Его голос был похож на дым благовоний, просачивающийся сквозь запертые двери публичного дома. Вайолет интуитивно чувствовала, как этот голос буквально скользит по ее коже словно грубый шелк.

Граф все просчитал.

Сейчас он решил с ней поиграть. Сложившаяся ситуация показалась ему такой смешной, что он не устоял.

И это почти сработало. Вайолет сделала глубокий вдох.

Он вынудил ее спорить с ним. А это было все равно что идти по шатающимся сходням над бурными волнами. В случаях с мужчинами Вайолет прибегала к спору крайне редко. Ей всегда удавалось справиться с ними, и благодаря разнообразию стратегий она всякий раз побеждала скуку.

Домашние любимцы или слуги…

– У вас есть братья или сестры, капитан, лорд…

– Довольно и «капитана». Я понятия не имею – возможно, есть целая дюжина. Я не знаю моего отца.

Вайолет застыла. Ее губы непроизвольно приоткрылись. Она никак не ожидала, что будет беседовать с таким человеком. Даже представить существование подобного типа было очень трудно.

Неужели у него нет семьи? Никого? Внезапно Вайолет ощутила волну жалости, но тут же отмахнулась от нее. Не такой граф человек, которому нужна жалость или который захочет ее принять.

– Я вас пугаю, – уверенно заявил он.

Вайолет вздохнула.

– Немного, – призналась она. – Вы делаете это нарочно?

Граф как-то странно взглянул на нее. И тут, к ее полнейшему удивлению, он ухмыльнулся. Вайолет заметила три поразительные вещи: в углу его губ появилась ямочка, похожая на полумесяц, его глаза оживились, словно над темным морем сверкнула вдруг молния, и… Вайолет на миг затаила дыхание, будто бы эта молния поразила ее прямо в грудь.

– Вряд ли мне это нужно. Наверное, я просто такой и есть.

Дыхание Вайолет выровнялось, но она не могла отвести взгляда от того места, где только что была ямочка. Она тут же наказала себя за эту глупость, с силой вонзив в ладони ногти. У больших, страшных мужчин не должно быть никаких привлекательных черт вроде ямочек, с негодованием подумала она.

Лицо капитана смягчилось, но Вайолет не верила, что ей удалось его очаровать.

– Глупости! Вы недооцениваете меня, капитан Флинт, – холодно произнесла она.

Бравада. На самом деле он быстро ее раскусил.

«Вы утомляете меня, капитан Флинт, и пугаете меня». Никогда прежде ни один мужчина не смог напугать Вайолет.