Девять принцев Амбера - Роджер Желязны

Как только дверь за Флорой закрылась, Рэндом повернулся ко мне и спросил:

— Какие у вас с ней отношения?

— Не поворачивайся к ней спиной, если останетесь наедине.

— Она все еще работает на Эрика?

— Насколько я знаю, да.

— Тогда что ты здесь делаешь?

— Пытаюсь выманить сюда Эрика. Он знает, что единственный способ до меня добраться — это явиться сюда самому, и я хочу выяснить, насколько велико это его желание.

Рэндом покачал головой.

— Не думаю, что он пойдет на это. Да и какая ему выгода? Пока ты здесь, а он там, для чего ему рисковать? Ведь его позиция сильнее. И если ты захочешь это изменить, то это тебе придется отправиться к нему, а не наоборот.

— Я сам пришел к такому же заключению.

Глаза его сверкнули, и на губах заиграла старая усмешка. Он провел рукой по своим соломенным волосам и поглядел мне прямо в глаза.

— Ты собираешься рискнуть?

— Может быть, — ответил я.

— Не играй со мной в кошки-мышки, мальчик. Да ведь у тебя все на лице написано. Ты знаешь, мне почти что хочется присоединиться к тебе. Из всех моих связей мне больше всего нравится секс и меньше всего — Эрик.

Я закурил сигарету, обдумывая услышанное.

— Ты думаешь, — сказал он, пока я думал, — «Могу ли я верить Рэндому на этот раз? Он хитрый и коварный, и он, вне всякого сомнения предаст меня, если только ему предложат более выгодную сделку». Верно?

Я кивнул.

— Но все же, брат Корвин, вспомни, что хоть я и не делал для тебя ничего особенно хорошего, я никогда не причинял тебе вреда. О, несколько злых шуток, это я признаю. И, тем не менее, ты вполне можешь сказать, что из всей нашей семьи мы лучше всех понимали друг друга, по крайней мере, не путались друг у друга под ногами. Подумай. Кажется, я слышу шаги. Это или Флора или служанка, так что давай поговорим о чем-нибудь другом. Хотя нет… Быстрее! У тебя, надеюсь, есть с собой колода наших любимых фамильных карт?

Я покачал головой.

В эту минуту в комнату вошла Флора и сказала:

— Сейчас Кармелла накроет на стол.

Мы выпили за предстоящий обед, и он подмигнул мне за ее спиной.

На следующее утро тела громил исчезли из гостиной, на ковре не было ни одного пятна крови, окно было совсем новое, и Рэндом объявил, что он «принял надлежащие меры». Я не чувствовал себя достаточно подготовленным, чтобы расспрашивать его подробнее.

Мы одолжили у Флоры ее Мерседес и поехали покататься. Окружающие меня пригороды казались до странности измененными. Я никак не мог точно сообразить, чего в них не хватало или было нового, но чувствовал, что что-то было не так. Когда я попытался сообразить, что к чему, это вновь вызвало у меня приступ головной боли, так что я решил временно принимать вещи такими, какими они были.

Я сидел за рулем, Рэндом — рядом со мной. Я небрежно заметил, что хотел бы опять оказаться в Амбере — просто так, чтобы посмотреть, как он отреагирует.

— Меня всегда удивляло, — ответил он, — хочешь ли ты просто отомстить, или за этим кроется что-то еще.

Это был ответ в стиле моего замечания — я мог либо сказать что-то, либо промолчать. Молчать я не хотел, а потому сказал свою коронную фразу:

— Я много думал об этом и взвешивал свои шансы. Знаешь, может быть я и «попробую».

Тут он повернул голову и бросил на меня один из своих взглядов ( до этого он смотрел в боковое окно машины).

— Наверное, каждый из нас мечтал о власти или, по крайней мере, думал о ней. По крайней мере, у меня такая мысль возникала, хотя я и отказался от нее сразу же. И, честно говоря, игра стоит свеч. Я знаю, ты сейчас спрашиваешь меня, помогу я тебе или нет. Да, помогу. Хотя бы для того, чтобы послать к черту всех остальных, — он помолчал, потом спросил: — Что ты думаешь о Флоре? Сможет ли она принести нам пользу?

— Сомневаюсь, — ответил я. — Если все будет предрешено, она, конечно, присоединится к нам. Но что может быть сейчас предрешено?

— Или потом, — вставил он.

— Или потом, — согласился я, чувствуя, что такой ответ звучит так, как нужно.

Я боялся признаться ему, в каком состоянии находилась моя память. Я боялся также доверять ему целиком и полностью. Мне так много надо было знать, и не к кому было обратиться. Я сидел за рулем и думал о своем положении. Потом я спросил:

— Так когда ты думаешь начать?

— Как только ты будешь готов.

Вот я и дождался, наконец, и получил на орехи. Я абсолютно не знал, что делать дальше.

— Как насчет сейчас?

Он молчал, потом закурил сигарету, помоему, чтобы выиграть время. Потом сказал:

— Ну, хорошо. Когда ты там был в последний раз?

— Так давно, что даже не помню. Я даже не уверен, как туда проехать.

— Ху, хорошо. Сколько у тебя бензина?

— Три четверти бака.

— Тогда поверни налево и посмотрим, что будет.

Я повернул налево, и тротуары, мимо которых мы ехали, внезапно стали сыпать искрами.

— Черт! — сказал он. — Я шел здесь лет 20 тому назад. Что-то слишком уж быстро я вспомнил то, что нужно.

Мы продолжали двигаться вперед, и я не переставал удивляться. Что, в конце концов происходило? Небо стало отдавать зеленым, потом розовым. Я закусил губу, чтобы не ляпнуть чего-нибудь лишнего.

Мы проехали под мостом и когда выехали с другой стороны, небо вновь приняло нормальный оттенок, но зато теперь нас со всех сторон окружали большие желтые мельницы.

— Не беспокойся, — быстро сказал Рэндом. — Могло быть и хуже.

Я заметил, что люди, мимо которых мы проезжали, были одеты довольно странно, а дорога была из кирпича.

— Сверни направо.

Я свернул.

Пурпурные облака закрывали солнце, начал накрапывать дождь. Дождь усилился, небо расколола молния, забушевал ветер. Щетки дворника работали на полную мощность, но и они мало помогали. Я включил фары и еще больше сбросил скорость.

Я мог бы поклясться, что мы проехали мимо всадника на коне, скачущего в противоположном направлении, одетого во все серое, с поднятым воротником и низко опущенной головой, прячущегося от дождя.

Затем облака раздвинулись, и мы стали ехать вдоль морского берега. Высоко вздымались волны, а огромные чайки носились низко над нами. Дождь прошел, и я выключил дворники и фары.

Дорога на сей раз была из щебенки, но этого места я вовсе не узнавал. В боковое зеркальце я не видел города, который мы только что проехали. Я крепче сжал руль, когда мы неожиданно проехали мимо виселицы, на которой болтался повешенный за шею скелет, время от времени раскачиваемый порывами ветра.

Рэндом открыл окно, чтобы выбросить окурок, и леденящий ветерок пахнул мне в лицо, наполнив собой машину. Потом он снова закрыл окно. У ветерка был соленый, острый морской привкус.