Все продается и покупается - Марина Серова

– Добро пожаловать. Ваше пальто, пожалуйста.

Отдав ему пальто, я поинтересовалась, как и было велено:

– Скажите, где ждет меня Радик Абдулатипов?

Как он на меня посмотрел, надо же! Презрение вперемежку с жалостью! И ты, мол, из тех же, и ты туда же! Но только взглядом и обозначил свое отношение ко мне и к тому, о чем я спросила.

– Проходите, пожалуйста, располагайтесь, – предложил он, однако, гостеприимно и протянул руку в сторону зала. – К вам подойдут.

Надеюсь, что подойдут скоро, потому что до появления Аркадия остается уже куда меньше часа. Не устояла я перед соблазном, прогулялась по вечерним улицам.

Стоило мне усесться за свободный стол в уютном уголке, откуда хорошо просматривался весь зал, и сразу же подошла ко мне официантка. Я посмотрела на нее с надеждой, которой не суждено было осуществиться – она не обмолвилась ни словом об ожидающих меня здесь людях.

– Что будете кушать? – дежурно-приветливо осведомилась она, улыбаясь чересчур ярко накрашенными губами. – Могу предложить...

– Секундочку! – прервала я ее. – Предложите чуть позже, когда появится мой представитель сильного пола. А пока кофе. Желательно покрепче. Желательно с коньячком.

– Кофе двойной с коньяком – повторила она для памяти и упорхнула в проход между столиками, бросив напоследок дежурное: – Секундочку!

Ошиблась я, подумав с насмешкой насчет дежурной «секундочки», – кофе появился передо мной действительно быстро. Принесен он был, правда, не прежней яркогубой, а молодым пареньком, ловко балансировавшим на ходу маленьким подносом.

– Ваш кофе, – объявил он, ставя передо мной чашку с дымящимся, черным, как смола, и очень ароматным напитком.

– Вы позволите? – раздалось сзади, когда официант не успел еще и разогнуться.

Молодой человек приятной наружности, ничего более этого про него сказать невозможно, не дожидаясь позволения, сел рядом.

– Вы Татьяна Иванова, если я правильно расслышал имя. Мне его Цибиз назвал по телефону. Все правильно?

По лицу и речи он был на все сто славянином.

– А вы Радик Абдулатипов? – спросила я с сомнением, и он, подтверждая, наклонил голову.

Да, меняются времена. На смену задрипанным адидасовским униформам, которые еще в недавние времена «крутые» таскали «и в пир, и в мир, и в добрые люди», да стрижкам наголо пришли дорогие строгие костюмы, светлые рубашки и галстуки, завязанные итальянскими узлами. И это в группировке Цибиза, пользующейся репутацией уголовно-зоновской! Быстро же времена меняются! Поэтому, если хочешь хотя бы удержаться на своем месте, приходится соответствовать изменениям.

– Я Радик Абдулатипов. Хочу помочь вам, насколько смогу.

Произнося слова, он как-то странно приподнимал верхнюю губу, отчего речь его приобретала особую выразительность. Когда это произошло в первый раз, я заметила в ровном ряде зубов желтый блеск старомодных протезов. Фиксы. И не меняет их на пластмассу.

– Приступим к делу? – предложила я.

– Сейчас.

Он вгляделся в глубину зала и сделал рукой подзывающий жест, на который от самых дверей направился к нам косолапой раскачивающейся походкой тощий, как жердь, мужик в болтающихся вокруг ног брюках и сером пуховом свитере. На ходу он медленно пережевывал что-то такое же вечное, как жевательная резинка из телевизионной рекламы, и тени на впалых щеках делали его лицо похожим на череп, небрежно обтянутый темной кожей.

– С вашего позволения, – повернулся ко мне Радик и распорядился: – Садись, Вадим.

– Это Вадим, – пояснил мне Радик на тот случай, если я не расслышала имя с первого раза. – Теперь приступим.

По мне – было бы сказано, и я начала:

– Илларион Борисов. Для родных и близких – Ларик. Владелец тепличного хозяйства в Кировском районе, на самом выезде из города. С субботнего вечера считается пропавшим.

– Борисов. Ларик, – медленно повторил Абдулатипов. – Пропал с субботы. А? – Он глянул на Вадима, но тот, двинув вбок челюстью, только пожал плечами.

– В Кировском районе, – повторила я.

– Ехать надо, – тихим хриплым голосом подсказал Вадим.

– Постой.

Радик вытащил из кармана коробочку сотовика, выдвинул короткую антенну и нажал несколько кнопок.

– Кто? – спросил после минуты ожидания и, получив удовлетворивший его ответ, заговорил быстро и невыразительно, и только теперь прорезались в его речи национальные интонации. – Давай, спроси там у своих... Ларик Борисов. Теплицы у него на выезде из Кировского, запомнил, да? В субботу пропал. Ага. Да! – Он весело рассмеялся. – И мне позвони, хорошо? Смотри, я ждать буду. Ну давай, давай! Что? Нет, Вадима я тебе не дам. Вадим занят, – он лукаво глянул на скривившееся в улыбке лицо товарища. – Занят, говорю, Вадим. Дело делает. Давай!

Он нажал кнопку отбоя и, сложив аппарат, убрал его в карман.

– Ждать придется, – Радик повернулся ко мне. – Если не получится, поедем. У вас есть время?

– Буду ждать, – ответила я.

– Вам нужна компания?

От их компании я отказалась, в двух словах объяснив, что ко мне сюда скоро придут и не дадут умереть со скуки.

– Ну, тогда отдыхайте! – радушно позволил Радик. – Мы подойдем сразу, как только что-нибудь выяснится. Хорошо?

– Хорошо, – согласилась я и осталась в одиночестве, с чашкой безнадежно остывшего кофе на столе.

Вот так все на этот раз было непросто. А времени, кстати, уже девять, и Аркадия все нет.

Стоило мне по этому поводу позволить чувству досады овладеть собой, как вот он, собственной персоной, в дверях появился.

Я невольно улыбнулась его виду – насупленно-самоуверенному и настороженному одновременно. Отыскав меня взглядом, Аркадий расцвел улыбкой, а подойдя, удивил комплиментом:

– Татьяна, вы сейчас словно снежная королева в субтропиках!

Неужели настолько заметно, что я чувствую себя здесь не в своей тарелке? Как под бдительным присмотром. Радик с Вадимом, вон они, у двери, за столиком, загруженным снедью, как самосвал мусором. Посматривают в нашу сторону мельком, но с интересом.

– Хорошее вы место выбрали, спокойное. – Аркадий продолжал улыбаться. – И не слишком людное.

– Это место мне назначили. Здесь я рассчитываю получить информацию по обстоятельствам исчезновения Ларика.

– Вот как? – он удивился и, как мне показалось, слегка огорчился. – А я думал, что у нас с вами здесь свидание.

– Одно другому не мешает.

– Верно, – быстро одумался он и обижаться не стал. – Чтобы не совать нос куда не надо, вопросов не задаю, кроме единственного: как мне себя вести, чтобы не помешать делу?

– А вы можете быть сдержанным и нелюбопытным?

– Запросто! – воскликнул Аркадий, довольный тем, что задачу я перед ним поставила не чрезмерную.

– Будьте!

В подкрепление сказанного я дотронулась до его руки, и он, не теряя удобного момента, завладел моей и проговорил, подавшись вперед:

– В отношении вас я тоже согласен быть нелюбопытным и сдержанным!..

– Чрезмерная мужская сдержанность обидна женщинам, но и развязность нам не по сердцу.

– Вам такое не грозит, обещаю!

– Что будете кушать? – вмешалась в наш разговор все та же официантка, дождавшаяся прибытия моего представителя сильного пола.

Радик с Вадимом рассматривали нас во все глаза. Что, интересно, их так заинтриговало?

– Кушать? Не-ет! – запротестовал Аркадий. – Мы будем есть! Это не одно и то же.

Вскоре перед нами появился салат из свежей зелени, великолепно приготовленное мясо и овощи в светлом соусе. Бутылка вина и ваза краснобоких яблок довершили убранство стола, придав ему вид праздничного натюрморта. Стало даже немного жалко разрушать такую красоту.

Аркадий налил вина и поднял бокал со словами:

– Рад нашему знакомству, Татьяна!

Я была с ним солидарна и поддержала действиями – все оказалось очень вкусным.

– Мартини, елки-палки! – Аркадий посмотрел на свет свой бокал и отхлебнул из него. – Мартини идет у нас за престижную выпивку, чуть ли не на одном уровне с настоящей «Метаксой», и мало кто знает, что это всего лишь готовый коктейль в литровой таре. Неплохой коктейль, надо сказать.

Знаете, Татьяна, не так давно я был в Питере, гостил у друга, так он с гордостью потчевал меня настоящим сидром двадцатилетней выдержки. Подал он его как уникальную вещь. И невдомек было бедолаге, вашему покорному слуге, что сидр – это просто слабенькое яблочное вино, причем не подлежащее длительному хранению.

Знакома я и с мартини, и с сидром, и с настоящей «Метаксой», но не настолько хорошо, чтобы щеголять эрудицией. Вообще, надо признаться, в отношении еды и выпивки мои интересы чисто потребительского свойства. К гурманам я себя не причисляю. Так Аркадию и объявила, не демонстрируя, однако, отсутствующую заинтересованность.