Возле Чистых прудов - Сергей Владимирович Киреев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Иду на «вы», на штурм, на абордаж!
Для жены любимой, для опоры и надежи,
Я за тыщу долларов сюрприз хочу купить —
Что-нибудь на молниях, из меха ли, из кожи,
Чтоб его до старости носить ей не сносить!
Вижу красным бархатом обитые ступени,
Тварь меня кудрявая куда-то волокет,
В зал заводит за руку, а там — стриптиз на сцене,
Бабы пляшут, скачут — вот такой вот переплет!
Они передо мной, как заводные,
Напересменку бюстами трясут,
Нормальные, веселые, простые
Девчата без заскоков и причуд!
Я пиво пил, я вилкой тыкал рака,
Я чью-то руку стряхивал с плеча,
И образ выплывал из полумрака
Родного Тимофея Кузьмича!
Ах, как фигурировала рыжая красавица!
Я гляжу — поддатая, кричу: «Ну, ты даешь!
Ханку жри поменьше, и копыта не отвалятся,
Тоже мне, халтурщики, культуры ни на грош!»
И она бегом ко мне: «Откуда, мол, и кто ты?
Из России? Знаю, там сугробы, там Сибирь,
Там медведей ловят мужики-мордовороты,
В общем, я люблю тебя, красавец, богатырь!»
Вот мне под нос суют сухие вина:
«Ну что, бокал для дамы? Сей момент!»
Кузьмич учил, но я забыл, дубина,
От пьянства проглотить медикамент!
Официант не баловал закуской,
Но подливал, скотина, во всю прыть:
«Ты русский человек или не русский?
Ну покажи, как ты умеешь пить!»
Рыжая в антракте тихой сапой, левым бортом
Подгребала, щурилась: «Смотри, я вся горю!
Мы поладим, сделай мне мороженого с тортом!
Ну давай, давай, давай, давай еще по стопарю!»
Я от горьких думушек отмахивался кепкой,
Я на всех шампанского поставил сгоряча,
Но во мраке мозга, в мозжечке жила зацепка —
Незабвенный образ Тимофея Кузьмича!
Он говорил: «Свобода — это здорово,
Но вы же, братцы, валенки на вид!
Да здесь любая ушлая оторва
Вас в ноль секунд по киру охмурит!»
Я понимал, собравшись с силой духа:
Хотят споить, но чтоб не наповал!
Мне рыжая крутила мочку уха,
А бармен ей подмаргивал, кивал.
Он губищи скручивал в недобрую ухмылку,
Я сидел у стойки, как на иглах, на углях,
Наконец додумался: «Почем у вас бутылка?»
«Двести!» «В чем, простите?»
«Уж наверно не в рублях!»
Мне как будто трактором наехали на спину,
Раскрутили, сволочи, шутя, как пацана!
Зелень контрабандную, зашитую в штанину,
Я им честно отдал, не осталось ни хрена!
Я взят врагом, сражен по всей науке!
Чувак за стойкой строг и величав.
Они меня нагрели на три штуки,
Кислятиной шипучей накачав!
Капкан, петля, бермудский треугольник!
И по коврам ступая, как по льду,
Я им на чай швырнул последний стольник:
«Знай наших, падлы, я еще приду!»
Я неделю целую почти что не питался,
Рейса ждал обратного под сень родных рябин,
С алкашами, с пьянью на окраинах вращался,
Залезал на пальму: «Эй, Россия, я твой сын!»
Вот супруга с тещею пасут меня, встречают:
«Где подарки?» «Нету…» — по спине мурашки, дрожь.
«Ну чего, как съездил?»
«Все нормально, — отвечаю, —
Город Сан-Франциско удивительно хорош!»
Прошла весна, и лето пролетело.
С двумя братья́ми еду на Бродвей.
Четвертый нами взят для пользы дела —
С Петровки скромный труженик, старлей,
Чтоб нас берег от нечисти поганой,
Чтоб в рог трубил про шухер и аврал,
Чтоб днем и ночью честно, без обмана
Из-за куста за нами наблюдал!
1994
«Я в кафе после смены считала рубли…»
Я в кафе после смены считала рубли,
Он на «газике» ехал по трассе.
И свистел соловей, и сирени цвели
В день, когда я ему отдалася!
И рябило в глазах от тюльпанов и роз.
Он меня, продавщицу простую,
Полюбил всей душой и в Москву перевез
На Вторую Тверскую-Ямскую.
Он там жил, как умел, с неба звезд не хватал
И с судьбой не вступал в перепалку,
Он тянул свою лямку — металл продавал
Худо-бедно, ни шатко ни валко.
Он однажды лежал на перинах без сил,
По спине меня лапою гладя,
Когда в черных очках в нашу дверь позвонил
Его родич, двоюродный дядя —
Тот, что с ходу врага разнесет в пух и прах, —
Он большая и важная шишка,
Он резервы страны на секретных складах
Сторожит с автоматом под мышкой!
Он бумаги нам дал: «Все нормально, братан, —
Роспись-подпись, лицензия, квота.
Сделай дело, Санек, и себе на карман
Полпроцента возьми с оборота!»
Сашка рожу расправил, расцвел, просиял,
Невзирая на нервные тики,
Он сурьму и свинец на комиссию взял,
И люминий, и кобаль, и никель!
Словно счастье само к нам пришло пировать:
Мы на марше, на светлой дороге!
Сашка в Лондон поехал — металл продавать,
И меня прихватил для подмоги.
Мы от трапа до биржи пешком добрались,
Чтобы денег заначить на кашу.
Он все продал «на раз», и деньжищ — завались,
И в отеле три номера — наши!
Сашка мозг подключил: «Ты послушай, Марусь,
Все за нас. Мы придержим добычу —
Я на ценных бумагах волчком крутанусь
И навар в двести раз увеличу».
Он ушанку
