Тайна декабриста - Николай Шагурин

***

... Напарник, однако, оказался не так удачлив, как Чернобровин. Он, правда, сумел сфотографировать гражданина в фетровой шляпе, но потом тот внезапно остановил такси и укатил. Это вышло так неожиданно и быстро, что напарник ничего не мог предпринять, только заметил номер машины (шофер такси потом сообщил, что седок в фетровой шляпе слез на Центральном проспекте, сунул деньги и ушел).

Еще сутки прошли в напряженных, но безуспешных попытках восстановить след человека в фетровой шляпе.

Квартира Сухорослова находилась под неослабным наблюдением. Но и отсюда сообщения были неутешительные: Сухорослов залег, как барсук в норе, и не показывался.

Генерал с Максимовым, посовещавшись, пришли к выводу: Сухорослова надо брать. Когда он снова выйдет на явку, неизвестно. Если же Наставник учуял слежку, то времени терять нельзя. Оставалась надежда через Сухорослова восстановить потерянный след.

- Товарищ полковник! - взмолился Чернобровин, узнав об этом решении. Подождите еще немного. Сухорослов должен непременно второй раз вернуться в музей! В первый раз он ничего не взял, ручаюсь. Он даже не успел как следует просмотреть папку, ему помешала Ковальчук. Он искал документ в комнате Зинаиды Васильевны. Лист из диссертации он захватил как оправдательный документ перед Наставником. "Вот, дескать, я был в музее!" И, прежде всего, как свидетельство того, что тайна завещания еще не стала достоянием советских людей. Потом, когда все уехали, он снова вернулся в зал и попытался продолжить поиски...

Чернобровин остановился.

- Продолжайте, - сказал полковник.

- Сухорослов, конечно, страшно торопился и нервничал, ведь он все время ходил по острию бритвы. Понимал, как сильно рискует. Ищет папку нету; если помните, я накануне поднял ее и положил на стеклянный шкаф. Сухорослову стоило только поднять голову, чтобы увидеть эту папку... Но он не сделал этого. Вот эта "психическая слепота" говорит о том, в каком состоянии находился преступник. А тут Кирюхин то и дело подходит к двери и проверяет печати... И Сухорослов решил больше не испытывать судьбу...

- Но почему же все-таки следует ожидать нового визита Сухорослова?

- Наставник выждал, пока немного уляжется суматоха, связанная с первыми днями следствия. На явке Сухорослов получил от него директиву довести дело до конца, то есть вторично проникнуть в музей. Эта директива была передана через газету, в какой форме - трудно сказать. Газету Сухорослов, надо полагать, уничтожил.

- Очень логично и интересно, прямо художественную картину нарисовали, - сказал полковник, улыбаясь. - Но, Вадим Николаевич, это опять-таки гипотезы. А где доказательства, что Сухорослов явится снова?

- Поступили сведения, что приятельница Сухорослова была у Косого и получила от него набор отмычек.

- А! Это уже не журавль в небе, а синица в руках. Что же вы предлагаете? Засаду?

- Я предлагаю нечто лучшее. Сухорослова мы, конечно, возьмем. Но нужно обставить операцию так, чтобы он еще до момента задержания сам показал нам, где находится завещание.

- Как же вы это сделаете?

- Вот как. Папку нужно положить на место...

И Чернобровый выложил свою идею. Предложенный план получил полное одобрение.

9. Восковая персона

Давно уже стемнело, время подходило к двенадцати. Музей чернел на берегу геометрической своей громадой, в нем не светилось ни одного окна. Кирюхин сидел на скамеечке у ворот, поставив "ижевку" меж колен. После ЧП он проявлял особую бдительность и на дежурство являлся даже раньше положенного. Вот и сейчас, завидев темную фигуру, возникшую из-за угла, он заерзал, насторожился...

Однако прохожий шел спокойно, не проявляя никаких агрессивных намерений. У старика отлегло от сердца: было в этой фигуре что-то знакомое, привычное взгляду. Фигура приблизилась, и сторож узнал Сухорослова.

- А! Василий Кузьмич! - дружелюбно приветствовал его старик. Кого-кого, а этого человека он никак не заподозрил бы в посягательстве на музейные ценности. За что уволили бывшего "реставратора", Кирюхин толком не знал, ибо история с кражей книг не вышла за стены директорского кабинета, а тем более не имел представления о павших теперь на Сухорослова тяжких подозрениях. Для Кирюхина он оставался по-прежнему недавним сослуживцем, "рубахой-парнем", не дураком выпить.

- Давно к нам не заглядывали. Прогуливаетесь, значит. Присядьте, отдохните! - И старик подвинулся, всем своим видом показывая живейшую готовность покалякать.

- Здравствуй, товарищ Кирюхин, из кино иду, - сказал Сухорослов, садясь. - А ты все оберегаешь этот допотопный мавзолей? Пауки в ружье еще не завелись? - пошутил он. - Ну, что новенького? Да, впрочем, что я спрашиваю, ведь у вас тут сплошная древняя история...

- Не говорите, Василий Кузьмич! - запротестовал старик, становясь серьезным. - Ох и дела! Такие дела!..

- Что, Гольдман со своим заместителем поругалась? Или выходной день с четверга на понедельник перенесли?

- Грех шутить, - угрюмо сказал старик. - Дела, прямо оказать, уголовные.

- Ну?!

- Зинаиду Васильевну без малого не убили! В больнице лежит, говорят, па-ра-ли-зо-ва-на...

Кирюхин принялся рассказывать о происшествии в музее.

- Грабителя-то нашли? - перебил Сухорослов.

- Какое! - Старик махнул рукой. - Видать, бросили это дело. Никто теперь из милиции и не показывается.

Сухорослов поежился, словно от ночной прохлады.

- Закурим, что ли?

Он достал "Беломор" и так ловко щелкнул в донышко пачки, что папироса выскочила прямо в руки старику.

- Вот, Василий Кузьмич, какие неприятности случаются, - продолжал старик, глубоко затягиваясь. - Разве найдут? Держи карман шире...

Дальше разговор как-то перестал клеиться. Кирюхин начал зевать, речь его становилась все менее и менее связной. Наконец, он клюнул носом и опустил голову на грудь.

Папироса с наркотиком сделала свое дело Сухорослов выждал пару минут и потряс Кирюхина. Убедившись, что теперь никакое ЧП не в силах пробудить старика, оглянулся, прошел во двор и достал связку отмычек...

В зале стояла особенная, пустынная, стылая тишина, свойственная нежилым помещениям. Бледный круг света, брошенный электрическим фонариком, заскользил по полу... по витрине... по манекенам, которые в причудливых костюмах стояли безмолвные, как мумии, по бокам книжного шкафа.

По улице, огибая здание музея, неслись автомашины. Она торопились спуститься к понтонному мосту, который соединял левобережную часть города с промышленной правой: в полночь мост разводили для пропуска судов.

Сухорослов приблизился к шкафу, держа в одной руке снятые ботинки, в другой фонарик. Обувь поставил на пол и, присев, звякнул отмычками. Руки его слегка дрожали. Скрипнула отодвигаемая дверка. Сухорослов осветил полки: "Тут!". Папка лежала на прежнем месте. Оставалось взять ее, закрыть шкаф... Как будто все. Через несколько минут он будет за воротами музея, а дальше - солидная пачка "красненьких" и новый паспорт, обещанный ему шефом, привольная жизнь где-нибудь в другом городе, пока хватит денег...