Секс в браке - Елена Ровинская

– Поговори с ним.

– Ч-что? – в первый миг я решила, что Дима спятил. – О чем?!

– О Сартре, – он фыркнул, когда я подняла обалдевший взгляд. – Шутка! Просто поговори, – Дима щелчком пальцев выслал прочь прибежавшую няню, которая с явным неодобрением на меня зыркала. – Все хорошо, моя девочка. Это – ребенок, ему четыре месяца. Маленькие дети орут.

Дима усадил меня с ребенком на маленький диванчик, обнял за талию, заговорил с малышом, гладя того свободной рукой по животику. И по мере того, как он говорил, ребенок в моих руках начинал успокаиваться. Я тоже немного расслабилась и попыталась его укачать. Руки были уже не такие напряженные. Ласковые слова, вдруг, сами собой нашлись.

– Видишь? – прошептал Дима. – Все хорошо.

Я кивнула, хотя почти ничего не видела, потому что сама плакала и мои слезы падали на чистую, тщательно выглаженную рубашечку. Я гладила мягкие светлые волосики своего сына, вбирая в себя его теплую мягкую тяжесть. И стук его сердечка казался таким знакомым…

– Это Саша, или Влад? – спросила я, и вновь всхлипнула.

Дима осторожно вытер мне слезы.

– Да я понятия не имею!

Рассмеявшись, я крепче прижалась к нему спиной.

Димина ладонь все еще лежала на моей талии, а подбородок – у меня на плече. Мы часто сидели так раньше, слушая, как мальчики толкаются у меня в животе… С тех пор, как я родила, он никогда так больше не делал, и я боялась дышать, чтобы он не опомнился и не убрал руки. Но Дима, казалось, не замечал, что держит меня в объятиях. Он весь был поглощен воспитанием нашего сына.

– Что лыбишься? Довел мать и радуешься, да? Засранец такой. Она тебя для этого в муках рожала? Чтобы ты на нее орал?

Мальчик вовсю улыбался беззубым ртом и слипшиеся от слез ресницы, обрамляли сияющие глаза. Я вытерла его щечки и, впервые осмелившись, прижалась губами к маленькому личику.

– Маленький мой… Какой же ты у меня красивый!..

– Анастасия Филипповна!..

Няня принесла второго ребенка и отдала Кану. Они были похожи, как два яйца. Чудесные маленькие блондинчики с Димиными аккуратными ушками и миндалевидными Димиными глазами. Только темно-серыми, а не карими. Я чуть наклонилась и, продолжая укачивать своего, провела кончиками пальцев по нежной щечке.

– Давай, подпишем их маркером? – предложил счастливый отец.

– Дима-а-а! – шепнула я укоризненно, горло сжалось. – Не порти момент…

Он снова мне улыбнулся и наклонившись, потерся кончиком носа о носик ребенка.

Какое-то время, сидя плечом к плечу, мы молча корчили детям рожицы, целовали крошечные пальчики и сжимали в ладонях маленькие ножки, как делают родители в моменты умиления собой и своими отпрысками. И это больше не были его дети. Это были мои дети.

Наши.

– Спасибо! – шепнула я.

– За что?

«За то, что не позволил мне сделать аборт!.. – хотела я сказать. – За то, что взял меня в жены. За то, что так любишь моих детей!»

Но это звучало так пафосно, что журналист во мне взбунтовался.

– За все…

Дима поднял голову и посмотрел на меня, словно видел впервые. И не нашелся что на это сказать. Удерживая на сгибе локтя головку младенца, он взял меня за подбородок и молча поцеловал.

Не в лоб, как обычно. В губы.

***

В дверь постучали.

Няня, извинившись, напомнила, что «деточкам» пора купаться и спать. Помощница забрала ребенка у Димы. Я тоже неохотно отдала агукавшего мальчика и, неловко сунув руки в карманы, встала. Позволила Диме обнять себя.

Он вздохнул, еще крепче прижимая меня. Как вчера, во время медленно танца. Встав на цыпочки, я крепко-крепко обхватила его руками, уткнулась лбом в шею. Маленькая искорка внутри разрасталась до шаровой молнии.

Хотела сказать, что люблю его, но слов не потребовалось. Он сам все понял, прочел по моим глазам. Мои руки разжались, ладони легли на Димины плечи. Губы приоткрылись навстречу его губам.

ДЕКАБРЬ 2004.

Глава 1.

«Моя вторая мама»

– Ох, – сказала Жанна Валерьевна, прижимая руку к груди и отвернулась, задыхаясь от возмущения. – Среди бела дня!

Мы с Димой застенчиво выбрались из-под лестницы на второй этаж, куда он увлек меня, случайно встретив по дороге на кухню. Я одернула юбку, пригладила волосы и опустила глаза, предоставив Диме самому улаживать вопросы с родительницей.

– Это был просто поцелуй, – покраснев, буркнул человек, при виде которого другие люди бледнели.

Жанна Валерьевна возмущенно хохотнула ему в лицо.

– Для таких поцелуев, Дмитрий Сергеевич, есть ночь и есть спальня! В доме полно посторонних, а у вас – дети!.. Ты бы хотел, чтобы твои малыши росли среди сплетен о том, чем занимаются их родители? Под лестницей? Как бродяжки?!

У меня чесался язык спросить, как много бродяжек могут позволить себе целоваться под лестницей в собственном доме, но я промолчала. Жанна Валерьевна только издали казалась забавной и милой. Вблизи она была примерно так же забавна, как обвивший тебя удав. Дима тоже молчал. В его мозгу щелкали, вращаясь, как в барабане, буквы, которым он не позволял сложиться в слова.

Его мама нагрянула, словно туман в романе Стивена Кинга. Она имела способность подкрадываться неслышно, словно живущие в нем ядовитые твари. Что, собственно, только что и продемонстрировала. Я еще крепче прикусила губу, хранившую вкус Диминого лосьона после бритья, и притворилась потомственной девственницей.

– Идите завтракать! – велела свекровь, немного оправившись. – И чтобы никаких глупостей среди бела дня!

– А ты?

– А я, – тотчас разулыбалась Жанна Валерьевна, – пойду к моим маленьким Внучекам.

Она так наслаждалась ролью бабушки, что кажется, еще ни разу не назвала кого-то из близнецов по имени. Внучек и Внучек, так их звали теперь. По крайней мере, схема позволяла избежать путаницы.

– Если бы не глупости среди бела дня, – не выдержав, буркнул Дима, – у тебя не было бы Внучеков!

Но под взглядом мамы умолк и тихо, очень тихо, скрипнул зубами.

– Я знаю, откуда берутся дети, – ответила она с таким ледяным достоинством, что я даже восхитилась. Моего Принца воспитала настоящая Королева. – Избавь меня от подробностей. И от наблюдений, тоже. Я иду к Внучекам, как и сказала, а вы…

Но вместо того, чтобы идти на кухню, повинуясь безотчетному приступу родительской ревности, мы, не сговариваясь, пошли за Жанной Валерьевной. В детской, стоя вокруг кроватки, все втроем, умиляясь, мы наблюдали, как агукают близнецы.

Расчувствовавшись, Жанна Валерьевна, обняла Диму за талию. Прижавшись лбом к его бицепсу, всхлипнула, зажимая себе ладонью рот. Несказанные слова повисли в воздухе. Она уже не надеялась, что у нее будут внуки. Я тоже расчувствовалась и обняла его с другой стороны: я уже не надеялась, что у меня будет Дима.

– Интересно, – произнес он, почуяв важность момента, – у них волосы останутся светлыми, или потемнеют? По сути, ген рецессивный…

Теплые слезы высохли. Я ткнула его локтем. Дима шлепнул меня по… талии.

– Ну, все, – сказала свекровь,