Гример - Александр Варго

Человек уверенно видит то, на что смотрит. Остальное же выглядит размытым. Однако мозг способен из этой нечеткой картинки вычленять главное, то, в чем кроется опасность. Иначе бы зачем оно было дано нам, боковое зрение? Слева от меня вновь происходило что-то неладное, уже в который раз. Я упаковал газеты и злосчастную непарную обувь – и повернул голову. Ряд металлических каталок под стеной. На них прикрытые простынями мертвые тела. Голые ступни с пластиковыми номерками. По ступням человека можно многое сказать о том, сколько и как он жил. Если пятки с мозолями, а пальцы скрюченные, налезают один на один, с вросшими ногтями, значит, жил долго, просто и небогато, носил дешевую неудобную обувь. Передо мной было шесть пар ступней, говорившие о разных судьбах, о годах, прожитых умершими людьми. Я не сразу понял, что же привлекло мое внимание. А затем заметил. И легкий холодок, пришедший извне, вновь разлился у меня в груди. Все пластиковые номерки, как и положено, неподвижно свисали с босых ног. И только один чуть заметно покачивался. Небольшие женские ступни с белоснежными деликатными пятками. Высокий подъем ступни. Четко прочерченные линии судьбы. Номерок раскачивался сильнее и сильнее.

И вот я увидел то, чего не должно было быть. Пальцы на ноге слегка подогнулись, блеснули лаком ухоженные ногти. Даже не знаю, что сделал бы я в следующие пару секунд, но тут край простыни, прикрывавшей тело, стал медленно подниматься. А потому я, дернувшись, потерял равновесие и оказался просто сидящим на полу. Под белой материей проступили две острые, как средневековые шлемы витязей, груди. Мертвая женщина села. Простыня соскользнула с нее.

– Марат, – произнесла брюнетка. – Кажется, так тебя зовут?

Я даже не нашелся что сказать. Пропажа нашлась не там, где ее искали. Девушка поджала под себя ноги, затянутые в узкие подвернутые джинсы, и принялась отвязывать с большого пальца ноги пластиковый номерок.

– Ну, ты и нашла место, куда прилечь спрятаться, – выдохнул я, поднимаясь с пола. – Предупреждать надо заранее.

– Меня зовут Инесс.

Девушка справилась с номерком и бросила его мне. Я, как полный идиот, поймал его на лету и зачем-то сунул в карман. Она расправила блузку, соскользнула на пол и надела туфли на высоком каблуке, которые до этого прятала рядом с собой под простыней.

– Надо скорей убираться отсюда: Рамирес может догадаться, что я не убежала, и вернуться.

– Рамирес… Рамирес… Да кто он, к черту, такой? – возмутился я.

– Не стоит тебе знать об этом. Поверь. Помоги мне.

– Я тоже не собираюсь оставаться здесь ни минуты. Но и ввязываться в то, о чем я ничего не знаю, не буду.

Брюнетка Инесс знала силу своих чар. Она мягко взяла меня за руку, я ощутил чуть прохладное прикосновение ее пальцев. Девушка уткнулась лбом в мое плечо и произнесла:

– Извини, что напугала. Но это был мой единственный шанс ускользнуть от Рамиреса: он ни на минуту не отпускал меня от себя.

Я ощутил запах волос девушки – еле уловимый, природный, без всякой косметики. И тут же растаял.

– Ничего страшного. Честно говоря, я и не испугался. Даже забавно.

– Будет что вспомнить? – подняла она голову и улыбнулась.

Ее грустная улыбка была так очаровательна, что не улыбнуться в ответ было просто невозможно.

– Поспешим. Он в любой момент может вернуться за мной.

Девушка уже не спрашивала разрешения, не предлагала, а просто распоряжалась. Приложила палец к губам, когда мы проходили мимо приоткрытой двери в комнатку сторожа.

– Он не спит, – одними губами прошептала она.

И что со мной случилось? Я не подумал о том, что следовало бы дождаться или хотя бы перезвонить Петрухе. Я просто вышел с ней за дверь, будто она привязала меня к себе невидимой веревочкой.

– Никого нет? – спросила у меня Инесс на освещенном крыльце.

– Нет, – осмотрелся я.

Она уже почему-то знала, где именно стоит моя машина. Подбежала к ней и еле дождалась, пока я разблокирую дверцы.

Оказавшись на своей территории, я стал немного благоразумней.

– Куда тебя отвезти? Куда ты собралась?

Инесс пожала плечами и ответила как само собой разумеющееся:

– К тебе, конечно. Ты же, как все люди, где-то живешь?

Возразить было сложно.

– Поехали, – сказала она так, словно я был таксистом, а она – пассажиркой, заплатившей вперед. – Ты же один живешь.

Машина катилась по аллейке. Инесс нервно посматривала по сторонам, будто за каждым кустом ее могла подстерегать опасность. Неуверенность девушки передалась и мне.

– Ты можешь сказать, что с тобой случилось? – спросил я.

– Не сейчас. Все потом. Сейчас ты все равно не поймешь. Тормози!

Хоть я и нажал на тормоз, но Инесс уже успела мертвой хваткой вцепиться в руль и вывернула его. Взвизгнули на асфальте протекторы. Машина криво застыла на аллейке, заглохла. В нескольких метрах перед радиатором дорогу неторопливо перешел черный кот – тот самый. Его ухоженная шерсть лоснилась, мохнатый хвост выгибался знаком вопроса, а включенные фары, когда он повернул голову к нам, полыхнули желтым отраженным светом в его немигающих глазах. Кот проплыл перед нами и исчез в кустах, словно его и не было.

Впереди в сторожке зажглось окно. Любопытная бабушка-вахтерка припала к стеклу, но шлагбаум тем не менее вознесся, открывая дорогу. Завтра она наверняка пустит слух, будто я вожу девок в морг и развлекаюсь с ними среди трупов.

– И что теперь? – поинтересовался я у Инесс.

– Погоди, – прикусила она губу.

– Если ты собралась ждать, пока кто-нибудь раньше нас пересечет его след, то торчать нам здесь до утра.

– Не надо. Ты ничего не понимаешь, – сказала Инесс и приложила свой палец на этот раз к моим губам.

В исполнении любой другой девушки этот жест выглядел бы вульгарно, во всяком случае, навязчиво. Но только не с ней. Мы не знали друг друга еще и часа, а я уже пытался доверять ей. Инесс тряхнула головой и, плотно прикрыв глаза, прошептала:

– Поехали.

Девушка долго не открывала глаз. Даже когда мы остановились у светофора, она сидела, сомкнув веки, и беззвучно шевелила губами, будто разговаривала с кем-то невидимым, но вполне реальным, кому не обязательно было слышать звуки ее голоса. Неживое сияние светофора заливало ее лицо поочередно красным, желтым и зеленым светом. Глубокие цветные тени пролегали в ее глазницах под изгибом губ. А в перспективе дороги завис круглый и большой, как таблетка шипучего байеровского аспирина, диск луны.

– Глянь, за нами никого нет? – проговорила она, не раскрывая глаз.

Прозвучало, как в средней паршивости телесериале, но и мордобой с последующими поисками сбежавшей красотки был из тех же серий. Я не стал спорить, обернулся. Улица была чиста до самого поворота.

– Даже черного кота не видно – до горизонта чисто.

– Такими вещами не шутят.

– Ты все еще боишься Рамиреса? В чем дело, можешь объяснить? – Я со злостью тронул машину с места.

Зеленые пятна, отброшенные светофором, исчезли с ее лица, оно вновь стало живым. Инесс открыла глаза.

– Я не могу всего тебе объяснить. Да это и не надо, ни тебе, ни мне. Просто поможешь мне сегодня и потом постараешься забыть обо всем. Не принимай ничего близко к сердцу. Договорились?

– О чем договорились? Я никому ничего не должен. И если взялся помогать тебе, то это значит… – На этих словах я осекся, потому что ответ был однозначным.

– Я тебе нравлюсь, – продолжила за меня Инесс очевидное. – И ты мне тоже. Больше не говори об этом со мной. Все сказано взглядами, жестами, поступками. А слова… они только путают людей. Возможно, когда-нибудь потом ты поймешь, что происходило вокруг тебя.

– Очень надеюсь на это. И хотелось бы поскорее.

– Узнать – не всегда значит получить облегчение.

– Ну да, в великих знаниях великая печаль. Так, кажется, написано у Екклезиаста?

– Именно так и написано в русском каноническом переводе, – подтвердила Инесс и, прикрыв глаза, положила мне голову на плечо.

И вновь сделала это так естественно, словно мы были знакомы многие годы. Согласитесь, вести машину в таком положении не очень-то удобно. Я старался пореже переключать передачи, чтобы не беспокоить свою спутницу. Она изредка вздрагивала и вновь беззвучно шевелила губами. Наконец я завернул в свой двор, заглушил двигатель.

– Приехали, – шепнул ей на ухо. – Не спи, замерзнешь. Или предпочитаешь ночевать в салоне?

Инесс резко отшатнулась от меня. Словно услышала не шепот, а крик, выставила перед собой руки, будто собралась защищаться. Несколько секунд смотрела на меня широко открытыми глазами, в которых ничего, кроме страха и отчаяния, не читалось.

– Ты чего?!

– Прости, – отстраненно проговорила она. – Иногда находит. Не стоило говорить о том, что я замерзну. Иногда слова других я воспринимаю буквально. День тяжелый выдался… – Инесс улыбнулась. – У тебя, кстати, тоже.

Мы вышли из машины. Во дворе было тихо, горели лишь несколько окон в вышине; по шторам пробегали цветные сполохи телевизионных экранов.