Гармония миров. Диалоги о деятельном сострадании - Тензин Гьяцо

Вопрос из аудитории: Возможно ли преобразовать энергию гнева? Что мы можем делать с гневом, когда видим, что он охватил нас? Какую специальную практику вы предлагаете?

Далай Лама: Это зависит от того, насколько силен гнев. Если он не очень силен, вы можете взглянуть на человека с другой стороны. Каждый человек, независимо от того, насколько он кажется отрицательным, имеет также и положительные черты. Если вы попробуете взглянуть на него с этой стороны, то гнев сразу же уменьшится. Это один путь. Другое, что вы можете сделать, это попытаться обнаружить, что хорошего или полезного есть в гневе. Если вы будете пытаться найти это, то увидите, что не можете этого сделать. Гнев — это действительно нечто ужасное. С другой стороны, вы можете найти много хорошего в терпении, сострадании, любви. Когда у вас есть такого рода подлинная убежденность, то при зарождении гнева вам надо вспоминать о его отрицательных качествах и постараться уменьшить его.

Но когда гнев слишком силен, вы можете попытаться направить свой ум на что-то другое, на какой-то иной объект. Всего лишь закройте глаза и полностью сосредоточьтесь на своем дыхании. Считайте свои вдохи и выдохи до двадцати — двадцати пяти. Затем гнев будет понемногу уменьшаться, понемногу остывать.

Но если гнев очень, очень силен, то деритесь!... Я шучу, конечно. Но, в самом деле, лучше проявить его, чем прятать внутри. Самое отрицательное, злобное чувство может оставаться там, внутри, годами. Это самое худшее. По сравнению с этим уж лучше сказать несколько скверных слов.

Стивен Левин: Ваше Святейшество, возникает ли когда-либо страх в вашем сознании?

Далай Лама: О, да.

Стивен Левин: Что вы противопоставляете ему?

Далай Лама: Я считаю, что существует два вида страха. В первом случае это очень тонкие, рискованные моменты. В такое время я знаю, что должен принять решение, независимо от того, уверен я в том, что надо делать, или нет. Во-первых, я стараюсь посоветоваться со своими друзьями и поразмышлять об этом. Затем я принимаю решение и действую и никогда не чувствую сожаления. В конечном счете это очень зависит от побуждений. Если у меня нет никаких негативных эгоистических мотивов, то в глубине души у меня нет чувства вины. Когда я действую с искренними побуждениями, то, даже если всё идет не так, как ожидалось, нет никакого сожаления.

Второй вид страха основан на воображении. Чтобы преодолеть его, вам нужно спокойствие, которое дает возможность рассмотреть его более пристально. Когда вы разберете его подробно, ваш воображаемый страх рассеивается.

Надо учитывать конкретный случай. Иногда, знаете ли, бывает реальная опасность, связанная с определенного рода страхом. В этом случае стоит ощутить страх. Благодаря страху вы видите, какие надо предпринять меры предосторожности. Если вы не чувствуете страха, когда грозит реальная опасность, то это может обернуться серьезной потерей!

А другой вид страха, когда нет никакой надвигающейся опасности, это тот, что вы создаете сами. В случае такого вида страха самое главное это иметь искреннюю мотивацию и глубокую открытость. Это очень полезно для уменьшения страха. Чувствуя уверенность в себе, вы можете встречаться с любым человеком и беседовать с ним. Даже если у вас есть еще страх, то благодаря вашей уверенности вы заключаете в себе определенного рода справедливость или истину. Так что самое главное, я полагаю, по моему собственному опыту, это сострадание и альтруистическое сознание.

Любовь и сострадание

Вопрос из аудитории: Многое из того, о чём мы говорили, имеет отношение к страданию и причинению страдания. Могли бы вы побольше рассказать о радости и счастье?

Далай Лама: Это уже счастье, когда кто-то уменьшает твое страдание. В Тибете есть пословица: «Если слишком радуешься, потом будешь плакать». Это говорит об относительной природе того, что мы определяем как радость и боль. Здесь подразумевается, что должны быть ограничения.

С точки зрения практикующего буддиста, главное, чтобы ваше психическое состояние оставалось неизменным, не слишком прыгало вверх и вниз. Пусть будут радости и горести, даже депрессия, но всё это не слишком высокое и не слишком низкое. Такой образ жизни может показаться бесцветным, но более яркий, возбужденный образ жизни, если глубоко разобраться, тоже нехорош. Это как освещение в комнате. Если оно временами то ослепительно яркое, то слишком скудное, чтобы что-то разглядеть, то это не очень полезно.

Весь этот образ жизни зависит, главным образом, от направленности ума, остающегося спокойным и стабильным. Это, я думаю, самое важное. Эта стабильность ума развивается посредством тренировки. Ум и сердце человека становятся более жизнестойкими, более крепкими, менее подверженными ударам внешних событий. Противоположностью является слишком большая чувствительность, так что малейший отрицательный толчок подействует на вас и ввергнет в депрессию, а малейший положительный толчок вызовет в вас излишнюю возбужденность. В этом нет пользы.

В глубине своего сознания вы храните мудрость, которая вынесет вас, когда вы столкнетесь с чем-то негативным. Оно не собьет вас с ног, вы просто перешагнете через него с легкостью. Точно так же, когда случится что-нибудь хорошее, вы сможете преодолеть и это. Ключ ко всем проблемам — это умение перешагивать через них с легкостью.

Дэниел Браун: Ваше Святейшество, я хочу задать вопрос о внутренней природе этой практики. Мне кажется, что существует два вида практики: предназначенные для работы с более негативными или недостойными качествами сознания, и предназначенные активно развивать достойные качества. По-видимому, это дополняющие друг друга, независимые практики. Работа с отрицательными состояниями не обязательно приводит к возникновению положительных качеств. Требуется кроме этого еще активно развивать такие достойные качества ума, как вера, терпение и альтруистическая настроенность.

В нашем обществе множество ориентированных на анализ психотерапевтов, например, психоаналитики, подчеркивают важность работы с отрицательными качествами психики. Другие психотерапевты, а именно, трансперсональные психотерапевты, говорят, что этого недостаточно, что нам нужно также развивать положительные качества. Так что мы тоже боремся с того же рода проблемами. Каким образом в буддизме развивают эти положительные качества?

Далай Лама: Чтобы развивать альтруистическое отношение, медитирующий принимает к своему сердцу благо других существ и снова, и снова размышляет о пользе заботы и любви к ним. Но он уравновешивает это также размышлением о вреде заботы только о своем собственном благополучии, когда ставят себя выше всех других. Эти две грани медитации вместе приводят к благотворному состоянию ума.

Точно так же, когда практикуют развитие доброты, уравновешивают это неприятием ненависти. Эти две стороны также дополняют друг друга и взаимополезны. На что вам нужно сделать упор вначале? Мы не можем дать какое-то единое правило. Это дело индивидуальное.

Дэниел Гольман: Ваше Святейшество, у нас на Западе есть модель психического здоровья, психического благополучия, она несовершенна. Какова буддийская модель психического здоровья?

Далай Лама: В конечном счете, единственный здоровый человек — это Будда. Но до этого нам еще далековато. Так что, стоя на этой земле и глядя на свои нынешние обстоятельства, мы просто ищем общего согласия относительно определения психического здоровья человека. Когда общество признает своего члена хорошим и благополучным? Здесь нет ничего абсолютного. Один человек может казаться самым прекрасным, но затем, когда вы видите другого человека с еще более глубоким состраданием или большей мудростью, то первый кажется ниже. Здесь нет никаких абсолютных критериев.

Но если вы хотите быть более точными, то можно сказать, что здоровый человек — этот тот, кто, имея возможность быть полезным другим, занимается этим служением. Когда это невозможно, то он, по крайней мере, избегает причинения вреда. Человек, делающий это, — здоровый человек. Такова сущность буддизма. На самом деле, я полагаю, это сущность всех духовных традиций.

Дэниел Гольман: Следовательно, единственный человек, любящий того, кто нелюбим, может открыть путь к состраданию?

Далай Лама: Да, именно так.

Маргарет Бренман-Гибсон: Очень часто бывает такая ситуация, когда тот, кто помогает, психотерапевт, оказывается единственным человеком, который может испытывать настоящую любовь к человеку, приходящему к нему со своим страданием, своей болью и представления не имеющему о том, что в нем есть что-то заслуживающее любви.