Дружеский поцелуй - Маргарет Мюр

Он не понимал, как ей больно от его слов. Лесли резко выпрямилась.

– Но у нас с тобой уже есть подобная близость, Ден! Господи, мы же рассказываем друг другу все. Не могу представить себе отношений более откровенных, чем наши!

– Ты заблуждаешься, – печально проговорил он. – Для людей вроде нас, так долго знающих друг друга, Лесли, мы поразительно мало открываемся и, наоборот, поразительно много стараемся скрыть.

Если бы Денис схватил палку и отдубасил ее, она не испытала бы большего шока.

– Может, у тебя и есть такое ощущение, – возразила она дрожащим голосом, – а у меня нет никаких секретов от тебя, Денни. Ни одного.

– Ты так думаешь? Я могу назвать целую дюжину. И многие из них очень важные.

– Назови хоть один!

Долгую, напряженную минуту он смотрел на нее изучающе.

– Ладно, – наконец произнес он. – Тогда вопрос. Ты девственница, Лесли?

Она раскрыла рот, но из него не вылетело ни звука. Через несколько секунд она вновь обрела дар речи.

– Это не секрет, а просто неуместный вопрос. Моя половая жизнь – это исключительно личное, нечто, не подлежащее обсуждению между нами.

– Вот видишь. Значит, у каждого из нас есть тайны, которыми мы не готовы делиться друг с другом. Но мужчине важно знать это о женщине, с которой он так часто общается, ты не согласна?

Она покачала головой.

– Наши отношения основаны на долгой дружбе, а не… на физическом влечении. Мы друзья, а не потенциальные любовники.

– Даже друзья иногда говорят о сексе, Лесли, но только не мы. Для нас это запретная тема. Почему?

Она беспокойно заерзала спиной по подушкам.

– Может, оттого, что все постоянно говорят об этом, а я, если откровенно, нахожу эту тему скучной.

– Секс переоценивают? Ты это хочешь сказать?

– Кое-кто думает, что он важен, – осторожно ответила она.

– Но только не ты?

Она пожала плечами.

– Опросы показывают, что супружеские пары, прожившие два года, редко занимаются любовью больше трех раз в неделю. Но каждую неделю они проводят вместе в среднем сто часов. Скажем, секс занимает у них только три часа. У них остаются девяносто семь часов в неделю на иное общение. Судя по этой статистике, вряд ли можно сказать, что секс для них очень уж важен.

– Статистика показывает, что треть детей в юго-западной части округа Колумбия страдали от недоедания в прошлом году. Это тревожный факт, но разве он помогает тебе понять ощущение матери, когда приходит время обеда и ей нечем накормить своих детей? Статистика не обременена эмоциональным содержанием, Лесли, и это одна из причин того, почему она так часто лжет. Твоя статистика не показывает относительной важности трех часов занятия любовью в сравнении с девяносто семью часами сна или стирки.

– Мне не нужна статистика, чтобы знать, что значение секса преувеличивается. Могу спорить, что супружеская пара, разделяющая страстный интерес к бейсболу, сохраняет семью дольше, чем пара, разделяющая страстный интерес к сексу!

– А как насчет разделения страстного интереса к бейсболу и к сексу? – мягко возразил Ден.

Испытывая нервное напряжение, Лесли уже не могла усидеть на месте, вскочила и принялась расхаживать по комнате.

– Я начинаю думать, что ты прав в одном – я не понимаю тебя, Ден. За последние дни ты уже не первый раз удивляешь меня.

– Тут мы на равных. Ты наконец сообразила, что не понимаешь меня, и я признаю, что не понимаю тебя с того дня, когда ты обручилась с Альфредом Вудом. Тому уже четыре года, если ты не забыла.

Сердце Лесли забилось с немыслимой скоростью. Она остановилась у горшка с расцветшей кливией и оторвала увядший лист.

– Я не делала никакого секрета из того, что мое обручение с Альфредом было ужасной ошибкой.

– Почему – ошибкой? Он казался славным малым.

– С Альфредом я обручилась, чтобы доставить удовольствие своей семье, а не потому, что влюбилась в него. Мои сестры жаждали видеть его своим зятем, а родители считали, что он станет для них идеальным сыном. Вся беда была в том, что я-то не хотела его в качестве мужа. И все же я согласилась выйти замуж, а когда разорвала помолвку, то и ему причинила немалую боль, и сама переживала из-за своего поведения. Ты же все знаешь, Денис. Ведь я тебе плакалась в жилетку, когда решила разорвать помолвку, помнишь?

– Даже очень живо, – откликнулся он. – И я ждал три года твоего правдивого объяснения, почему на самом деле ты порвала с Альфредом.

Лесли оставила в покое кливию и в изумлении уставилась на Дениса, потом потерла лоб, пытаясь избавиться от начинавшейся головной боли.

– Извини, – проронила она, – не могу понять, о чем это ты.

– В день свадьбы Альфреда ты сбежала с торжества и явилась ко мне. Провела здесь всю ночь. Мы сидели в этой самой комнате и говорили десять часов подряд. И знаешь, что было самым удивительным? За все это время мы ни разу не упомянули твою помолвку с Альфредом. Так не будем обманывать себя относительно того, какие у нас с тобой откровенные и доверительные отношения.

– Ты никогда не интересовался моими чувствами к нему! Ни разу с тех пор не упоминал его имени!

Денис устало улыбнулся.

– В ночь бракосочетания Альфреда ты пришла ко мне за утешением, Лесли. За утешением и дружеским общением, а не за доверительностью и откровенностью. Ты и сейчас хочешь того же. Я знаю правила наших отношений. Я знал, что по этим правилам мне не следует задавать тебе вопросы об Альфреде. Нам не дозволено копаться в глубоких чувствах друг друга. Вот так мы и сохраняем нашу дружбу.

– Как ты можешь говорить такое? У нас нет правил, – запальчиво возразила она. – Ради бога, Денни, ты выхватываешь отдельные случаи и раздуваешь их дальше некуда.

– Если ты действительно так считаешь, тогда мы, видимо, имеем разные понятия о важном. Прошло уже восемнадцать месяцев, как женился Альфред. Восемнадцать месяцев – и все это время, по твоим словам, мы были наилучшими друзьями без тайн друг от друга. А я даже не знаю, почему ты так расстроилась по поводу его женитьбы. Ведь ты сама разорвала помолвку. Не он тебя бросил. Уж не ожидала ли ты, что он останется холостяком и будет вечно горевать?

– Конечно нет. – Лесли вдруг стало душно, словно жар ее чувств сжег весь кислород в квартире. Она подошла к окну, стараясь держаться к Денису спиной. После затянувшейся паузы она продолжила: – Я никому никогда об этом не говорила. Если откровенно, даже себе самой не признавалась в правде. Меня расстроил не сам факт женитьбы Альфреда, а нечто более личное. Видя его и его невесту такими влюбленными, я вынуждена была признать, что сама никогда не испытывала такого. И от этого понимания мне стало гораздо больнее, чем можно было предположить. Я всегда заявляла, что меня интересуют карьера и независимый образ жизни, но глубоко в душе у меня сохраняется потаенная вера в то, что где-то в большом мире найдется мужчина, который приведет меня в такой восторг, что семейная жизнь покажется мне раем.